Дэнис долго молчал, потом ответил:
– Тогда другое дело.
Наш план обретал четкость постепенно, мы продумали все детали – кроме последней, самой существенной: как это самое сердце у Властителя выкрасть? Для этого я должен пробраться в Весенний дворец, миновать все охранные барьеры…
– Ты не пройдешь, – возразил Дэнис. – Некоторые из ловушек убивают на месте или могут покалечить, во дворце уже было несколько несчастных случаев. Но он настроил их так, чтобы я не пострадал, поэтому лучше пойду я. А ты будешь ждать в машине. Я вернусь, и сразу поедем, куда надо.
Я засомневался – какой из Дэниса вор, но он сослался на папу-афериста и сказал, что должны же у него быть хоть какие ни на есть наследственные способности. И вообще это не кража, а восстановление справедливости, ведь Темный Властитель присвоил то, что должно принадлежать всему населению Долгой Земли.
Кстати, за этот год Дэнис научился, назло Мерсмону, частично закрывать свой разум, хоть ему и достается за это – и был уверен, что преждевременное разоблачение нам не грозит.
Наконец мы решили, что готовы, и он с утра отправился во дворец, а я поставил машину у ограды Марсенойского парка и стал ждать. Долго ждал. Нервничал. Уже начало смеркаться, когда к машине подошел кто-то, закутанный в темный плащ с низко надвинутым капюшоном. Я обрадовано встрепенулся и распахнул дверцу, но под капюшоном сверкнули красные глаза. Это оказалась Лайя, а не Дэнис.
– Уезжай домой, – она смотрела на меня сверху вниз. – Дэниса увидишь завтра. Наргиатаг велел передать тебе, что ты дурак.
После этого мелкого оскорбления она повернулась и пошла обратно к громаде Весеннего дворца. Из облачного хаоса наверху сыпался снег, и казалось, что Лайя в развевающемся плаще, удаляясь, одновременно растворяется в белом мареве. У меня внутри тоже все замерзло.
Во дворец меня не пустили. Я вернулся домой, уснуть даже не пытался и внутренне готовился к самому худшему, но на другой день – то есть, позавчера – ближе к вечеру Дэнис появился. Живой и невредимый, только осунувшийся.
– Попался, – шепнул он. – Там бы кто угодно попался. Можно горячего кофе? А то до сих пор не могу прийти в себя.
У него под глазами залегли тени, и пальцы, если присмотреться, мелко дрожали. Я сделал ему кофе покрепче, выдворил Сандру, и тогда он рассказал, что произошло.
– Эта штука лежит в комнате, где весь пол усыпан битым камнем и обломками статуй. Я еще в прошлый раз удивился, и решил, что все это после ремонта осталось, а убирать специально не стали, для маскировки – кому придет в голову искать что-то ценное среди строительного мусора. Оказалось, не так. Это на самом деле трупы.
Он держал чашку с кофе двумя руками, словно хотел согреть пальцы, и чашка слегка подрагивала.
– Каменные? – уточнил я.
– Да. Я вошел туда, сделал шаг, другой – и вдруг почувствовал, что каменею. Со мной ведь это один раз уже было. Процесс занимает несколько секунд: сначала застывают ноги, потом холод поднимается к сердцу, потом отключаешься – словно проваливаешься в холодную темноту. Очнулся я уже в другой комнате, на ковре. Он склонился надо мной, и когда увидел, что я пришел в себя, первым делом съездил по физиономии. В общем, как обычно… Я вначале сильно мерз, как бывает после окаменения, целый час не мог отойти от камина. Мне принесли горячего глинтвейна, а потом он снова повел меня в ту комнату. Показывает на обломки и спрашивает: „Как по-твоему, что это такое?“ Я отвечаю: „Разбитые статуи“, – хотя уже чувствую, что здесь какой-то подвох. Он тогда ухмыльнулся и говорит: „Это твои предшественники. Считается, что окаменевший человек неуязвим, но статую всегда можно разбить, надо только взять кувалду потяжелее. Будь на твоем месте кто угодно другой, здесь бы прибавилось щебня!“ – и снова мне по физиономии. Потом еще сказал: „Осчастливить весь мир – ну, конечно, разве вы с Залманом могли додуматься до чего-то другого? Расскажи Залману о том, что ты здесь видел. Все это были агенты моих противников, в том числе профессиональные воры и довольно способные колдуны, но это не спасло их от ловушки. А теперь перейдем к полезному и приятному, – тут его голос стал вкрадчивым и появилась та улыбка, от которой меня всегда бросает в дрожь. – Об осложнениях после чар окаменения ты ведь уже знаешь, верно? Так что сейчас пойдем лечиться. Возражений не будет?“ Схватил меня за шиворот и поволок по коридору. Кто попадался навстречу, даже не удивлялись, обычная сценка. Ну, дальнейшее рассказывать не обязательно… – подняв зябким жестом чашку, Дэнис отхлебнул кофе. – Знаешь, он не принимает нас всерьез, и когда-нибудь это его подведет. Рано или поздно мы сделаем удачную попытку.
