Читать интересную книгу Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента - Гуревич Анатолий Маркович

Сев в машину, Паннвиц спросил меня, похож ли мальчик на Леопольда. С удивлением я ответил, что жена Леопольда Треппера с детьми была направлена в Советский Союз и, конечно, этот мальчик не может быть его сыном.

Вновь я услышал имя Джорджи де Винтер, якобы являвшейся уже несколько лет любовницей Леопольда Треппера, и что вместе с ней, видимо, он сейчас где-то скрывается. Есть основания полагать, что этот мальчик является незаконнорожденным его сыном.

Имя Джорджи де Винтер Паннвиц мне называл уже несколько раз, а я его заверял, что никогда раньше его не слышал и, конечно, ни с какой любовницей Отто не встречался. Я еще раз повторял, что знал только его жену, которая была в мае или июне 1940 г. препровождена с детьми в Москву. На его вопрос, не могла ли Джорджи де Винтер быть в нашей резидентуре, кроме всего, еще и связисткой, я честно ему ответил, что состава парижской резидентуры мне не было известно. В то время я не знал, что Джорджи де Винтер действительно была любовницей Леопольда Треппера уже много лет, а их любовные отношения начались чуть ли не в 1938 г. в Брюсселе. По утверждению Каца, который, не знаю, при каких обстоятельствах, назвал адрес, где проживала Джорджи, у них действительно был сын.

Разговор с Паннвицем взволновал меня. Это объясняется тем, что он назвал увиденного нами мальчика незаконнорожденным сыном Отто. С дрожью в сердце я подумал, а кем же будет ребенок, который может родиться у Маргарет? Тоже незаконнорожденным? Думать об этом было тяжело.

На улице Курсель, куда мы вернулись после нашей поездки, проживало еще несколько сотрудников зондеркоманды. Среди них была малопривлекательная, но еще молодая немка фрейлейн Кемпа. Она была уже при Гиринге секретарем зондеркоманды, продолжала нести службу и при Паннвице.

Молодой девочкой она стала работать в аптеке или аптекарском магазине. Умела хорошо печатать на пишущей машинке. Когда Германия начала войну, Елена Кемпа, естественно, не задумывалась над тем, что она означает для немецкого народа вообще и для нее лично. Вскоре была объявлена мобилизация. Это был один из первых этапов тотальной мобилизации. Не только ряду государственных учреждений, но и армии, гестапо и другим будущим оккупационным властям потребовались машинистки... На след Елены Кемпа вышло гестапо, её проверяют и убеждаются, что за ней нет ничего порочащего, она далека от политики, хорошо, умело и добросовестно работает, у нее не обнаружено каких-либо опасных связей. Ее призывают на службу в гестапо и направляют в Париж.

В Париже жизнь фрейлейн Кемпа резко изменилась, особенно после прибытия нового начальника зондеркоманды Паннвица. Вскоре она становится его любовницей. Могла ли простая и малопривлекательная девушка мечтать о том, что заинтересует высокопоставленного сотрудника гестапо, чиновника, живущего на широкую ногу, пользующегося значительным покровительством в Берлине?

Даже события на Восточном фронте, включая поражение немецкой армии под Сталинградом, не поколебали ее веру в безусловную победу немецкого оружия. Вскоре из общения, имевшего место, между фрейлейн Кемпа и Маргарет, у меня сложилось мнение о том, что ей хотелось даже, чтобы эта кровопролитная война длилась дольше, так как в Париже для нее жизнь была очень приятной, а главное, вполне обеспеченной и доходной.

Фрейлейн Кемпа стала бывать в узком кругу некоторых сотрудников зондеркоманды и прикомандированных к ней различных специалистов, в том числе и шифровальщиков доктора Вальдемара Ленца и доктора Курфесса, а также и тех, кто поддерживал связь с Паннвицем и руководимой им зондеркомандой.

Часто вечерами к веселому обществу присоединялся и бывший социал демократ Отто Бах. Вначале на устраиваемых вечеринках было очень весело – только пили, танцевали, рассказывали смешные истории, но вскоре постепенно стала появляться тревога за судьбу отнюдь не только самой Германии, а, главным образом, самих собутыльников. Уже не скрывая своих взглядов, начали обсуждать перспективы возможного поражения Германии в развязанной Гитлером войне.

