Приблизительно то же самое хочется сказать и некоторым православным деятелям. Ну что такого случилось? Вы ведь дома, вы у себя. К чему же это сектантство? (II, 34)
Православие и социализм
(1992)
Ни в одной стране социализм не был тем, чем стал в России – религией, потому что при разрушении православия как столпа национального исторического самосознания (а оно основывалось на православной ортодоксальной идее), при вытравлении его, ниша эта не могла долго пустовать – «свято место пусто не бывает».
И очень своевременно православная идея заменена была идеей социализма, оказавшейся привлекательной хотя бы уже потому, что в ней люди увидели очень многое от христианских заповедей, и это действительно так.
Другое дело, что эти заповеди большевиками очень удачно перетасовывались…(II, 25)
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
(2005)
Интервьюер: Что страшнее предательства?
Страшнее этого может быть только отсутствие Бога в человеке и отсутствие потребности в Боге.
Одиночество – это отсутствие потребности в Боге. (1, 121)
ПРЕДКИ
(2005)
Интервьюер: Вы из древнего дворянского рода, ваши прапрадеды осмысленно и целеустремленно строили страну, их никто не заставлял, не уговаривал, не агитировал служить – они сами придумывали, решали, кого куда вести. У Вас, наверное, это вызывает серьезные чувства?
Да, я горжусь тем, что мои предки много сделали для страны.
Одно из первых упоминаний о нашем роде есть в летописи XIV века. Два моих предка стояли на Куликовом поле, и оба выжили, кстати говоря.
Это вызывает у меня внутреннее ощущение причастности к истории страны. Это непередаваемое, горячее, живое чувство.
Входить в храм, куда ходили твои предки, видеть склеп, где их могилы. Когда приезжаешь в Тотьму – приятно думать, что твой предок был тотемским воеводой. Приезжаешь в Рыбинск – и выясняется, что твой прадед был последним предводителем ярославского дворянства…
Эта связь времен, на мой взгляд, носит характер метафизический в большей степени. Пастернак замечательно сказал: «Позорно, ничего не знача, / Быть притчей на устах у всех». И это не ложная скромность! Это, конечно, ответственность огромная.
Вот это все, когда в твоем роду Голицыны, Трубецкие, много всего намешано… Это больше является сдерживающим центром, нежели наоборот, когда «а во мы какие…».
«Во какие» – это участь как раз тех, кто не чувствует ничего, только декларирует. А для нас – собранность и самодисциплина. И осознание того, что играть в эти игры опасно. В том смысле, что если ты трезво смотришь на себя, то от сопоставления со своими предками можешь ужаснуться – тому, как ты деградировал, по сравнению с ними.
Не хочется даже думать об этом… (II, 49)
ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ
(2005)
Я считаю, что преемственность для России – это единственный путь.
Преемственность!
Я монархист убежденный и убежден, что все равно для России лучшего нет. Понимаю, что мне сейчас скажут: «Да вы с ума сошли! Опять…».
Бог с ними.
Но я точно знаю, что, если не будет гарантий, что мы не будем все время менять лозунги и цвет знамен, мы не сможем нормально жить! (VI, 7)
ПРЕЗИДЕНТ И ПРЕЗИДЕНТСТВО
(1994)
Большинство людей, которые оказывались на этом месте, думали в первую очередь о том, как президентом стать.
Никто из них не думал, а как же перестать им быть?
Меня заинтересовал бы в первую очередь вопрос: зачем я туда иду? Что я должен сделать, чтобы достойно передать это место достойному, и самому уйти не вперед ногами, и не под зад коленом, и не с инсультом, и не в тюрьму. У тех же, кто рвется к президентскому креслу, одна задача – скорее занять его, а потом разберемся.
Потом не разберемся.
Ведь огромное число людей, которые пришли вместе с тобой, начинают, как снегоуборочные машины, грести под себя. Словом, вместо сытых, которых согнали, прилетели голодные, которые расхватают то, что осталось.
Поэтому передо мной этот вопрос никогда не стоял. Мое положение, мое имя, моя профессия, мои друзья, моя свобода мне намного дороже, чем лимузин, охрана, «девятка», дача, ядерная кнопка и все остальное… (I, 65)
(1996)
Сегодня президент может и должен твердо и решительно встать на сторону здоровых государственных сил, принять идеологию жертвенного служения и долга, взять под личное покровительство отечественную культуру и тем самым стать полноправным и единоличным представителем всего народа, жизнь и судьба которого Божией милостью даны ему в водительство.
А для этого, следуя завету русского патриота Ивана Ильина, должно считаться с двумя великими реальностями: с исторически данной Россией, только с ее целями и интересами; с верно понятыми и усвоенными аксиомами русского правосознания и государственности, взращенными в нас двухтысячелетним христианским опытом.
С этой точки зрения великая задача и главное задание президента России состоит в том, чтобы посредством преображения культуры возродить здоровый, изначально (не коммунистический!) государственный инстинкт России, которому чужды как противоборство гражданского общества и государства, так и вечно пребывающий парламентский кризис.
Гарантией процветания нашего общества является… братское служение: единение веры, чести и жертвенности граждан и президента. (I, 67)
(1998)
Интервьюер: Скажите прямо: Вы будете баллотироваться на пост президента России?
Мне все время задают этот вопрос. Я хочу, наконец, ясно объяснить, что я обо всем этом думаю.
Меня удивляет даже не то, что я как будто никаких поводов для таких вопросов не давал. Куда важнее другое – интонация. Знаете, об этом так примерно спрашивают: «Вы на фуршет в «Метрополь» пойдете? Завтра, к пяти? А в президенты пойдете?»
И никто так ставить вопрос не стыдится. Считается, что это вполне нормально – откровенно цинично относиться к президентской кампании, как к голой игре в карьеру. Деньги и рейтинги. Президентская кампания – самореклама, способ выбить какие-то льготы у власти, кому-то продать голоса, которые ты выдурил у избирателей.
Такой (торговый) подход к президентским выборам и со стороны прессы, и со стороны самого кандидата – он не просто циничный и постыдный. Он ужасно глупый. Ведь если даже здесь, даже на таком месте нет понятия «долг», даже здесь одна торговля, игра и кокетство, то на что же можно вообще в нашей стране надеяться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});