— Отвыкли холопья на барина глядеть, — сказал Королев небрежно. Дядя закусил губу и с интересом на него посмотрел.
— Ты-то, брат, не из графов Шереметевых, — заметил он веско.
— Уж и помечтать нельзя. Может, у меня бабушка согрешила с водолазом.
Старшие дружно рассмеялись.
— Так обидно не знать своей родословной… — вздохнул Дядя, поворачиваясь к Игорю. — Проклятье нашей страны. Слишком много архивов погубила красная смута. И слишком многим заткнула рты. Все мы теперь Иваны, не помнящие родства.
— Допустим, не все, — сказал Королев, тоже поворачиваясь к Игорю. — Ты до какого века знаешь свои корни?
— До середины восемнадцатого, — ответил Игорь, скромно опуская глаза.
— А вот Тим Костенко, если верить слухам, знал свою родословную вплоть до тысяча триста четвертого года, — сказал Дядя. — Но получил он эту информацию, только достигнув совершеннолетия.
— Потому что большевики уже накрывались медным тазом, — добавил Королев, — и старики решили, что больше не опасно разевать рот. А до этого молчали, как партизаны.
— А Витя Ларин, кстати, так и не выяснил ничего о себе толком. Потому что у него и папа работал на КГБ, и мама работала на КГБ, и всем в жизни они были обязаны тоже КГБ. Хотя кто его знает, как сложилась бы их судьба, если бы их родителей в свое время не репрессировали. Вот завязка интересная, да? И характерная для прошлого века. Сначала «органы» растоптали тех, кто тебя породил. А потом вербуют тебя, упирая на то, что ты сын врагов народа и, если не будешь сотрудничать, из грязи не выберешься.
— Как же они должны были ненавидеть своих предков за это… — протянул Игорь задумчиво.
— Он самый умный в Спецотделе, — в который уже раз гордо сказал Дяде Королев.
Дядя кивнул.
— Да, на этом родителей Ларина и поймали. Как и многих других. На ненависти к своему происхождению, к предкам вообще, а в итоге — и к Родине. Что есть твои корни, как не твоя Родина — правда, Игорь? А Родину любить нужно. Тот, кто ее не любит, не чувствует движений ее души, не понимает, чего она хочет, становится либо диссидентом, либо агентом политического сыска. Они стали и тем и другим сразу. И за это «органы» позже отыгрались на их сыне.
— Вы его знали? — спросил Игорь. — Ларина?
— Ты читал справку-доклад «Стальное Сердце и Мастер собак»?
— «История отработки легенд Стального Сердца и Мастера собак и прикладные аспекты их использования», — процитировал Игорь по памяти.
— Это я писал, — сказал Дядя. — Так что, считай, я их знал обоих. Хотя лично не сталкивался. Но мне хватило одного Волка по самое не балуйся.
— Тебе придется отсмотреть кучу исследований за завтрашний день, — пообещал Королев. — Ты теперь у нас будешь крупнейший специалист по форсированным экстрасенсам.
— И их роли в истории человечества, — усмехнулся Игорь.
— Ты полагаешь, ее не было? — спросил Дядя с ехидцей.
— Им же ничего не дали сделать. Или я ошибаюсь? Институт был закрыт, Объект уничтожен, Тим Костенко снова куда-то исчез… А Волков не был форсированным сенсом. Или…
— А хорошо получается, — сказал Дядя Королеву. — Стыдно, конечно, но удачно. К тому моменту, когда приедет второй, Игорек уже так обалдеет, что не сможет его загрызть.
— Он двужильный, — вздохнул Королев. — Ты не смотри, что он такой сладенький мальчик.
— Да я и не смотрю. У меня сексуальная ориентация неподходящая.
— Как погиб Шнейдер? — прервал Игорь веселье старших.
— Как и трое предыдущих, — невесело усмехнулся Дядя. — Вся разница в том, что он Волка увидел первым. И успел это зафиксировать.
— Просто внезапно умер?
— Да как тебе сказать… Если бы я не знал точно, что все ручные психотронные пушки уничтожены…
— А очень похоже, — вставил Королев.
— Да уж. Понимаешь, Игорь… У всех, кто отправлялся на контакт с Волком, отказывал какой-то один внутренний орган, наиболее слабый по отношению к другим. Это характерный признак мощной психотронной атаки. У двоих вдруг полетел желудок. У одного вырубились почки. Но умерли они не сразу, для начала впали в кому и продержались еще какое-то время. Мы их просто не успели откачать. А Шнейдер был уже немолод. У него остановилось сердце.
— Сегодня утром, — вздохнул Королев.
— До этого мы посылали молодых ребят, которые не знали Волка лично, — продолжал Дядя. — Да и не было острой необходимости. Просто старое висячее дело, наш сотрудник в бегах, нужно его локализовать. А здесь начался кризис, и мы отправили человека, которому Волк раньше доверял. Вот, видишь, ошибочка вышла.
— А он не мог достать психотронную пушку? — спросил Игорь.
— Исключено. Психотронное оружие в стрелковом варианте на планете Земля отсутствует. Если тебе это важно — клянусь. Я знаю.
— В нем открылся его дар, — вздохнул Королев. — Открылся примерно за год до того, как он сбежал. И черт его знает, насколько он эти способности развил за двадцать лет.
— Он мог бы сейчас занимать мое место, — сказал Дядя горько. — И я, наверное, не был бы в обиде. Он был самый талантливый из нас.
— Так почему же он ушел? — спросил Игорь.
— Мы не знаем, — вздохнул Королев.
— У него состоялась беседа с прежним Папой, — сказал Дядя, опустив глаза. — За день до. И спросить теперь, что там приключилось, можно только Волка. Наш патрон ничего не смог выяснить. Его самого от любопытства распирает. Учти, тебе я этого не говорил.
Игорь кивнул.
— Да, наш патрон мужик любопытный, — хихикнул Королев.
— Цыц! — грозно сказал Дядя.
— Виноват. Исправлюсь.
— Мы все были молоды и были друзья, — сказал Дядя Игорю. И Игорь поверил, что Дядя переживает. Причем очень глубоко и остро. — Представь, когда разразился известный тебе кризис с московским Объектом, мне было тридцать три, Андрею, — он кивнул на Королева, — тридцать пять, а Волку едва стукнул тридцатник…
— И мы его юбилей крепко отметили, — улыбнулся Королев.
— …и Галка разбила его новую машину! — вспомнил Дядя.
— Они только-только познакомились, — объяснил Игорю Королев. — Он дико хохотал и сказал, что теперь она, как порядочная женщина, обязана выйти за него замуж. А через год родился ты. И они действительно поженились. — А потом он нас всех бросил, — вздохнул Дядя.
— Мы тебя не агитируем, — произнес Королев так искренне, что Игорь вздрогнул. — Мы не пытаемся задеть тебя за живое, ни на каких твоих струнах играть. Мы за тебя ответственность всегда чувствовали, и очень большую. Но, кроме тебя, нам сейчас никто не сможет помочь.
— Вы поймите, дядя Андрей, — сказал Игорь Королеву очень мягко и вкрадчиво. — Вы меня уже сагитировали. И за все струны передергали, за какие только можно. И больно мне сделали, и приятно, и чего только не сделали. Вы одно поймите — я в глубоком шоке. Так что на реакцию мою не обращайте внимания. Давайте работать. Хорошо?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});