то я пойду на него. Сама что-нибудь придумаю, постараюсь выкарабкаться, сбежать, но ее в обиду не дам.
Алинка выходит из ванной, и в комнате возникает немая сцена. Парни таращатся на мою подружку, завернутую в полотенце, с мокрыми распущенными волосами вышедшую из душа, а она – на двух высоких парней, которые своими габаритами заполнили небольшую прихожую ее квартиры полностью.
– Эй, эй! Глаза закрыли, – кричу на них, встав между ошарашенной Алинкой и незваными гостями и прикрыв ее собой.
А поняв, что это дохлый номер, что парни бесстыдным образом ее рассматривают, выталкиваю их за дверь с обещанием скоро спуститься. Парни не особо сопротивляются, просто иной раз кидают заинтересованный взгляд обратно в квартиру. Закрыв за ними дверь, оборачиваюсь к Алинке и по глазам понимаю, что ожидается серьезный разговор.
– Я сейчас оденусь, Любаша, и тогда…
Не успевает Аля договорить, как я хватаю с вешалки куртку, которую она мне подарила, так как в столице уже прохладно, и выдаю:
– Я тебе все объясню. Но сейчас мне надо домой, к маме. Алинка, я тебя люблю. Жди звонка. – Быстро обуваю свои кроссовки и бегу по ступенькам вниз.
Да, стыдно, да, сбегаю от разговора. Но как сейчас ей объяснить свои действия, не знаю. Да и ложь мою она сможет распознать. Лучше не говорить совсем, чем соврать. А самое главное – это оградить ее от опасности.
Оказавшись на первом этаже, прислоняюсь к холодной стене. Пытаюсь отдышаться и хоть немного остыть после пробежки. Уверена, она выбежит за мной, как только что-то наденет на себя. Нажимаю кнопку вызова лифта, чтобы, если она захочет меня догнать, спустившись на нем, выиграть время.
Выхожу из подъезда и сразу замечаю их машину. Черный джип с затонированными окнами.
Подхожу ближе, и окошко двери опускается. Вижу сидящего на заднем сидении Романа, он держит в руках планшет и что-то внимательно рассматривает.
Никто и слова не произносит. Открыть и сесть в машину самой мне как-то стыдно, что ли. Неудобно. Как будто я сама напрашиваюсь. Но в то же время беспокоюсь, как бы Алинка за мной не погналась, оглядываюсь на подъезд.
– Долго еще будешь на меня смотреть? – все так же не отрываясь от планшета, спрашивает Роман.
– Если поеду с тобой, ей ничего не грозит? – хочу удостовериться, что мой отъезд действительно решит проблему.
– Как только вернемся домой, их крыса доложит, что ты со мной. Они если и будут пытаться тебя достань, то только там, дома. Им сюда просто незачем ехать.
Он прав. Поверив словам Романа и убедив себя в их правильности, открываю дверь машины и сажусь на заднее сиденье рядом с ним. За рулем Илья, Сергей на «штурманском». Оба поворачиваются ко мне и, не сговариваясь, кивают, как будто одобряя мое решение уехать с ними. После Илья заводит машину, и мы трогаемся с места. Уже выезжая из двора, я оборачиваюсь и вижу Алю, с мокрыми волосами, бегущую вслед за нашей машиной и активно размахивающую руками, что-то крича нам вслед.
Прикусываю губу, чтобы не расплакаться.
«Я еще вернусь. Обязательно. Но сейчас тебе рядом со мной небезопасно».
Глава 22
Чувствую себя неловко. То и дело взгляд соскальзывает на Романа. Хочу удостовериться, что с ним теперь все хорошо, что раны зажили. Ведь прекрасно помню, как его избили до неузнаваемости. Теперь же лицо его стало прежним, синяки и отеки прошли. Единственное, появился над бровью новый шрам – недавно зажившее рассечение.
Все это отмечаю, подглядывая за ним из-под опущенных ресниц. Но когда замечаю, что он поворачивает голову ко мне, резко отворачиваюсь к окну и наблюдаю за осенним пейзажем.
Мы едем уже около получаса, и клацанье Романа по экрану планшета становится все более громким. Иной раз я даже поворачиваюсь на шум, а после снова отвожу взгляд.
– Да, блин, – Илья неожиданно резко сворачивает на заправку и, припарковавшись на стоянке, произносит: – Серый, выходи, давай покурим, – и стучится в окно передней двери.
А Сергей оглядывается на нас с Романом, а потом как бы нехотя, но выходит из машины.
Вдруг Молот бросает планшет между нами и, повернувшись ко мне всем корпусом, грозно спрашивает:
– Почему ты сбежала?
Смотрю на него в недоумении, подмечаю, что возле его правой брови тоже есть зашитый порез. Невольно возникает желание прикоснуться, провести вдоль раны пальчиком и хоть немного облегчить его боль.
Стоп! О чем я вообще!
– Еще раз спрашиваю, почему ты сбежала?
Мне кажется, или я слышу в его голосе обиду? В душе возникает какое-то нежное чувство, от понимания того, что он думал обо мне. Хотел, чтобы я была рядом.
Нет, нет! Так нельзя, что это еще за мысли такие! Незаметно щипаю себя за руку, стараясь прийти в себя, это надо пресечь. Мне нельзя к нему привязываться. Собравшись с силами, гордо произношу:
– Ну знаешь ли… – делаю паузу, вбирая побольше воздуха в легкие. – Что ты ожидал? Что я буду ухаживать за тобой до конца дней своих? Я туда не по собственной воле приехала. Поэтому, когда представился случай, я свалила.
Говорю эти обидные слова – а он сжимает свои губы.
«Наверное, надо было подобрать более мягкое оправдание», – стыжу сама себя.
Его напряженный взгляд бегает по моему лицу, и Роман цедит сквозь сжатые губы:
– С тобой плохо обращались?
Прикусываю губу, ведь в самом деле обходились хорошо.
Отрицательно качаю головой.
– Тебя обижали словами? Ограничивали в чем-то еще?
Краснея, опускаю глаза.
– Нет, ничего подобного не было.
– А теперь подумай, почему я тебя забрал с собой? Почему привез в такую даль, под защиту человека, к помощи которого без самой крайней необходимости никогда бы не обратился?
Отвожу взгляд в сторону и пожимаю плечами. Прекрасно понимаю, на что он намекает, и готова провалиться сквозь землю за свой поступок.
А еще больше смущает, что меня отчитывают, как какую-то девчонку малолетнюю!
– А теперь послушай, Люба, внимательно, – и голос его звучит необычайно серьезно. – Та группировка на нас сейчас зла не только потому, что мы убрали их шестерок, больше всего из-за того, что мы сохранили свою власть и территорию. Поэтому они будут искать любые способы, чтобы навредить. Ты слишком молода и импульсивна, не спеши меня поправлять. – Останавливает меня, когда я уже хочу возразить: – Это так, не спорь. Я хочу сказать, что сейчас все действительно серьезно. Они шутить не будут, если ты вдруг попадешься им на пути.
Легкий мандраж охватывает все тело, его слова действительно наводят на меня ужас. Он добился