В советское время такие саманные дома стали обшивать штакетником либо обкладывать кирпичом, чтобы избавиться от необходимости регулярной наружной побелки, кровли стали шиферными, черепичными либо из кровельной жести. Но появилась бюрократия, которой здесь почти что не было до начала XIX века, и разрешение на строительство уже надо было получать у неё: поскольку бюрократия отводила под новое строительство участок, размер которого был задан не всегда демографически обусловленными ограничениями, и определяла ставку «налога на недвижимость» (в той или иной его форме), то в ряде случаев эти бюрократические обстоятельства ограничивали и размеры дома, вследствие чего он оказывался меньше, чем было бы удобно для жизни семьи.
Может возникнуть вопрос:
А для чего мы сделали этот экскурс в историю народной архитектуры и жилищного строительства в прошлом?
Ответ на этот вопрос состоит в следующем:
Всё это строилось в разумные сроки по отношению к продолжительности активной жизни поколений и в достаточном количестве на основе ручного труда самих людей и тягловой силы домашних животных; и главное — строилось большей частью во врeмя, свободное от основных видов хозяйственной деятельности, на основе которой жили люди (хлебопашества, скотоводства, рыбной ловли, ремёсел — гончарного, кузнечного дела и т.п.).
Та энерговооружённость производства и транспорта, те технологии, производственное оборудование и инструменты, которые доступны ныне, в те времена даже не были предметом мечтаний: если в народных сказках и происходило скоростное строительство, то только на основе магии, включая процедуру многократного ускорения течения физического времени на стройплощадке так, что терем который обычным порядком надо было бы строить минимум год (если начинать отсчёт времени от заготовки древесины в наилучший для этого сезон), «двое из ларца одинаковых с лица» рубили в течение одной ночи вместе со всем декором и наполняли всем необходимым для жизни; либо ещё проще — «по Щучьему веленью, по моему хотенью…»
Сейчас же, хотя сказочная «строительная магия» и не развита, но энергопотенциал производства и транспорта многократно вырос, есть новые высокопроизводительные технологии и конструкционные материалы. Но вопреки этому экономическая наука и правительство РФ рассказывают нам, что за пять — десять лет жилищная проблема в стране в смысле «каждой семье — свой добротный дом или добротная квартира» не может быть разрешена: дескать, производственных мощностей не хватает, и в таком темпе их не создать.
— Искренне говорить такое и верить в это объяснение могут только, оторвавшиеся от реальной жизни бюрократы и идиоты.
В действительности причины очевидной якобы невозможности решить жилищную проблему в России в сроки, приемлемые по отношению к продолжительности активной жизни людей, совсем в другом, а не в нехватке энергопотенциала и производственных мощностей. Они лежат вне сферы собственно хозяйственной деятельности и вне компетенции экономической науки.
Первая причина, лежащая на поверхности, состоит в том, что почти весь этот, большей частью техногенный энергопотенциал уходит в воспроизводство самого себя (надо добывать энергоносители и возобновлять производственное оборудование и инфраструктуры транспорта и т.п.) и на удовлетворение деградационно-паразитических потребностей разнородной “элиты”, и прежде всего — правящей бизнес— и государственной “элиты”. Но это — не главное.
При этом практикующие политики и обосновывающие политику экономисты безнравственны или злонравны, вследствие чего не видят, не понимают или скрывают различие демографически обусловленного спектра потребностей и деградационно-паразитического спектра потребностей.
О мотивации к добросовестному труду
И так было всегда на протяжении всей обозримой истории России в прошлом:
· там, куда не могло дотянуться “элитарное” государство, — там всего для жизни людям в общем-то хватало;
· там, где “элитарное” государство одолевало людей разнородными поборами
O якобы «на защиту отечества от врага внешнего»,
O а в действительности собранную дань (а потом налоги) употребляло на создание роскоши и поддержания беззаботно разгульной жизни “элитарных” семей и их одуревшей от прихлебательства прислуги (только при Гончаровых в пору расцвета их бизнеса жило 300 слуг-прихлебателей), — там люди жили в беспросветной бедности и норовили оттуда бежать то на «тихий Дон», то в Сибирь — подальше от бар и чиновников “элитарного” государства.
