Читать интересную книгу Шантарам - Грегори Робертс

— Девять, — поправил я его. — Нас девять.

— Ты в этом не участвуешь, Лин, — спокойно отозвался Салман. — Ты поедешь к Раджубхаю, а затем к своим ребятам в мастерскую, чтобы предупредить их всех.

— Я не оставлю Абдуллу, — так же спокойно ответил я.

— Может, будет лучше, если Лин поедет к Назиру? — предложил Амир, близкий друг Эндрю.

— Один раз я уже оставил Абдуллу, и больше этого не повторится, — заявил я. — У меня такое чувство, что сама судьба не велит мне оставлять его, Салман. Я еду с вами. С Абдуллой, Махмудом Мелбафом и всеми остальными.

Салман, нахмурившись, задумчиво смотрел на меня. Мне пришла в голову глупая мысль, что его перекошенное лицо — один глаз ниже другого, сломанный нос свернут на сторону, шрам в углу рта — становится симметричным лишь тогда, когда он напряженно думает о чем-либо.

— Ладно, — согласился он наконец.

— Что за хрень?! — взорвался Эндрю. — Он пойдет на дело, а я буду нянькой при ребенке?

— Эндрю, не возникай, — примирительно произнес Фарид.

— Нет, я буду возникать, черт бы его побрал! Меня уже тошнит от этого сраного горы! Да, Кадер любил его, взял с собой в Афганистан, ну и что? Кадера больше нет, его время кончилось.

— Угомонись, парень, — попытался урезонить его Амир.

— Угомониться? Да ебал я Кадера вместе с его горой!

— Думай, что говоришь, — процедил я сквозь зубы.

— Думать? Я могу придумать и лучше, — воинственно задрал подбородок Эндрю. — Я ебал твою сестренку. Как тебе это понравится?

— Увы, у меня нет сестренки, — ответил я ровным тоном. Несколько человек рассмеялись.

— Тогда я выебу твою маму, — прорычал он, — и у тебя появится сестренка!

— Ну, хватит! — рявкнул я в ответ, принимая боевую стойку. — Выставляй свои грабли!

Бог знает, к чему это привело бы. Я не был первоклассным бойцом, но драться умел и мог нанести парочку чувствительных ударов. И в те годы я не постеснялся бы пустить в ход нож, если бы меня загнали в угол. С Эндрю, однако, лучше было не связываться, а уж с пушкой у него в руках это был дохлый номер. Амир встал рядом с Эндрю, за его правым плечом, готовый оказать ему поддержку, и тут же Абдулла занял симметричную позицию рядом со мной. Запахло жареным. Но Эндрю не принял вызова. Прошло пять секунд, десять, пятнадцать, и стало ясно, что он не готов дать волю кулакам, в отличие от языка.

Напряженную обстановку разрядил Назир. Вклинившись между нами, он схватил Эндрю одной рукой за запястье, другой за шиворот. Я знал эту хватку афганского медведя. Чтобы освободиться, Эндрю пришлось бы убить его. Назир бросил на меня совершенно непостижимый взгляд, в котором было и порицание, и гордость, и гнев, и восхищение, затем подтащил Эндрю к автомобилю, швырнул его на водительское сиденье, а сам сел сзади с Тариком. Эндрю завел двигатель и, развернувшись, рванул прочь, в сторону Марин-драйв, меча из-под колес песок и гравий. В последний момент я успел разглядеть лицо Тарика за стеклом. Оно было бледным, и только в глазах, как в следах дикого зверя на снегу, можно было прочесть намек на его чувства и мысли.

— Май джата ху. — Я еду, — повторил я еще раз. Все рассмеялись — то ли из-за горячности, с какой я это произнес, то ли из-за категоричной краткости самой фразы. — Мы это уже поняли, Лин, — сказал Салман. — Мы это усвоили, на? Я поставлю тебя вместе с Абдуллой с задней стороны дома. Там есть проулок — ты его знаешь, Абдулла, — который упирается одним концом в главную улицу, а другим в соседние дома. Позади дома есть также небольшой дворик, в него выходят два окна с решетками и небольшая дверь, к ней надо спуститься на две ступеньки. Вы вдвоем будете караулить этот вход. Если в доме у нас все пойдет, как надо, то кто-нибудь из них, возможно, захочет смыться через эту дверь, так что будьте готовы задержать их во дворе. Остальные войдут вместе со мной через главный вход. Что там с оружием, Файсал?

— Семь стволов. Два короткоствольных пулемета, два автомата, три револьвера.