Я кивнул, подумав: хорошо, что Дэнис из-за всего этого не сломался.
Послезавтра мне в рейс, а завтра поедем вместе с Сандрой на речной вокзал кататься на глиссере. Сандра в спасательном жилете похожа на пузатый красно-белый поплавок.
Иногда у меня появляется ощущение, что наш мир вот-вот разлетится на куски».
* * *
Звякнул таймер.
– Ты оказался прав, – сказала Сандра, заглянув в текст. – Наш мир действительно разлетелся на куски, и из этих кусков сложили другой мир – тот, в котором мы сейчас живем. Не сказать, что он интересней прежнего, зато его проще контролировать. Читать тебе осталось еще на один раз, и конец у твоего дневника, к сожалению, грустный.
Глава 17
«Они ушли.
Пока я ходил с караваном на Лаконоду, антимерсмонианская коалиция при поддержке Высших захватила Танхалу, и Темный Властитель отступил в Кесуан. Весенний дворец опять разгромили. Все восемь башен разрушены, вокруг зданий с зияющими дырами оконных проемов и разбитой лепниной громоздится россыпь обломков, особенно много белых и бирюзовых.
– Дэнис приходил попрощаться, рано утром, когда я в школу собиралась, – рассказала Сандра, непривычно тихая и грустная. – Тебе передавал привет. Мы разговаривали всего минутку, а во дворе его ждали кесу. Их было много, в этот раз они даже не прятались. Когда он вышел, они его окружили и увели. Я им из окна рожу состроила и показала язык, а одна увидела и оскалилась, но я нисколечки не испугалась. Залман, после этого он больше не приходил. Что они с ним сделали?
– Ничего страшного. Честное слово, я знаю точно, что он жив. Они увезли его с собой в Кесуан.
– А, значит, это были Эфрины кесу? – она быстро додумалась до правдоподобного объяснения. – Тогда понятно. Только знаешь, он прощался так, как будто насовсем. Я потом долго плакала.
Меня навестила Вир – теперь уже в форме капитана НПА, очень уверенная и властная. Если судить только лишь по манере общения, не принимая во внимание все остальное, кесейская военачальница Хэтэсси-кьян-Беалдри-эбо-Сеямэкори по сравнению с ней робкая школьница.
– Мы победили! – сообщила Вир с торжеством, глядя на меня так, словно это я был разгромленной вражеской армией. – Все Высшие объединились и надавали пинков Мерсмону, загнали его в Кесуан, он оттуда носа показать не смеет!
– Ага, всем скопом победили одного – герои, ничего не скажешь.
Темный Властитель не вызывает у меня симпатии, но было бы, чем гордиться… Другое дело, если бы кто-то из Высших одолел его на дуэли один на один – вот это я бы зауважал.
Вир обиделась и начала развивать теорию, что зло в принципе неуничтожимо и непобедимо, поэтому даже половинчатую, кратковременную победу над ним можно считать великой победой. У меня сложилось впечатление, что, хотя зло ей не нравится, она в то же время преклоняется перед ним почти в такой же степени, как перед Высшими.
– А ты знаешь, где сейчас Дэнис Кенао? – спросила она с затаенным ехидством.
– Не в курсе. Куда-то уехал.
– Зато я знаю! И мне известно, какой позорной ценой он купил свою безопасность.
– Да ничего он не покупал, все было иначе.
Она презрительно отмахнулась.
Вот еще одна разница между Эфрой и Вир: Эфра слушает и понимает то, что ей говоришь, а Вир как будто ничего не слышит – с ней сплошь и рядом получается игра в „глухие телефончики“.
– Кстати, из каких стратегических соображений вы загнали Мерсмона в Кесуан, где находятся, во-первых, залежи всякого ценного сырья, а во-вторых, его цитадель и резервные склады?
– Когда его выбили из Танхалы, он отправился в Кесуан, – буравя меня недобрым взглядом, процедила Вир. – Такие, как ты, Залман, у нас в НПА сортиры чистят! Очень полезное упражнение для мозгов, особенно для некоторых… Сразу пропадает желание умничать и задавать вопросы.
Скоро она ушла. Сказать, что за время своей службы в Народной Повстанческой армии она изменилась – не совсем то. Примерно так: раньше ее лицо напоминало незавершенный карандашный эскиз с налетом тайны, а сейчас словно кто-то с нажимом прорисовал по этому эскизу четкие, определенные, грубоватые черты, и то, что получилось, мне совсем не нравится.