— Да. Или на других мужчин с малых станций.
— А что такое эти станции?
— Такие места, где нас мало, где мы тяжело работаем и ведем совсем другой образ жизни. Когда я бываю в городе или даже на пусковой базе, я всегда чувствую, что я другая. Я говорю по другому. Меня на этот счет предупреждали.
— Предупреждали? — Бретт ощутил намек на какие-то дикие нравы в морянской среде.
— Моя мать говорила, что если я буду в городе говорить так, как на станции, я не смогу слиться с общим фоном. Люди будут воспринимать меня как чужака — а это опасно.
— Опасно? — переспросил Бретт. — Видеть мир с другой точки зрения?
— Иногда. — Скади взглянула на Бретта. — надо сливаться с фоном. Ты выглядишь, как все, но я по твоему выговору сразу поняла, что ты островитянин.
Скади пытается предупредить меня, подумал он.
«Или научить.»
Он уже заметил, что говорила она совсем иначе, нежели дома. Дело было не столько в выборе слов, сколько в том, как она их произносила. Теперь в ней ощущалась некая новая уверенность. И еще большая прямота.
Бретт посмотрел на быстро мчащийся вдоль борта океан. Он размышлял об этом морянском единообразии, об этом морянском обществе, которое усматривало опасность в произношении. Словно встречные волны, течения в морянском обществе образовывали завихрения. Интерференция, вот как это явление называют физики; это он помнил.
Легкость, с которой Скади управляла громадным грузовозом, кое-что говорила Бретту о ее прошлом. Ей довольно было взглянуть на экран, а затем на море, чтобы сразу во всем разобраться. Она избегала зарослей келпа и уверенным курсом вела судно к загадочной пусковой базе.
— Здесь все больше дикого келпа, — заметил Бретт. — И никакие моряне за ним не ухаживают.
— Пандора когда-то принадлежала келпу, — откликнулась Скади. — А теперь келп растет и распространяется с экспоненциальной скоростью. Ты понимаешь, что это значит?
— Что чем больше келпа, тем быстрее он распространяется и растет, — ответил Бретт.
— Это больше похоже на взрыв, — добавила Скади. — Или на момент кристаллизации в пересыщенном растворе. Стоит добавить крохотный кристаллик, и весь раствор выпадет в осадок огромным кристаллом. Именно так и произойдет с келпом. А пока он учится самостоятельно заботиться о себе.
— Я знаю, что написано в исторических хрониках. — Бретт покачал головой. — Но все же… разумное растение?
Скади отмахнулась от его недоверчивости.
— Если КП права — если все они были правы — то ключом к келпу является Ваата. Она — тот кристалл, который стимулирует его разумность. Или душу.
— Ваата, — прошептал он с детским восторгом. Он не БогоТворил, но уважал человеческое существо, которое пережило столько поколений. Ни одному морянину покуда не удалось этого проделать. Неужели Скади верит во всю дребедень капеллана-психиатра?
Бретт спросил ее об этом.
— Я только знаю, какие выводы я могу сделать, — пожала плечами Скади. — Я видела, как келп учится. Он действительно разумен, хотя пока и в малой степени. А разум не требует волшебства — только времени и жизни. У Вааты есть гены келпа, это тоже факт.
— Твисп говорит, что в прошлый раз пробуждение заняло у келпа миллионы лет. Как же мы можем знать…
— Мы помогли ему. Остальное зависит от него.
— А что у Вааты с этим общего?
— Я точно не знаю. Подозреваю, что она — нечто вроде катализатора. Последнее естественное звено, ведущее к предшественникам келпа. Тень говорит, что Ваата на самом-то деле в коме. Что она впала в кому, когда келп умер. Вероятно, из-за шока.
— А как насчет Дьюка? Или любого из нас — включая морян — кто несет в себе гены келпа? почему мы не можем стать этим катализатором?
— Ни один человек не содержит в себе всех генов келпа — такое существо было бы келпом, а не человеком, — ответила она. — И у каждого эти гены могут быть в совершенно различных комбинациях.
— Дьюк говорит, что Ваата сновидит его.
— Некоторые особо религиозные типы говорят, что Ваата всех нас видит во сне, — сказала Скади и фыркнула. — Но мы с тобой были пленниками и удрали, и это факт, а не сон. — Она одарила юношу жарким взглядом. — Мы с тобой — отличная команда.
Бретт покраснел и кивнул.
— Когда мы доберемся до пусковой базы? — спросил он.
— Еще до ночьстороны, — ответила она.
Бретт подумал о предстоящем испытании. Пусковая база — это значительное место со множеством людей. И среди этих людей могут оказаться те, кто намеренно уничтожил Гуэмес. Его островитянский акцент может навлечь на него опасность. Он повернулся к Скади и попытался заговорить с ней на эту тему как бы между прочим. Он не хотел ссориться с нею или пугать ее. Однако немедленно стало ясно, что Скади думала о том же самом.
— В красном ящике около главного люка, — сказала она, — лежат ныряльные костюмы и спецпакеты. Около пусковой базы вода холодная.
— Переохлаждение убивает, — процитировал он. Эти два слова, написанные на красном ящике желтыми буквами, напомнили ему о самых ранних уроках выживания. Островитяне учили своих детей тому, что холодная вода опасна, едва ли не раньше, чем ходить. Похоже, моряне усваивали тот же самый урок, хотя Твисп и утверждал, что моряне лучше переносят холод.
— Поищи там костюмы подходящего для нас размера, — сказала девушка. — Если нам придется прыгать за борт… — она не окончила фразу, понимая, что и не нужно.
Вид стопки серых костюмов для подводного плавания вызвал улыбку на лице Бретта. Органические костюмы островитянского производства и конструкции представляли собой ту область, в которой островитяне имели преимущество над морянами. Он выбрал пакеты с надписью «малый» и «средний» размеры и вскрыл пакеты, чтобы активировать костюмы. Он взял два оранжевых спецпакета и затолкал их под кресла в рубке.
— А что это за спецпакеты? — поинтересовался он.
— Аварийный набор, — пояснила Скади. — Непотопляемый плотик, нож, веревки, болеутоляющее. Там есть даже гранаты с репеллентом против рвачей.
— А тебе приходилось использовать эти гранаты?
— Нет. Но матери однажды пришлось. Один из членов ее команды так и не сумел спастись.
Бретт содрогнулся. Рвачи редко подбирались близко к островам, но рыбаки, случалось, пропадали — а еще были всякие истории о детях, которых рвачи утаскивали прямо с края острова. Внезапно океанская ширь вокруг их судна утратила свою нежную теплоту, свою защищающую привычность. Бретт тряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок. Ведь они с Твиспом жили в этом океане на крохотной лодке-скорлупке. Во имя Корабля! Не может же это судно оказаться уязвимее, чем скорлупка. Да, но у них нет крикс, и если им придется прыгнуть в воду в ныряльных костюмах… смогут ли собственные органы чувств предупредить их об опасности вовремя? Рвачи передвигаются с ослепительной быстротой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});