Читать интересную книгу Выжившая (ЛП) - Гонсалес Дж. Ф.

Лиза подумала о некоторых образах S&M, которые она видела в журналах, подобных тем, что можно найти среди стеллажей с фетишами в газетных киосках; изображения мужчин и женщин в облегающей черной кожаной или латексной одежде, их лица и головы покрыты черными кожаными масками, только глаза и ноздри слегка открыты, небольшое отверстие вдоль рта с застежкой-молнией для закрытия; полуголые люди в коже, цепях и ремнях; женщины, привязанные к стойкам с кляпами во рту, их глаза широко открыты и умоляют: "Нет, не надо, пожалуйста, не причиняй мне боль", но в то же время говорят: "Да, сделай это со мной, сделай это со мной, сделай это со мной. Используй меня, причиняй мне боль, издевайся надо мной. Делай со мной все, что хочешь".

- Я подумал о людях, которых я встречал на подпольных вечеринках, которые мы посещали! - Животное перестал расхаживать; он стоял у заколоченного окна, выглядывая наружу между прибитыми гвоздями два на четыре дюйма и полосками фанеры. - Я подумал о сценах, которые я видел, как они разыгрывались. Я помню, как наблюдал, как мужчина в черной кожаной маске брал шприцем кровь у своей рабыни, а затем скармливал ее ей. Я фантазировал о том, чтобы стать им в тот момент, обладая такой невероятной властью над этим человеком. Я помню, как наблюдал за гей-парой, один режет своего раба скальпелем, а затем высасывает кровь из раны, в то время как его партнер корчится от удовольствия, и мне стало интересно, какова на вкус кровь. Мне было тяжело наблюдать за всеми этими сценами, разыгрывающимися передо мной. Я думал об экстремальных хардкорных фильмах, которые показывали на этих вечеринках, показывая, как женщины и мужчины кричат от боли, когда их дергают за проколотые половые губы и мошонку, растягивая хрупкую кожу до такой степени, что она начинает кровоточить, и они начинают молить о пощаде. Я представлял, как я поступаю так с этими людьми, и чем больше я думал об этом, тем больше возбуждался. Я подумал о первом снафф-фильме, который я увидел на последней вечеринке, на которой мы со Сьюзен присутствовали, в котором молодую чернокожую девушку, похожую на бездомную наркоманку, до смерти оттрахали бейсбольной битой на заброшенном складе. Я помню, как смотрел на это, затаив дыхание - я не думаю, что кто-то дышал, пока мы смотрели эту штуку. Я не мог оторвать глаз от экрана. Все, что я мог сделать, это представить себя делающим то, что делал ее убийца, вонзая и вынимая из нее толстый конец бейсбольной биты, пока она кричала от боли и умирала.

Животное повернулся к ней, и Лиза почувствовала, как ее желудок превратился в колотый лед. На его лице не было ни чувства вины, ни печали из-за того, чему он стал свидетелем, ни ужаса при виде того, как других людей пытают и издеваются, выбрасывают, как мусор. Она не знала, что сказать - как реагировать на кого-то, кто говорит о таких вещах, как удовольствие, кто теперь держит твою жизнь в своих руках?

- Ты понимаешь, о чем я тебе говорю? Когда я порезал ей кожу и она закричала от смеси боли и удовольствия, мне стало хорошо. Когда я заклеймил свое имя на ее плоти куском раскаленного металла, и она потеряла сознание от интенсивности оргазма, я почувствовал чрезвычайное чувство власти. Раньше у меня никогда не было власти ни над чем в моей жизни, и когда она дала мне полное разрешение свободно издеваться над ней, зная, что ей это так нравится, это дало мне ощущение силы, о которой я никогда не думал, что у меня будет. Сьюзен изменила меня, и в то же время то, что мы сделали в течение последнего месяца наших отношений, также означало их конец.

Он остановился, повернулся к заколоченному окну, как будто смотрел наружу. Лиза ждала, сердце бешено колотилось в груди, желудок скрутило в мрачном предвкушении того, что будет дальше.

