Начальники штабов добавили, что решение правительства Его Величества оказать грекам максимально возможную помощь означает, что после взятия Тобрука все другие операции на Среднем Востоке должны будут рассматриваться как второстепенные. Они дали разрешение выделить оттуда механизированные и специальные части и военно-воздушные силы в следующих размерах: один отряд пехотных танков, один полк крейсерских танков[87], десять артиллерийских полков и пять авиаэскадрилий.
Командование английских войск на Среднем Востоке считало, что сосредоточение германских войск в Румынии, о котором мы их предупредили, является только войной нервов, рассчитанной на то, чтобы заставить нас распылить наши силы на Среднем Востоке и прекратить наступление в Ливии. Уэйвелл выражал надежду, что начальники штабов «срочно обсудят вопрос о том, не является ли этот ход противника блефом».
Премьер-министр – генералу Уэйвеллу
10 января 1941 года
1. Имеющиеся у нас сведения идут вразрез с представлением о том, что сосредоточение германских войск в Румынии является исключительно «приемом в войне нервов» или «блефом, рассчитанным на то, чтобы заставить нас распылить наши силы». Мы располагаем множеством подробных сведений, указывающих на то, что еще до конца месяца начнутся большие переброски войск через Болгарию к греческой границе, конечной целью которых, по всей вероятности, является наступление на Салоники. Войска противника, которые будут использованы для этого вторжения, будут обладать огромной мощью, хотя численность их будет небольшой. По-видимому, до середины февраля болгаро-греческую границу смогут пересечь не более чем одна или две танковые дивизии, одна моторизованная дивизия, примерно 180 пикирующих бомбардировщиков и некоторое количество воздушно-десантных частей.
2. Однако, если не преградить путь этим войскам, они могут сыграть в Греции точно такую же роль, какую сыграл во Франции прорыв, осуществленный германской армией у Седана. Это роковым образом отразится на положении греческих дивизий в Албании. Таковы факты и выводы, вытекающие из той информации, которой мы располагаем и которой мы имеем достаточные основания доверять.
И разве немцы не должны были бы поступить именно так, чтобы нанести нам максимальный ущерб? Поражение Греции затмит собой те победы, которые вы одержали в Ливии, и оно может оказать решающее влияние на позицию Турции, в особенности если мы останемся безучастными к судьбе наших союзников. Поэтому вы должны подчинить свои планы более важным интересам, которые поставлены теперь на карту…
Из сказанного видно, что в тот момент мы предполагали предоставить Греции не целую армию, а лишь специальные и технические части.
Генерал Уэйвелл и главный маршал авиации Лонгмор вылетели в Афины для обсуждения вопроса с генералами Метаксасом и Папагосом. 15 января они сообщили нам, что греческое правительство не желает, чтобы какие-либо наши войска высаживались в Салониках до тех пор, пока не сможет быть осуществлена высадка войск достаточной численности для проведения наступательных операций. По получении этой телеграммы начальники штабов телеграфировали 17 января, что не может быть и речи о навязывании грекам нашей помощи. Вследствие этого мы изменили свою точку зрения относительно ближайшего будущего и решили начать наступление на Бенгази, одновременно создавая в дельте Нила максимально сильный стратегический резерв.
В соответствии с этим 21 января начальники штабов указали Уэйвеллу, что теперь захват Бенгази приобретает первостепенное значение. Они считали, что, если Бенгази превратится в сильно укрепленную военно-морскую и авиационную базу, можно будет отказаться от сухопутных коммуникаций и сберечь тем самым людей и транспорт.
Они также настаивали, чтобы он как можно скорее захватил Додеканезы, особенно остров Родос, дабы предупредить прибытие германской авиации, которая впоследствии могла бы угрожать нашим коммуникациям с Грецией и Турцией, а также чтобы создал стратегический резерв из четырех дивизий, которые были бы наготове для оказания помощи этим двум странам.
Премьер-министр – генералу Уэйвеллу
26 января 1941 года
…Получаемые мною со всех сторон сведения не оставляют у меня никаких сомнений в том, что немцы уже в настоящий момент закрепляются на болгарских аэродромах и производят все необходимые приготовления к операциям против Греции… Мы должны ожидать ряда чрезвычайно тяжелых, сокрушительных ударов на Балканах, а возможно, и общего подчинения Балканских стран планам Германии. Чем сильнее будут стратегические резервы, которые Вы можете создать в дельте Нила, и чем активнее будет осуществляться подготовка для переброски их в Европу, тем больше будет шансов на благоприятный исход.
Затем я ответил также генералу Смэтсу.
Премьер-министр – генералу Смэтсу
12 января 1941 года
…Что бы ни случилось на Балканах, итальянская армия в Абиссинии, вероятно, может быть уничтожена. Если это случится, то все войска, которые могут оказаться полезными, должны быть переброшены из Кении в Средиземноморский район. Я надеюсь, что армия Южно-Африканского Союза будет там к моменту летних боев. Вокруг мыса Доброй Надежды непрерывно направляются очень крупные подкрепления…
Глава 2
Война расширяется
С наступлением нового года между мною и президентом Рузвельтом установились более тесные связи.
10 января ко мне, на Даунинг-стрит, явился господин с высочайшими полномочиями. Из Вашингтона были получены телеграммы, в которых указывалось, что он является ближайшим доверенным лицом и личным представителем президента. Поэтому я распорядился, чтобы по прибытии в аэропорт его встретил Брендан Брэкен и чтобы на следующий день мы позавтракали вместе. Так я встретился с Гарри Гопкинсом, этим необыкновенным человеком, который уже сыграл и должен был играть впредь большую, а подчас и решающую роль во всем ходе войны. В его хрупком и болезненном теле горела пылкая душа. Это был разрушающий маяк, который освещал своими лучами путь к гавани великим флотам. Он обладал также даром язвительного юмора. Я всегда наслаждался его обществом, в особенности когда дела шли плохо. Иногда он мог быть очень неприятным и говорить жестокие и горькие слова. Опыт моей жизни учил и меня делать то же самое в случае необходимости.
Во время нашей первой встречи мы провели вместе около трех часов, и я вскоре оценил динамичность его характера и огромную важность порученной ему миссии. Он прибыл в Лондон в период самых ожесточенных бомбежек, и мы были озабочены необходимостью решить множество проблем местного характера. Но для меня было ясно, что это был посланник президента, миссия которого имела колоссальное значение для самого нашего существования. С горящими глазами, сдерживая затаенную страсть, он тихо сказал: