Они устроились совсем рядом с дорогой. Поначалу пришлось уложить эльфа прямо на снег, пока Тай срезала ножом и таскала лапник. Затем девушка, громко ругаясь, перетащила практически неподъёмного для неё эльфа на устроенный ею лежак. Вплоть до полуночи она работала не покладая рук. Необходимо было развести костёр, вскипятить воду, промыть и обработать рану, оказавшуюся не единственной, были и другие помельче, сделать перевязку.
Управившись со всеми делами, девушка, набросав в костёр побольше веток, упала на лежак рядом с эльфом и, запретив себе даже думать по поводу того, что она делает, обняла своего врага, зарываясь в одеяла, одно из которых лежало снизу, другое же укрывало их. Сон тут же подхватил девушку в свои объятия, даря ей такое желанное отдохновение и забытьё.
Первое, что почувствовала Тай, когда открыла глаза, была боль в левой руке. Стряхнув с себя остатки сна, она обнаружила, что лежит на левом боку, обняв обеими руками эльфа и закинув на него правую ногу. Причём левая рука, находящаяся под Торном всю ночь, была, видимо, им отдавлена и к тому же ужасно затекла. Таина подняла лицо от груди эльфа, в которую беззастенчиво уткнулась, и встретилась глазами со взглядом Торнариэля. Он был явно не против её объятий, спокойно разглядывая лицо Тай. И тут вдруг Таина ощутила, что он тоже обнимает её за талию, прижимая к себе. «Как грелку!» — фыркнула мысленно Тай, пытаясь освободиться.
— Отпусти, — девушка высвободилась и села, оглядевшись. Солнце стояло уже довольно высоко, оставаться в лесу ещё на одну ночь решительно не хотелось. Тай принялась за дело. По новой разведя костёр и вскипятив воду, она вернулась к эльфу и, стараясь не встречаться с ним взглядом, начала обрабатывать его раны, причём его ушастая светлость даже не морщился.
— Зачем ты это делаешь?
Вопрос застал её врасплох. Она подняла глаза на Торна и удивлённо спросила:
— Обрабатываю раны?
— Нет! Помогаешь мне?
— Действительно, зачем? Надо было прикончить тебя там на поляне. Ведь именно это ты имел в виду, прося меня о помощи? — что за глупые вопросы задаёт этот остроухий.
Торнариэль усмехнулся, отчего-то оставшийся довольный её ответом.
Закончив перевязку, Таина помогла Торну встать и уговорила Вьюгу снова опуститься на колени, чтобы эльф смог сесть верхом. Приготовившись опять взбираться на лошадиный круп, что было очень несподручно делать в тёплой одежде, при наличии ещё одного всадника, девушка неожиданно была подхвачена Торнариэлем, ловко забросившего её себе за спину. После такого усилия эльф пошатнулся и Тай вновь пришлось обнять его за талию, чтобы он не сверзился на землю.
Вьюга бежала там, где позволяла дорога, но чаще шла шагом. Спустя какое-то время Торн уснул, Тай поняла это по его внезапно отяжелевшему телу, и склонившейся к её плечу голове. На этот раз он не спешил сползти с седла, значит, контролировал себя во сне. Это вселяло надежду, что эльф скоро поправится и избавит её от своего общества. Девушка подумала, как же несправедлива к ней судьба. Вместо того, чтобы обнимать её, красивый мужчина сам беззастенчиво дрыхнет в её объятиях. «Эх, самой бы не уснуть!» — подумала девушка, ощущая накатившую дремоту.
Уже стемнело, когда показались огни приближающегося селения. У Тай ужасно устали ноги, привыкшие к опоре стремян, тело ломило, глаза чесались, к ведунье не ходи, чтобы понять, что эта ночёвка в лесу не прошла для её здоровья бесследно. На постоялом дворе ей помогли спешиться, а увидев хорошую платёжеспособность вновь прибывших, помогли перенести эльфа в комнату и обработать ему раны. Тай едва на ногах держалась от усталости, её знобило. Закончив перевязку, она поднялась с колен и почувствовала, что в глазах темнеет. Ухватившись за край довольно узкой кровати, девушка подумала о том, будет ли приличным и здесь завалиться в одну кровать с эльфом, и потеряла сознание.