- Она наконец-то рассказала мне, в чем заключалась ее главная фантазия, - прошептал он. - Она сказала мне, потому что знала, что я был готов это услышать, и она чувствовала, что я был единственным мужчиной, который мог ей это дать. Она могла сказать, что я был готов. Когда она сказала мне... - Он сделал паузу, словно пытаясь подобрать правильные слова, чтобы продолжить. - Сначала я не хотел этого делать. Я думал, мы... что она... это зашло слишком далеко. Она пыталась убедить меня, что все в порядке, что это то, чего она действительно хотела, и я разозлился. Я оделся, и она побежала за мной по квартире, умоляя меня остаться. О чем она просила... Я никогда не думал, что смогу это сделать, особенно с ней. Я думал, что если пройду через это, то для меня все будет кончено, что у меня больше не будет способа получить удовольствие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Лиза больше не могла это вынести. 

- Что она хотела, чтобы ты сделал?

Животное повернулся к ней с задумчивым лицом. 

- Она хотела, чтобы ее пытали и убили в снафф-фильме, - сказал он, слова слетели с его языка так небрежно, как будто он рассказал ей о семейной встрече или игре в гольф на выходных. - Она хотела, чтобы я был тем, кто сделает это с ней, разделит с ней то, что должно было стать ее высшим удовольствием... ее величайший оргазм в истории, достигнутый в момент смерти. Эрос и Танатос, секс и смерть. И она хотела, чтобы это было заснято на видеопленку, чтобы ее величайшее удовольствие продолжалось.

Ощущение колотого льда в животе Лизы стало интенсивнее. Она могла сказать по тону голоса Животного, по выражению его глаз, что эта история была правдой.

- Я бы этого не сделал, - сказал он, небрежно возвращаясь к ней. - В каком-то смысле, я полагаю, ты могла подумать, что я боялся пересечь эту черту. Но потом я кое о чем подумал. Я действительно любил Сьюзен так, как большинство людей, кажется, не понимают этого слова. И я понял, что отказ ей причинил ей такую боль, какую большинство людей никогда бы не смогли себе представить. Осознание того, что я отверг ее, причинило мне боль. Да, я не хотел ее терять, но я понял, что единственная причина, по которой я не хотел ее терять, заключалась в том, что она приносила мне так много радости, так много удовольствия, когда я опустошал и калечил ее. У меня больше не будет этого ни с кем - по крайней мере, так я думал. Но потом я понял, что, возможно, знакомство со мной на сцене было ее способом показать мне, что есть и другие, похожие на нас. Она открыла для меня совершенно новый мир. Да, таких, как она, было много. И если мне нравилось то, что я делал с ней для ее последнего удовольствия, у меня было больше возможностей... побаловать себя, скажем так. - Он ухмыльнулся. - В конце концов... тот снафф, который я видел, должен был откуда-то взяться, верно? Сначала я позвонил Алексу Прессману и небрежно спросил его, где он его взял. Он мне ничего не сказал, и я его не виню. Когда я спросил, могу ли я как-нибудь сняться в его следующей постановке, его голос изменился. Он пришел в возбуждение. Он сказал мне, что всегда может использовать таких людей, как я.

Это решило все за меня. Я знал одно место в округе Ориндж, психиатрическую лечебницу, которая была заброшена в течение многих лет. Я провел небольшое осторожное расследование и получил очень подробную карту больницы. Я также еще раз проверил, выяснил, когда охрана чаще всего отсутствовала, что было в большинстве случаев. Потом я перезвонил Алексу и предложил ему работу. Когда я сказал ему, в чем дело, он сразу согласился, особенно когда я назвал свою цену. Мы договорились, и я собрал кое-какие инструменты, затем позвонил Сьюзен и попросил ее встретиться со мной в такое-то время, в таком-то месте для подарка на день рождения. Я думаю, она поняла по моему тону, что я ей приготовил, и она появилась, как я и ожидал. - Животное улыбнулся, воспоминание о том дне отразилось на его лице. - Когда она увидела меня в той большой захудалой комнате в полуразрушенном крыле того, что когда-то было психиатрической больницей, она улыбнулась. На мне были черные кожаные штаны, моя задница была открыта ветру. На мне был черный кожаный жилет без рубашки, на голове - черная кожаная бдсм-маска. В центре комнаты лежал старый матрас, уложенный поверх большого рулона пластикового брезента. Я накрыл стол с ножами. Алекс ждал со своей камерой и лампами. И когда она увидела нас, стоящих там, она улыбнулась. И она поблагодарила меня.