— Дай мне один из автоматов, — велел Салман. — Абдулла, ты возьмешь второй, на двоих с Лином. Пулеметы не стоит тащить в дом — там для них слишком тесно, не поливать же все подряд. Они останутся на улице перед домом — для прикрытия, если оно понадобится. Так что возьми один из них, Файсал, а другой дай Хусейну. Когда мы все закончим, то выйдем через двор, так что сметайте все, что лезет в дом или из него. Три оставшихся ствола возьмут Фарид, Амир и Махмуд. Радж, тебе придется обойтись. Все ясно?

Все закивали и замотали головами.

— Вы знаете, что у нас есть возможность подключить еще тридцать человек с тридцатью стволами. Но мы можем и не дождаться их — мало ли что. Мы и так уже потратили на сборы пятнадцать минут. Если мы ударим по ним сейчас, то застанем их врасплох, и есть шанс, что ни один из них не уйдет. Надо завершить дело сегодня же и покончить с ними навсегда. Но я оставляю это на ваше усмотрение. Если вы считаете, что нас слишком мало, я не хочу принуждать вас. Так чтó, идем сейчас или будем ждать подкрепления?

Один за другим все кратко высказали свое решение, и почти у всех прозвучало слово «аби», «сейчас». Салман кивнул и, закрыв глаза, пробормотал краткую молитву на арабском языке. Затем он поднял голову, и это был другой человек. Он был готов действовать. В его глазах сверкала ненависть и яростная решимость убивать, которую он до сих пор сдерживал.

— Сатч аур химмат, — произнес он, поглядев всем по очереди в глаза. — Правда и храбрость.

— Сатч аур химмат, — ответил каждый из нас.

Не говоря больше ни слова, все разобрали оружие, расселись по машинам и стартовали в направлении фешенебельной Сардар Патель-роуд. Спустя несколько минут, не успев привести свои мысли в порядок и почти не отдавая себе отчета в том, что делаю, я уже крался вместе с Абдуллой узким проулком в такой густой темноте, что я чувствовал, как расширяются мои зрачки. Мы перелезли через деревянный заборчик и оказались во дворе вражеского дома.

С минуту мы постояли, сверив наши фосфоресцирующие часы, давая глазам привыкнуть к темноте и напряженно прислушиваясь. Абдулла что-то прошептал, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Никого, — прошелестел он, словно шерстяное одеяло прошуршало. — Никого, ни здесь, ни вокруг.

— Вроде, все тихо, — едва слышно проскрежетал я в ответ. Страх сдавливал мне горло. Ни в окнах, ни за маленькой синей дверью света не было.

— Видишь, я сдержал обещание, — прошептал Абдулла.

— Что? — не понял я.

— Ты взял с меня слово, что я возьму тебя с собой, когда пойду убивать Чуху.

— А, да, — ответил я, чувствуя, что сердце мое стучит гораздо быстрее, чем должно стучать у здорового человека. — Мы часто ведем себя неосторожно.

— Я буду осторожен, братишка.

— Я имею в виду, я был неосторожен, когда требовал этого.

— Я попробую открыть эту дверь, — проговорил он мне в ухо. — Если она откроется, я зайду в дом.

— Что-что?

— Ты оставайся здесь, около двери.

— Как это?!

— Оставайся здесь и…

— Мы оба должны быть здесь! — прошипел я.

— Я знаю, — сказал он, подкрадываясь к двери без единого звука, как леопард.

Я последовал за ним, но это больше напоминало неуверенную походку кота, пробудившегося от долгого сна. Абдулла спустился на две ступеньки, открыл дверь и проскользнул внутрь, как тень птицы, камнем падающей с небес. Он бесшумно закрыл дверь за собой.

Оставшись один, я вытащил из ножен на заднице свой нож и зажал его в правой руке лезвием вниз. Вглядываясь в темноту, я сосредоточился на частоте своего сердцебиения, стараясь мышечными усилиями и внушением уменьшить ее. Спустя некоторое время мне это удалось. Я почувствовал, что сердце стало биться реже, и успокоился; в голове у меня была только одна мысль. Она выражалась фразой, которую произнес как-то Кадербхай, а я часто вспоминал: «Совершил зло из лучших побуждений». Повторяя про себя эти слова в пугающей темноте, я знал, что эта схватка с Чухой и борьба между группировками за власть — лишь повторение того, что происходит всегда и повсюду, и это всегда зло.

Салман и другие, точно так же, как Чуха и головорезы Сапны, как и все гангстеры вообще, убеждали себя, что главенство в их маленьких империях делает их королями, что их силовые методы делают их сильными. Но они не были такими, не могли быть. Я вдруг ясно понял это, словно решил наконец долго не дававшуюся математическую задачу. Единственное королевство, которое делает человека королем — это царство его души. Единственная сила, которая имеет какой-то реальный смысл, — это сила, способная улучшить мир. И только такие люди, как Казим Али Хусейн или Джонни Сигар, были подлинными королями и обладали подлинной силой.