обливалась потом, и, казалось, была нездорова. Нужно переспать с этими мыслями Мама всегда говорила, что с проблемой надо переночевать, а утро само подскажет ответ. И она права, тысячу раз права. Нужно идти маленькими шагами, не пытаться решить все разом. Итак: первый шаг — законный брак, пусть и тайный, и лишь потом все остальное. И я не позволю обмануть себя обещанием — ко мне прикоснется только законный муж.
Но, несмотря на все эти рациональные уговоры, внутри колотилось яростное возмущение. Я не верила, что Рэй Тенал ничего не знал — таких совпадений не бывает. Очевидно, что он не просто так оказался на Форсе. И тем отвратительнее представлялся его поступок. Он будто проверял меня, будто хотел посмотреть, на какую низость я могу быть способна. Надо было ударить так, чтобы пошла носом кровь! Намного честнее было бы сказать мне обо всем в лицо там, в саду. И, может быть, сейчас я могла бы быть даже счастливой от этих новостей.
Я поднялась, оправила невесомое платье. Что ж, нрав моего отца тоже никак нельзя назвать мягким — порой я поражалась маминому терпению. Но она сумела полюбить его, создать прекрасную семью. Она нашла к нему подход. Я тоже должна попробовать — выбора нет. Точнее, есть: все усложнить, пытаясь сопротивляться, или попытаться извлечь из этой ситуации хоть что-то хорошее. Должно же быть что-то хорошее в Рэе Тенале.
Я утерла лицо ладонями, подняла голову и зашла в дом. Одна из рабынь Варии проводила меня в комнату. Индат даже вскрикнула, увидев меня:
— Госпожа моя! — она обняла меня за талию и стиснула со всей силы. — Госпожа моя, я так боялась, что вы не вернетесь.
Я улыбнулась, заглядывая в ее лицо:
— Я вернулась. Все хорошо.
Белки ее глаз были красными почти в цвет кожи. Наверняка Индат плакала с тех пор, как я уехала. Она отстранилась:
— Где вы были?
Я опустилась на кушетку и приказала распускать волосы:
— В императорском дворце. Я видела Императора, Индат.
Та остолбенела. Замерла с занесенной рукой, сжимающей щетку:
— Императора? — она едва слышно шептала. — Настоящего?
Я кивнула, изо всех сил стараясь держать себя в руках:
— Настоящего. Я выхожу замуж, Индат. За Рэя Тенала.
Щетка выпала из ее тонких пальцев, грохнула о камень. Моя Индат потеряла дар речи. Наконец, ее губы едва заметно зашевелились:
— Какой ужас, госпожа.
Я выпрямилась так, что заломило спину:
— Никакого ужаса, Индат.
Та медленно присела, не сводя с меня глаз, нащупала упавшую щетку:
— Простите, госпожа.
Я поймала ее руки, заглянула в глаза:
— Никакого ужаса, Индат. Мне предлагают законный брак. По крайней мере, в этом нет ничего унизительного или недостойного. — Я стиснула пальцы: — Давай станем думать об этом, как о благе. По крайней мере, сейчас.
Она мелко закивала:
— Хорошо, госпожа. Если для вас это благо — благо и для меня.
Мы пол ночи разговаривали. Я пересказала то, что сочла нужным, но придала словам нужную окраску, чтобы не усугублять. И теперь даже самой казалось, что все не так уж плохо. Мне стало спокойнее. Настолько, что навалился липкий тяжелый сон. Впервые за последнее время. Я прикрыла глаза и, казалось, уснула на полуслове. Без снов. Только чудились голоса. Варии и… Рэя Тенала.
Я открыла глаза в темноте, но голоса не исчезли, заползали из-за закрытой двери.
— Господин… в такой час!
— Где? Здесь?
Я похолодела. Я запомнила его голос так отчетливо, что не перепутаю ни с чем. Пискнула дверь, в комнате вспыхнул свет. Индат подскочила, встала, будто хотела загородить меня.
Он вошел, окинул меня быстрым взглядом. Посмотрел на Индат:
— Вышла вон.
Индат испуганно обернулась. Я кивнула, сидя в кровати:
— Выйди, Индат, — изо всех сил старалась, чтобы голос не дрогнул.
Та даже не ответила от испуга. Лишь снова посмотрела на меня и, увидев одобрение на моем лице, выскользнула за дверь.
Индат ничем не могла мне помочь.
21
Рэй Тенал обвел взглядом комнату, заметил кресло, опустился, небрежно оправляя чернильную мантию. И молчал, глядя на меня. Я поежилась под этим взглядом, плотнее запахнула сорочку на груди, прикрываясь до самого горла. И тоже молчала. Между нами застыла тишина. Казалось, ее можно было резать ножом. Наконец, он заговорил:
— Мне не терпелось увидеть вас.
Глупо было покупаться на слова. Я буквально кожей чувствовала, что он раздражен. И пришел вовсе не с любезностями. В такой час не наносят добрых визитов.
Я сглотнула:
— Кажется, вы перепутали день с ночью, ваша светлость.
Его лицо не изменилось:
— Вот как? Я так торопился, что не заметил эту малость… Вас разместили слишком далеко. Было нерационально разворачиваться и терять несколько часов. Мне жаль, что я потревожил ваш сон. Полагаю, безмятежный?
Вновь та же непроницаемая маска, под которой могло скрываться что угодно. И это лишь усиливало тревогу. Я привыкла к открытому выражению чувств. Если отец был недоволен — это не скрывалось. И я понимала, как себя вести. Где-то смолчать, где-то отстоять свое мнение. Сейчас же я видела камень, проекцию, голограмму. Картинку, за которой могло таиться все, что угодно. На Форсе он казался совсем другим, особенно до злосчастного происшествия в саду.
— Как вы устроились, госпожа?
— Спасибо, хорошо.
Его губы на долю мгновения дрогнули, но лишь на долю мгновения. А, может, мне вовсе показалось.
— Я не ждал другого ответа. Кажется, после ваших пещер даже трущобы у Котлована представятся дворцами.
Нет, не показалось. Теперь я улавливала, куда он клонит. Надеялась ошибиться, но эта надежда была слишком ничтожной. Мама распознала бы этот настрой, едва Тенал появился на пороге. Сейчас я жалела, что плохо усваивала ее уроки.
— Вы обесцениваете мой дом, ваша светлость. Тем не менее, там живут такие же люди.
Его необыкновенные глаза сверкнули холодом, будто мелькнуло что-то настоящее в прорезях маски:
— Таких же там быть не может. — Рэй потер пальцем губу, пытливо глядя на меня: — Считаете, что оседлали хвост кометы, госпожа?
— Что вы имеете в виду?
Он поднялся, шурша мантией, и медленно направился в мою сторону. Я лишь отшатнулась, когда Тенал опустился на край кровати:
— Не надейтесь провернуть свой фокус второй раз. Теперь это будет скучно.
Его рука скользнула под одеяло, обожгла мою ногу,