Естественно, на этих вечеринках ни я, ни Маргарет не присутствовали. Больше того, мы оказывались за закрытыми на ключ дверями в отведенных нам комнатах. Однако, стараясь уловить содержание шумных разговоров веселящегося общества, мы, стоя у двери, тщательно прислушивались к высказываниям.

Я не случайно подробно остановился на описании некоторых вопросов, касающихся фрейлейн Кемпа. Это объясняется тем, что она начала играть некоторую положительную роль в новых условиях нашего содержания в заключении и в моей новой деятельности. Если можно так выразиться, она вскоре подружилась с Маргарет. Это объяснялось очень просто. Кемпа все больше хотела нравиться Паннвицу, а для этого ей понадобились практические советы ставшей известной как дама светского общества Маргарет как в вопросах выбора отдельных моделей одежды, наиболее привлекательной прически, а также способа приготовления наиболее вкусных и красивых блюд, подаваемых к столу. Вскоре Маргарет завоевала у фрейлейн Кемпа не только доверие, она даже стала относиться к заключенной с некоторым сочувствием и была одним из наиболее осведомленных источников, через который мы узнавали не только о настроении и содержании имевших место во время вечеринок разговоров, но часто даже об обсуждаемых в узком кругу сотрудников зондеркоманды вопросах.

Однако уже сейчас считаю нужным указать на то, что фрейлейн Кемпа с некоторым удивлением и, я бы даже сказал, раздражением поговаривала о становившихся все более близкими отношениях между Паннвицем и Отто Бахом. Возможно, она опасалась, что эти отношения могут отрицательно сказаться на ее близости с криминальным советником.

Ближайшие месяцы подтвердили мое предположение, что увлекшийся после своего прибытия в Париж радиоигрой, проводимой гестапо при непосредственном участии Отто, которая, по его мнению, сулила ему большие достижения не столько на поприще гестапо, сколько в области контрразведки, Паннвиц понимал, что Отто уже полностью разрушил свою резидентуру и аресты советских разведчиков, которых он знал ранее, уже осуществлены. Но оставались еще надежды, что через Леопольда Треппера «Центр» может вывести гестапо на новые, еще неизвестные резидентуры или на отдельных разведчиков. Он понимал также, что передаваемая от имени Отто дезинформация может вызвать со стороны «Центра» ряд дополнительных вопросов, содержание которых может представлять интерес для органов немецкой контрразведки.

И вот, повторяю, бегство Отто, которое произошло совершенно неожиданно для Паннвица, вызвало у него чрезвычайную тревогу. Он понимал, что это бегство привело к тому, что карьера гестаповца находится под непосредственной угрозой. Он мог стать жертвой.

Первые месяцы после бегства Отто Паннвиц развил бурную деятельность, активное участие полиции усиливалось с каждым днем. Уже проводились довольно массовые аресты. В числе арестованных была и любовница Леопольда Треппера Джорджи де Винтер. После ареста она подтвердила, что Отто уже давно собирался с ней бежать в США. Об этом мне рассказывал сам Паннвиц. Об этом, по его словам, уже давно давали показания Мальвина и Фабрикант, находившиеся многие годы на связи у Отто и пользовавшиеся его полным доверием. Оба эти «свидетеля» попали в поле зрения гестапо сразу же после провала в Бельгии, и есть основания считать, что они стали «двойниками».

Наши отношения с Вальдемаром Ленцем и Отто Бахом становились все более близкими, более крепкими. От них я услышал впервые то, что потом доверительно сообщил мне и Хейнц Паннвиц. Он утверждал, что первоначально думал, что Отто исключает для себя возможность установить связь с Москвой, предпринимать в этом направлении какие-либо шаги. Слишком Леопольд Треппер скомпрометировал себя, находясь в гестапо.

Неожиданными явились показания некоторых арестованных в связи с его бегством, заключающиеся в том, что через связистов французской Компартии Отто предпринимает попытки установить связь с «Центром». Эти показания заставили активизировать еще в большей степени кампанию, проводимую гестапо и полицией и направленную не только на поимку самого Леопольда Треппера, но и всех, кто мог оказаться замешанным в его укрывательстве после побега и даже облегчить его стремление к установлению связи с «Центром», проведению им какой-либо работы.