Читать интересную книгу Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Жрец приблизился к царю и поклонился. Нагаш недовольно посмотрел на него.

— Почему ты не во дворце? — спросил он.

Помимо всего прочего, Кефру должен был следить за Неферем и ее сыном, отделенными друг от друга и размещенными в разных частях дворца. Кефру немного помолчал, переводя дыхание. Под резким солнечным светом было видно, какая у него бледная, с нездоровой желтизной кожа.

— Час назад в город прибыл отряд лазутчиков с сообщением, что царское посольство из Ламии уже близко. Царя Ламашептру ожидают во второй половине дня, он станет просить аудиенции во время большого приема сегодня вечером, — сказал он.

Лицо царя помрачнело.

— Надо полагать, Ламашептра будет настаивать на встрече со своей тетей Неферем и ее сыном.

— Лазутчики о такой просьбе ничего не говорили, — осторожно произнес жрец.

Нагаш сердито посмотрел на него.

— Не будь болваном! — рявкнул он. — Иначе чего ради царь Ламии вдруг бросил свои злачные места и пересек половину страны? — По телу Нагаша пробежала легкая дрожь, но он сумел подавить ее, стиснув зубы. Он подумал, что можно успеть подкрепиться до встречи с Ламашептрой, но решил, что это проявление слабости, и отбросил подобную мысль. — Честно говоря, ничего удивительного тут нет, — продолжил он. — Это было всего лишь вопросом времени. Я ждал, когда же Ламашептра соберется с мужеством и явится сюда, чтобы проверить прочность старых союзов. — Он сердито посмотрел на Кефру. — Сколько с ним воинов?

— Несколько ушебти и сотня кавалеристов, — пожал плечами жрец.

Нагаш кивнул:

— Значит, он не собирается совершать безрассудных поступков. Отлично. — Некромант нетерпеливо махнул рукой. — Сообщи Неферем и Сухету, что сегодня вечером им предстоит присутствовать на большом приеме. Кто знает, может быть, Неферем увидит сына и наконец дрогнет. И тогда вечерний фарс будет стоить того, чтобы его посмотреть.

Делегация ламийцев явилась во Двор Сеттры под звуки фанфар и ритмичное бренчание колокольчиков на щиколотках, а заодно под шуршание шелка и шорох кожи по отполированным мраморным плитам.

Все разговоры прекратились, а головы повернулись, когда полдюжины танцовщиц закружили по сверкающему проходу в вихре оранжевых, желтых и красных лент, подобно обманчивым духам солнца. Пресыщенные аристократы Неехары забыли, о чем они говорили до того, как поймали взглядом дразнящее обнаженное плечо, пышное бедро или темные влажные глаза.

Вслед за танцовщицами по проходу размашисто шел царь Ламии, окутанный блаженным ароматом наркотических благовоний. У Ламашептры, худощавого и грациозного, шаг был таким же легким и быстрым, как у танцовщиц, а сам он, молодой и красивый, едва вышел из юношеского возраста. Цари Ламии вступали в брак очень поздно, утверждая, что лучше служат своей богине, впитывая все те удовольствия, которые мог предложить им их город. У Ламашептры с его гладким, без единой морщинки, лицом цвета темного меда и прозрачными карими глазами впереди лежали многие десятилетия поклонения богине. У него был островатый нос, пухлый, чувственный рот и коротко подстриженная бородка, а кудрявые черные волосы спускались ниже плеч. В отличие от других молодых аристократов на Ламашептре была летящая желтая шелковая туника, распахнутая на груди, и узорчатые шелковые шаровары.

На ухоженных пальцах поблескивали золотые кольца, в левом ухе виднелась серьга со сверкающим рубином. Собравшаяся знать уставилась на царя Ламии так, словно им показали экзотическое животное, но Ламашептра наслаждался их вниманием.

Еще совсем недавно, во времена больших приемов Тхутепа, царский двор был пуст, от его стен отражалось эхо, но сейчас в помещении собралось больше народа, чем когда бы то ни было. Толпы недавно возвысившихся аристократов, разодетых в кричащих цветов юбки и накидки, открыв рты, смотрели на ламийскую процессию, а послы Нумаса, Разетры, Ливары и Ка-Сабара, собравшись вместе, о чем-то перешептывались. Первые посланники стали появляться при дворе через месяц после победы царя над Зандри и со страхом вслушивались в рассказы Нагаша о переменах в Неехаре. После случившегося в Зандри никто не осмеливался возражать человеку, которого тайком начали называть Узурпатором.

