Но Дана все-таки в нее заглянула. Пять тысяч долларов были на месте. Она продолжала работать: натянула холст, загрунтовала его. В душе бушевали эмоции. Все, что она не нарисовала за прошлый год, рвалось наружу: сомнения, страхи, боль, горе, любовь к Лили, обида на Джонатана.
Пока грунт подсыхал, она пошла проверить девочек. Элли читала, а Куинн куда-то исчезла. Дана взяла бинокль и увидела, что девочка сидит на камне и глядит на море.
Чтобы удостовериться, что он действует правильно, Сэм с палубы своей яхты позвонил брату на сотовый.
— Тревор! — сурово рявкнул Джо.
— Очень мило, — сказал Сэм. — Тебе звонят сказать «привет», а ты лаешь в трубку.
— Ты знаешь, который здесь час?
— Я даже не знаю, где ты.
— На борту «Метеора», неподалеку от Мадагаскара.
— Когда домой возвращаешься?
— В октябре. Ты за этим позвонил? Соскучился по старшему братцу?
— Размечтался! — хмыкнул Сэм. — Звоню потому, что нужен совет опытного проныры.
— Проныры?
— Ну да. Ты же у нас знаток канцелярской волокиты, через которую приходится проходить, чтобы тебя пропустили к месту кораблекрушения. Ну что там — местные власти, госучреждения, пропуска. Как ты получаешь то, что нужно?
— Слушай, Сэм. Здесь глубокая ночь. Говори конкретнее.
Сэм рассказал ему все: что яхта Грейсонов затонула, дочка боится, что это был не просто несчастный случай, обнаружилась какая-то коробка с деньгами.
— Похоже, дело серьезное, — сказал Джо. — Майк занимался недвижимостью, да? Может, какой-нибудь тип дал ему взятку, чтобы тот строил дом для престарелых на его земле? Такое случается сплошь и рядом. Но у меня другой вопрос. Ты рассказал мне сюжет, перечислил действующих лиц. Только одно утаил. Так кто же она?
— Кто?
— Тетя. Кто она?
— Моя старинная знакомая. Я просто хочу ей помочь.
— А это не та самая таинственная женщина?
— Заткнись!
— Девушка, за которой ты ездил в Виноградники. Это она?
Сэм не стал отвечать. От уставился на листок бумаги, где был записан номер телефона «Сан-Центра» в Цинциннати.
Прошло несколько дней, и все изменилось. Куинн не знала, что происходит. Постоянно звонил Сэм и подолгу беседовал с тетей Даной. Или же оставлял странные сообщения на автоответчике, например, такое: «Я звонил нашему приятелю из Огайо; он обещал перезвонить сегодня днем. Пока что никто красных флажков не поднимал».
Куинн раздирало любопытство. Пожалуй, самым странным было то, что тетя поставила мольберт в гараже — места мрачнее и темнее не придумаешь. Все в паутине, а если дверь закрыть, то света вообще никакого. Тетя разложила на столе кисти и краски, но писать пока что не начала.
Куинн спустилась с холма — передать последнее сообщение Сэма — и увидела, что тетя стоит перед пустым холстом.
— А что такое «красный флажок»? — спросила Куинн.
— Штормовое предупреждение, — ответила Дана. — Почему тебя это интересует?
— Сэм сказал, что пока красных флажков никто не поднимал.
— Наверное, он хотел сказать, что дела идут неплохо. Море спокойное, — сказала тетя, не сводя глаз с холста.
— А чем он занимается? Почему не приезжает?
— Он занят, радость моя.
Куинн раздраженно вздохнула.
— А Сэм скоро к нам приедет? Он же обещал на меня поработать.
— Свое обещание он наверняка сдержит.
Тетя Дана шагнула к мольберту, провела пальцем линию по холсту, отступила назад. Куинн подошла поближе. Холст был совершенно чистым. Кисточка у тети в руке — сухая. Куинн грустно обняла тетю за плечи.
— Спасибо, родная, — сказала тетя Дана.
— Что с тобой?
— Ничего. Все в порядке.
— Тебе не нравится работать в гараже, да? Было бы тут света побольше. А твоя мастерская во Франции тоже такая темная?
— Нет, у меня большое окно на север.
Куинн деловито прошлась по гаражу. Так папа ходил, осматривая место будущего строительства.
— Вот здесь нужно окно, — заявила она. — Там север, да?
— Да, — кивнула тетя.
Тут тетя вздохнула и отложила кисть. По выражению ее лица Куинн догадалась, что предстоит серьезный разговор.
— Давай пойдем на свет, — предложила тетя.
Выйдя из гаража, обе зажмурились на солнце и прислонились к стене.
— Ну, в чем дело? — спросила Куинн.
— Помнишь про послезавтра?
Куинн зажала уши.
— Не надо! Я помню. Тринадцатое июля. Годовщина.
— Я подумала, надо кое-что сделать. В память о твоих родителях. Мы всегда ходили в годовщину смерти папы к нему на могилу. Бабушка собирала букет из нашего сада. Мы приходили на кладбище, читали ему стихотворение и клали на надгробье цветы.
— У моих родителей надгробия нет!
— Знаю, — тихо сказала тетя. — И это еще одна проблема.
— Не нужно им никакого надгробия!
— Куинн, а как же Элли? Помнишь, она говорила, что хотела бы отнести маме букет цветов. Только положить их некуда.
— Нет!!!
— Они любили море, — сказала тетя Дана. — Можно развеять их прах над проливом или где ты захочешь. И в их память поставить камень в саду.
— Ты говорила, что поможешь мне! — крикнула Куинн. — И вовсе ты не помогаешь! Хочешь только, чтобы я поскорее все забыла!
Куинн бросилась по тропинке к тому единственному месту, где она чувствовала себя спокойно. Подарки, которые она оставляла, наутро всегда исчезали — их будто кто-то забирал. А это что-нибудь да значит.
Глава 10
Когда этот день наступил, они вышли в море. За румпелем была Куинн, и плыли они на восток, в сторону Мартиных Виноградников.
А потом Дана с Элли собрали букет белых маргариток и поставили его в вазу. Зажгли свечку и рассказывали всякие истории про Лили и Майка. Куинн до самого захода просидела на своем камне. Начало темнеть, и Элли, уставшая за день, начала зевать.
— Давай пойдем наверх, ты мне почитаешь, — попросила она.
— Давай, — согласилась Дана.
Элли забралась под одеяло, прижала к груди Кимбу, и Дана стала читать «Винни-Пуха». Читала она долго, а когда Элли наконец заснула, раздался стук в дверь.
На пороге с букетом белых цветов стоял Сэм.
— Я думал о вас весь день, — сказал он и протянул Дане цветы. — Это те цветы, которые рисовала Лили.
Дана провела его в гостиную. Свеча все еще горела. Сэм взглянул на Дану пристально и серьезно, и она поняла, что разговор пойдет о деле Куинн.
— Все в порядке, — сказала она. — Я готова.
— Правда?
Она кивнула.
— Знаешь, ничего я толком не выяснил, — сказал Сэм. — Позвонил в «Сан-Центр», у них ни к Майку, ни к его работе претензий не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});