Прошел целый час, прежде чем они смогли отыскать труп. Тело было захоронено на дне овражка — оно было присыпано сырой землей и опавшей листвой так искусно, что отыскать могилу могли разве что собаки.
Конан съехал на дно овражка и стал разглядывать труп. С тела были сняты все одеяния; кожа погибшего была бела, словно пергамент, волосы его тоже были поразительно светлыми. Рост этого тощего изможденного человека с перерезанным горлом был чуть меньше семи футов.
Эрик склонился над перепачканным грязью телом и стал принюхиваться. Сняв с раны кусочек запекшейся крови, он принялся растирать ее между пальцами. Конан угрюмо ждал. Наконец старик тяжело поднялся на ноги и вытер кончики пальцев о полу плаща.
— Его убили прошлой ночью, мой господин,— сказал он.
Конан еще раз взглянул на лицо убитого — узкий подбородок, высокие скулы, тонкие черты. Вне всяких сомнений, перед ним лежал гипербореец — об этом говорили и его неестественная бледность, и хрупкое телосложение при чудовищном росте, и бесцветные шелковистые волосы. На Конана смотрели мертвые зеленые, словно у кошки, глаза.
— Отпускай собак, Эрик. Просперо! Предупреди людей о том, что враги могут появиться в любую минуту! Нас, похоже, ведут.
Пуантенский генерал и король поскакали бок о бок. Вежливо откашлявшись, генерал спросил:
— Вы считаете, что маска и меч были оставлены для нас, мой повелитель?
— Я в этом уверен,— буркнул Конан,— Я это нутром чую. Где-то там скрывается целая банда этих белых демонов, похитивших моего мальчика. Они ведут нас, словно скот, разрази их гром!
— Они хотят устроить нам засаду? — спросил Просперо.
Конан на мгновение задумался и отрицательно покачал головой:
— Не думаю. В течение последнего часа мы миновали три таких места, лучше которых для засады не придумать. Нет, они явно хотят чего-то другого. Возможно, где-то впереди нас ждет их послание.
Просперо не стал спорить с этим.
— Возможно, они хотят получить выкуп?
— Может статься, они захотят использовать принца как приманку,— ответил Конан, блеснув глазами, словно лютый зверь,— Как-то раз я попал в плен к гиперборейцам. Там я такого натерпелся, что до сих пор не питаю особой любви к этим костлявым демонам. Когда же их гостеприимство меня вконец утомило, я ответил им тем же, так что, думаю, и у них ко мне особой приязни нет!
— А что означает эта маска из слоновой кости?
Конан сплюнул и приложился к фляге с вином.
— Гиперборея — место темное. Этой мертвой, голой, объятой туманами землей правит страх. Страною управляют служители тайного культа — черные колдуны-убийцы. Их единственное оружие — деревянные прутья, на конце которых закреплены шары, выточенные из необычного металла, называемого платиной. Старуха, которую колдуны считают воплощением богини смерти, правит всеми их землями, она же является и их главной жрицей. Ее слуги-убийцы заняты постоянным самоистязанием — они умерщвляют свое тело, разум и волю. Маски, подобные той, которую ты видел,— одно из проявлений их фанатизма. Нет в мире воинов страшнее этих: слепая вера в демонов делает их бесстрашными и нечувствительными к боли.
Дальше они ехали молча. И тому и другому представилась страшная картина — беззащитный мальчик, окруженный фанатичными служителями смерти, люто ненавидящими Конана.
Лес становился все реже, на смену мрачным чащам восточного Гандерланда пришли меловые пустоши, поросшие вереском и папоротником. Они приближались к границе владений Конана. Где-то здесь сходились земли Аквилонии, Киммерии, Пограничного королевства и Немедии.
Похолодало. Небо стало затягиваться тучами. Багряный вереск волновался и шумел на ветру. Издалека слышался хриплый крик болотных птиц. Земля эта была пустынна и уныла.
Конан скакал впереди. Внезапно он остановил своего коня и знаком приказал остановиться другим. Не сходя с коня, он угрюмо смотрел на предмет, лежавший на тропе. Воины спешились и подошли к своему королю.
Перед ними лежало легкое, сделанное из ивняка копье, которое могло принадлежать разве что ребенку. На древко был одет белый пергаментный свиток.
Эрик снял пергамент с древка и подал его своему королю, что так и сидел в седле. Конан развернул тугой, скрипучий свиток.
Послание было написано по-аквилонски; писавший его, судя по всему, торопился: руны были написаны небрежно, и разобрать их было весьма непросто. Нахмурив брови, Конан молча прочел послание и передал его Просперо, зачитавшему его вслух:
— «Король должен в одиночку направиться в Похиолу. Если он выполнит это условие, с сыном его ничего не случится. Если он поступит иначе, ребенок его умрет страшной смертью. Король должен идти по тропе, помеченной Белой Рукой».
Просперо поморщился: послание было написано кровью.
4. БЕЛАЯ РУКА
Конан в одиночку направился к пустынным землям, лежавшим за пределами Аквилонии. Если бы он вернулся в Танасул и, собрав войско, повел его на туманную Гиперборею, он потерял бы сына. Ему не оставалось ничего другого, как только выполнять поставленные ему условия.
Король передал Просперо огромный золотой перстень с печатью, который он носил на большом пальце правой руки. Тем самым на время своего отсутствия он передавал пуантенскому генералу всю полноту власти в Аквилонии. В случае смерти Конана королем аквилонцев должен был стать второй его сын, регентами которого были бы королева Зенобия и генерал Просперо.
Конан объяснил все это Просперо, глядя ему в глаза,— он не сомневался в том, что этот доблестный воин в точности выполнит все сказанное. Но сказал он ему не только это. Собрав в Танасуле армию из рекрутов, Просперо должен был повести ее на столицу Гипербореи Похиолу.
Конану просто-напросто хотелось как-то занять Просперо. Он прекрасно понимал, что никакая армия не сможет ни нагнать его, ни пройти там, где пройдет он, Конан. Он окажется в сверкающих стенах Похиолы много раньше Просперо.
Эти земли назывались Пограничным королевством. Пустынные безжизненные пустоши тянулись до самого горизонта. То тут, то там росли чахлые кривые деревца. Время от времени из заросших болот вылетали напуганные внезапным шумом птицы. Холодный, пронизывающий до костей ветер пел свою заунывную песнь.
Конан спешил, однако оставался внимательным и осторожным. Своего чалого жеребца Имира он загнал прошедшей ночью; теперь под ним был крупный серый жеребец барона Гийома Имирского. Барон был так толст, что весом почти не уступал Конану. Скакун его был могуч и широк в кости. Киммериец не стал брать с собой громоздкую охотничью амуницию, он одел на себя простой кожаный камзол и промасленную кольчугу. Меч он повесил за спину, так чтобы он не сковывал его в движениях, на передней луке седла он закрепил тугой гирканский лук и колчан со стрелами с черным опереньем.