В дальнем конце большого зала стояли царские визири и военачальники, служившие ему с самого начала. Они смотрели на Ламашептру и его свиту голодными глазами хищников. Среди них на темном троне Сеттры Великого восседал Нагаш. Он напряженным взглядом следил за приближавшимися ламийцами, но лицо его оставалось холодным и бесстрастным.

Примерно за дюжину шагов до возвышения танцовщицы прекратили кружиться и поклонились. Шелковые ленты обвили их, как языки пламени. Ламашептра проследовал мимо них и подошел к подножию каменных ступеней, так близко, что Архану и Шепсу-хуру пришлось поклониться и посторониться, пропуская царя.

Ламашептра приветственно раскинул руки и одарил Нагаша ослепительной заученной улыбкой.

— Приветствую, кузен, — сказал он Узурпатору. — Я Ламашептра, четвертый, кто носит это имя, сын великого Ламашаразза. Для меня большая честь наконец-то встретиться с тобой.

— Что ж, я доволен, — холодно отозвался Нагаш. Он улыбался одними губами, темных глаз эта улыбка не коснулась. — Сыны Ламии давно не появлялись при дворе царя Живого Города. Мне уже стало казаться, что ты и твой отец намеренно наносите мне оскорбление.

На лицах танцовщиц промелькнуло изумление, но Ламашептра не проглотил наживку.

— Путешествие в Живой Город весьма длительно, кузен, — вкрадчиво произнес он. — Ты мог с тем же успехом сказать, что медленно текущая река или песчаная дорога хотят над тобой посмеяться.

По толпе пронесся нервный смешок, вызвав предостерегающие взгляды со стороны избранных, но Ламашептра притворился, что ничего не заметил.

— Мне бы и в голову не пришло оскорблять того, кто сам достиг столь грозного трона.

— Неплохо сказано, — ответил Нагаш, и в его голосе прозвучала легкая угроза. — И какова же причина этого своевременного визита?

— Какая же еще, кузен? Долг и преданность, — сказал Ламашептра. — И родственные узы. Перед смертью мой благословенный батюшка заставил меня поклясться перед богиней, что я передам его благословение племяннику Сухету, которого он так и не увидел. А также наказал мне передать последнее «прощай» его сестре Неферем. Вот я и проделал столь долгий путь, чтобы выполнить волю отца.

— Ради Неферем и Сухета, но не ради меня, кузен? — спросил Нагаш.

Ламашептра рассмеялся, словно Нагаш очень остроумно пошутил.

— Будто я могу проигнорировать великого царя-жреца Кхемри! Естественно, я прибыл, чтобы выказать тебе свое почтение и заверить в бесконечном уважении Ламии.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — ответил Нагаш. — Столетиями Кхемри ценил уважение Ламии выше, чем любого другого города. Полагаю, что Ламия присоединится к прочим городам Неехары и преподнесет нам небольшой подарок в знак своего уважения.

Улыбка ламийца не дрогнула.

— Уважению невозможно назначить цену, кузен, — сказал он. — Но какой подарок доставил бы тебе радость?

— Тысяча рабов, — пожал плечами Нагаш. — Думаю, это очень скромный дар для такого богатого города.

— Тысяча рабов в год? — слегка нахмурившись, уточнил Ламашептра.

— Разумеется нет, — негромко хмыкнул Нагаш. — Тысяча рабов в месяц, чтобы помочь мне с великим строительством в некрополе. И в интересах мира, конечно.

— Мира. Конечно, — отозвался ламиец. — И я уверен, эта цена куда ниже, чем та, что пришлось заплатить Зандри.

— Безусловно, — согласился Нагаш. — Я рад, что ты все понимаешь.

— Не волнуйся, кузен. Я многое понимаю. — Ламиец кивнул на меньший трон, справа от Нагаша. — Но вот почему-то я не вижу мою знатную тетушку и ее сына. Я столько слышал о легендарной красоте Неферем и очень хочу увидеть ее своими глазами. — Он слегка поклонился в направлении трона. — У меня есть для нее подарок от народа Ламии, свидетельствующий о нескончаемой любви к Дочери Солнца и преданности ей. Надеюсь, ты позволишь мне преподнести его?

— Мы всегда рады получать дары от великих городов, — небрежно сказал Нагаш. — Давай его сюда и позволь мне взглянуть.

Ламашептра широко улыбнулся и сделал знак своей свите. Из толпы телохранителей, придворных и рабов выскользнула невысокая худенькая фигурка и поспешно приблизилась к возвышению. Нагаш увидел юношу, скорее мальчика, не старше пятнадцати лет, но почему-то в ярко-желтом одеянии жрецов Птра. Мальчик остановился около Ламашептры и низко поклонился Нагашу.