Разумеется, подобная философия есть заблуждение, замешанное на переоценке собственных сил, желании сохранить власть и глубоком, обширном непонимании общества, в котором живешь и которым управляешь. Речь идет не столько о покаянии, сколько об открытости власти. Сверхнелепым выглядит откровение Бориса Немцова: «Следует признать и проанализировать наши ошибки». Поздно, господа, поздно. Поезд уже ушел. Есть такое аксиомное утверждение: любая власть развращает. Не станем истолковывать это прямолинейно, но… И само вхождение во власть, и иллюзия своего присутствия в ней в одинаковой степени разоружили демократов и в значительной степени развратили их. Демократы разучились быть оппозицией: структурной, организационно-идеологической. Любопытно, что за прошедшие четыре года после своего поражения на выборах в 95-м демократические силы не разработали концепции своего объединения, не расширили и не усилили своего присутствия в различных социальных слоях общества.
Демократические движения пребывали в режиме тления и клеточного отмирания, что говорит о полной политической примитивности этих объединений. Демократы никак не поймут, что создание партии не есть мобилизация по случаю выборов или иных катаклизмов, хотя очень часто это случается именно так. Создание партии — это форма участия в строительстве общества. И в этом случае создание партии есть дело жизни лидера и ядра, его окружающего. Владимир Ленин, Вилли Брандт, Гельмут Коль, Шарль де Голль. В этом случае выборы — промежуточная цель. И не важно, как вы называете свою партию — парламентской или политической. Всякая политическая партия, заявляющая о своем участии в выборах, в этот момент играет как парламентская.
Присутствуя как-то на политсовете «Демвыбора России», я увидел в зале сатирика Александра Иванова, Анатолия Приставкина, Сергея Ковалева и еще несколько персон, олицетворяющих прошлую диссидентствующую интеллигенцию и активистов правозащитного движения. Я сказал Гайдару: «Это все очень хорошо, но я не вижу ни одного врача, ученого, учителя, директора школы. Надо ориентироваться не на нарождающееся сословие, которого еще нет и на которое делаете ставку не только вы, а на массовую интеллигенцию, которая есть». В этот момент кто-то сбоку бросил: «Мы ориентируемся на тех, кому предоставили свободу выбора». Я не заметил, кто это сказал, но фраза не лишена была смысла.
Выбор у всех разный. Сначала надо разобраться, какой кому выбор вы предлагаете, а когда вы это поймете, то счет окажется скорее печальным, нежели радостным.
Не все во власти президента. Не просто выговариваются эти слова, но еще одной, можно сказать роковой, ошибкой демократов стал Борис Ельцин. Не демократы Ельцина привели к власти, а, скорее, Ельцин, его мятежный авторитет в начале 90-х годов, возвел демократов на Олимп власти. Ельцин уже был, а демократическое движение только нарождалось. Не Ельцин стал заложником демократов, а демократы оказались в ельцинском плену и превратились в колоду игральных карт в его руках. А когда это колода одна, а кадровый голод преследует нашего президента с первых дней его правления, все кадровые перемены предсказуемы. Просто надо уметь считать. Ельцин по натуре своей разрушитель. Это даже странно, когда профессиональный строитель, и, как рассказывают его коллеги по прошлой работе, строитель истинный, нашел себя в действии прямо противоположном. Мне кажется, в этом соединении в одной натуре состояний, по сути, не стыкуемых — причины бесконечных психологических перепадов в характере президента. Происходит аберрация и зрения, и разума человека, который, разрушая, глубоко убежден, что строит. Не станем углубляться в подобное мироощущение. Скажем о другом. Ельцин все время оставлял у младореформаторов иллюзию пребывания во власти и возвращения в нее. Эта их полная зависимость от президента, их холуйство и поддакивание позволяли Ельцину манипулировать демократами всякий раз, изображая дарующего власть царя, и демократы не воспротивились этой унизительной игре, а приняли ее, как должное. Жалуя демократов, возвышая их и отправляя в отставку, возвращая повторно и повторно отправляя их в отставку, он не только демонстрировал свою растерянность, тупиковость ситуации, в которой оказался, но и свой стиль. Он никому из них не дал состояться как лидеру демократического движения, он линчевал их противовесами, топил в политических интригах. Разумеется, он желал прослыть реформатором, но, как разрушитель, он продуцировал философию противостояния. Он избегал компромиссов сам и не позволял демократам наработать навык компромиссности. Он лишил их собственной судьбы. Сейчас, на расстоянии, мы хорошо видим этот театр. Он варьировал образами. Сначала упитанно-гладкий Егор Гайдар, которого сразу же окрестили Винни-Пухом, а когда разглядели лучше, добавили определение «железный». Затем фанатичный Чубайс, сам себе подписавший прозвище «ваучер». Затем Борис Немцов, эдакий бестия с внешностью героя-любовника, с игриво блуждающим взглядом. И с прозвищем под стать — «курчавый» или, в иной среде, — «лохматый». Затем как черт из табакерки — Сергей Кириенко, человек с внешностью старшего пионервожатого. Прозвище, которое появилось едва ли не раньше назначения «киндер-сюрприз». И плюс к ним человек с лицом пастыря или собирателя икон — Олег Сысуев. Во всех этих президентских действиях была очевидная предсказанность временности этих людей.
Сейчас это перестает казаться случайностью. Каждый из них уходил, унося часть греха «непогрешимого» президента. Он дал им шанс, и они, даже получив отставку, пятились не переставая кланяться. Он не позволил им сложиться в самостоятельную политическую силу. Им все придется начать с начала. В чем же ошибка этих еще достаточно молодых и даровитых людей? В простом и очевидном. В утрате собственного достоинства. Они много могли бы рассказать о президенте, но он вывел их из игры в тот момент, когда их критика в его адрес уже ничего не может изменить и не имеет смысла. Де-факто все утрамбовалось.
В моей молодости у меня был учитель. Он наставлял меня, когда я совершал свои первые шаги в политической деятельности. Его звали Лев Горчаков. В ту пору я работал в Ленинградском областном комитете комсомола. Так вот, он говорил мне: «Олег, никогда не ориентируйся и не связывай свою судьбу с высокой личностью, как бы хорошо она к тебе ни относилась. Ориентируйся на процесс!»
Ушел в историю 98-й год. Год финальный, подытоженный жесткой фразой Юрия Лужкова, произнесенной на съезде движения «Отечество» 19 декабря: «Макроэкономический эксперимент, длившийся семь лет, закончен, господа хорошие!» Фраза темпераментная, фраза фатальная, произнесенная не лидером непримиримой оппозиции, а человеком, оказавшимся в политическом зените в период демократических преобразований, и бесспорным реформатором по своей натуре. И дело не в том, что Юрий Лужков был и остается оппонентом Чубайса, Гайдара, Немцова. Демократы, зараженные властным синдромом, разучились созидать союзников и друзей. Практически они прошли свою дорогу под девизом «Кто не с нами, тот против нас!». Этот принцип закономерно привел их к поражению, как он привел к поражению их предшественников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});