Глава 5
Торнариэль, крон-принц Серебряного леса сидел в предрассветных сумерках на жесткой неудобной табуретке, прислонившись к стене, и думал обо всём произошедшем за последнее время. Кроме узкой кровати, грубо сколоченного стола в комнате больше не было никакой мебели. Поэтому, даже если бы эльфу и захотелось устроиться поудобнее, сделать это было решительно не на чем.
Благословенна эльфийская регенерация, усиленная небезызвестным артефактом. Раны затянулись, и лишь лёгкая слабость напоминала о том, что они ещё всё-таки свежие. Правда, на этот раз заживление произошло, даже слишком быстро. Не уж то девчонка как-то приложила к этому свою руку. Вряд ли она могла использовать магию, резерв до сих пор должен быть запечатан. Метку ставили с ограничением в пять лет, поэтому спустя положенный срок она и самоликвидировалась. С магическим резервом всё обстояло совсем по-другому. Его могли распечатать только архимаги Академии, а без согласия Торна они бы этого не сделали. Как бы там ни было, чувствует он себя отлично. Теперь необходимо было решить, что же делать дальше?
Проблемы начались, когда Маэриэль, его одарённый братец, вернул артефакт долголетия в храм. Правящей стала эльфийская ветвь Серебряного леса. Белый лес ловко подсуетился, использовав смерть Лекса каэн Рун, чтобы породниться с ними. Претензии белых эльфов на взгляд Торнариэля были нелепы. Маэр по их словам должен был возместить семье Рун потерю сына собой, женившись на их дочери Ариэлле. Хотя доказать, что в смерти Лекса виноват младший принц Серебряного леса никто не мог. Каково же было удивление Торна, когда Маэриэль согласился. Этим он косвенно признал свою вину. Крон-принц решительно не узнавал своего брата, таким он никогда не был. Умный, хитрый, даже в какой-то мере расчётливый, Маэр никому бы не позволил обвести себя вокруг пальца.
Сейчас, мыслями возвращаясь на пять лет назад и глядя на лежащую на кровати девушку, Торн начинал понимать, что так изменило его братца. Испытывать чувств к Ариэлле Маэр не мог по той причине, что питал их к другой. Иначе чем объяснить его бурную реакцию, когда он узнал, на что осудил девчонку крон-принц. И всё-таки Маэриэль не бросился на её поиски, а вместо этого пошёл под венец с белой эльфийкой. Теперь Торн знал почему. Неведомо, какая кошка между ними пробежала, ведь за что-то Тай хотела убить Маэриэля. Чем бы не провинился перед ней его брат, он знал, что она не простит его. И возможно женитьба на эльфийкке Белого леса была попыткой загладить свою вину.
Никто и никогда так не смотрел в глаза крон-принцу, привыкшему повелевать, привыкшему к тому, что перед ним опускают взгляд. В этой девушке чувствовалась внутренняя сила и какая-то необыкновенная искренность, позволяющие ей не бояться сильных мира сего. Вот только, как она оказалась жива, когда он сам лично нанёс ей смертельную рану? Признаться, увидев её тогда на поляне, крон-принц поначалу решил, что умер. Впрочем, окружающая обстановка быстро его в этом разубедила. Тогда он решил, что обознался, но эти серые глаза он мог узнать из сотни тысяч других, они часто снились ему по ночам. Он попросил её помочь ему, и она согласилась. Но Торн больше удивился тому, что в её взгляде не было страха или ненависти. Она открыто и прямо смотрела на него, явно взвешивая все за и против, и просто помогла, не прося ничего взамен. Она отнеслась к нему, как к нуждающемуся в её помощи живому существу не более. Когда он проснулся в её объятиях, то понял, что испытывает ни с чем несравнимое удовольствие, прижимая к себе доверчиво склонившеюся к его груди девушку. В объятиях Торна перебывало много красивейших эльфиек, но ни одна не вызывала подобные чувства. Эта девушка согревала его своим телом, не смотря на то, что он был её врагом. Это крон-принцу, пока понять было трудно.