В условиях вольной жизни, где “элитарное” барственное государство не одолевало людей, там чья-либо приверженность к деградационно-паразитическому спектру потребностей быстро приводила его к гибели, а те, кто был привержен демографически обусловленному спектру потребностей, вынуждены были жить своим трудом на основе весьма ограниченных энергопотенциала и технологической базы, вследствие чего ограниченный производственный потенциал расходовался ими бережно на удовлетворение действительно жизненно необходимых потребностей.
Если кто-то просил оказать помощь, то статистика взаимопомощи формировалась в социальном процессе взаимного признания необходимости удовлетворить чьи-либо потребности на основе коллективного труда на некоммерческой основе, поскольку такого же рода потребности, но уже свои собственные, могло понадобиться удовлетворить в будущем. Поэтому всё то, что выходило за пределы демографически обусловленного спектра личных, семейных и общинных потребностей, в статистку взаимопомощи на некоммерческой основе, определявшей образ жизни народа, не попадало; а то, что в неё укладывалось, становилось сутью образа жизни народа из поколения в поколение.
И главное:
В этой нефинансовой по своему характеру системе взаимоотношений людей не было факторов, гасивших мотивацию к эффективному труду в соответствии с демографически обусловленным спектром потребностей: к труду как единоличному, так и коллективному.
При этом изрядная доля производства в обществе, включая и товарное производство продукции на продажу, была сосредоточена в домашних хозяйствах, вследствие чего домашнее хозяйство, от которого кормились все члены семьи, было фактором сплочения самой семьи не столько за счёт угрозы голода и необустроенности быта (в случае ухода кого-либо из семьи), сколько за счёт взаимопомощи людей в труде и в жизни.
Потом “элитарное” государство вошло в стадию капитализма, торговые операции и коммерческий расчёт стали проникать во все уголки страны. Энергопотенциал народного хозяйства рос на основе увеличения доли техногенной энергии, вовлекаемой в производство. Казалось бы беспросветная бедность должна была исчезнуть, поскольку производственные возможности общества многократно выросли, но этого не произошло и беспросветная бедность только изменила свой лик.
Это — следствие того, что производственные энергопотенциал и технологии оказывались под властью “элиты”, изменившей свой социальный состав за счёт включения в неё капиталистов. Поскольку регулятором потребления в этой системе являются деньги и только деньги [154], то рост номинальных цен (как постоянно действующий фактор в системе коммерческого производства и потребления людьми всё большего количества продуктов, покупаемых в готовом виде) на протяжении всего этого времени гасил у множества людей [155]:
· при натуральном хозяйстве многие излишки-накопления (например, запасы зерна, отчасти — сушёной рыбы, сушёных грибов) могут храниться годами, не утрачивая своих потребительских качеств — мотивация к труду есть;
· при денежном обращении, сопровождающимся ростом цен, покупательная способность денежных накоплений-сбережений падает, и чем быстрее она падает — тем ниже антинародной.
В результате энерговооружённость производства во всех отраслях на протяжении двух последних столетий и в особенности за вторую половину ХХ века многократно выросла, а антинародной у людей упала почти что до нуля, заместившись ориентацией на принцип «Даёшь халяву!». [156]
Кроме того, домашнее хозяйство перестало быть средоточием производства в обществе (по крайней мере для тех семей, кто занят в промышленности и управлении), как это было в большинстве местностей России до начала XIX века, сохранив за собой преимущественно потребительский аспект. При господстве в обществе Я-центричного мироощущения и миропонимания, выражающихся в так называемом «эгоизме», оно перестало быть фактором сплочения людей в семье на основе взаимопомощи в общем труде и в жизни, создав почву для множества конфликтов на тему, кто больше приносит денег в дом, кому всё в доме принадлежит, за чей счёт живёт тот или иной член семьи.