Как же все это получилось?
«На долю официального заработка приходилось только 40 процентов. Зарплата в частных фирмах и магазинах была в 2,5 и 3 раза выше той, что указывалась собственниками в налоговых декларациях в 1997 году. По оценке российских властей, неучтенные заработки за 1996 год составили сумму в 250 триллионов рублей (46 миллиардов долларов), или одну десятую ВВП страны» (Леон Арон).
И еще одна цифра. Самая скромная и, наверное, самая важная. Летом 1997 года в Москве произошел всплеск рождаемости. Количество новорожденных подскочило на 35 процентов по сравнению с предыдущим годом — первое увеличение после 1991 года.
Корень новой жизни начал медленно врастать в почву.
И тем не менее эта новая жизнь несла в себе одну роковую черту — люди продолжали скрывать от государства свои реальные доходы, если таковые имелись. Но не по собственной воле: «серые доходы» были лишь проявлением «серой экономики».
«От 50 до 70 торговых операций (в стране. — Б. М.) осуществлялось с использованием наличности, чтобы избежать учета… 90 процентов производства всего частного сектора, продаж и прибыли скрывалось от властей. Было подсчитано, что российские семьи занижали свои доходы в среднем на 40 процентов… В целом экономика страны превышала официальные статистические данные на 50—100 процентов».
Печально было не то, что утаиваются доходы мелких игроков экономики, как их раньше называли, «частников», то есть доходы более или менее социально успешной части населения.
Печальны причины, по которым все это происходило. Сама мысль о добровольной налоговой дисциплине казалась гражданам дикой. Никогда за 70 лет этого не было, налоги всегда принудительно собирало государство.
Естественно, российские граждане не желали открывать государству свой личный бюджет, чтобы не попасть под удар коррумпированных чиновников, бандитского рэкета, налоговиков, которые могли насмерть замучить юридическое или частное лицо, нарушающее общепринятые правила игры. Это было длительное сопротивление, продолжается оно и сейчас, неслучайно в России установлен один из самых низких уровней подоходного налога — 13 процентов, чтобы хоть как-то сдвинуть дело с мертвой точки. Но и сейчас, через десять лет, при благоприятной экономической погоде, при ужесточении давления правоохранительных органов, треть зарплат в России, по данным некоторых исследователей, выдается в конвертах.
Таковы были правила игры в том 97-м году. Но не только на нижнем, а и на среднем и на верхнем экономических этажах эти правила также были в силе.
«Средний этаж» составлял класс так называемых «красных директоров» — бывших советских управленцев, получивших в собственность заводы, фабрики, строительные тресты и т. д., в результате чековой приватизации скупившие акции у своих же работников и приобретших первый, порой крайне криминальный опыт в условиях новой российской экономики.
«Вынужденные действовать на свой страх и риск, большинство управляющих искали доходы от “арендной платы” с недвижимости и от политических связей, а не прибыль от производства и нововведений. Их реакцией на постепенное сокращение субсидий и отмену государственных заказов были не реструктуризация, разработка новой продукции или поиск новых рынков сбыта, а сокращение объема производства, демонтаж и продажа оборудования, расточительное и безрассудное заимствование, задержка с выплатой налогов и накопление огромного долга», — пишет Леон Арон. Можно сказать и резче — новые собственники, родившиеся из старых советских управленцев, превратились в «жирных котов», которые направляли все свои усилия на поддержание статус-кво, приносившего им сверхдоходы и отнимавшего достаток и у государства, и у работников. Были, конечно, и честные люди или люди, балансировавшие на грани разумного, но в целом такая «серая» промышленность не могла вписаться ни в какой нормальный экономический план возрождения.
В 1995 году, напомню, начался второй этап приватизации: продажа крупнейших государственных сырьевых компаний (нефтяные и металлургические гиганты) в частные руки. Цель простая — привлечь инвестиции в определяющий экономическую погоду сектор, укрепить становой хребет российской промышленности.
Без инвестиций остановить спад производства в этих отраслях невозможно. Кроме того, после падения советского планового производства и всей системы хозяйствования эти гиганты срочно нуждались в новом, современном менеджменте. Так появились на свет ЛУКОЙЛ, Сибнефть, «Сиданко», Томскнефть, Новолипецкий МК, Нижнетагильский МК, «Норникель» и многие другие, более мелкие компании.
Это была осмысленная государственная политика. Наполнить бюджет, заставить предприятия работать эффективнее. Но продать компании за их настоящую цену в 1995 году было практически невозможно. Я уже приводил пример с «Норильским никелем»: компания Потанина, заплатившая больше 200 миллионов долларов за контрольный пакет акций этого промышленного гиганта, столкнулась с такими проблемами — социальными, финансовыми, производственными, — что просто не верила, что комбинат можно спасти, и даже пыталась вернуть его назад государству.
Сибнефть вела переговоры о продаже крупного пакета акций французской нефтяной компании за 650 миллионов долларов, однако после долгих переговоров, уже после выборов, в 1997 году, французы наотрез отказались от сделки — слишком велик инвестиционный риск. Все забывают про эти истории, когда рассказывают о продаже наших предприятий за бесценок. Это сейчас они стоят десятки миллиардов, в середине 90-х их рыночная цена была совершенно иной. Да и разразившийся мировой кризис в очередной раз на порядок понизил их рыночную цену.
Когда Ельцин в конце 1995 года увольнял из правительства Чубайса, критиками правительства ему вменялась в вину и практика этих залоговых торгов.
Но вот что говорил об этом известный российский экономист Михаил Делягин: «Нелишне напомнить, что Чубайс был и по сей день остается единственным политиком, на деле, а не на словах активно пытавшимся реализовать права государства как собственника этих акций, добиться того, чтобы принадлежащие государству предприятия хотя бы платили ему налоги и не занимались прямым саботажем его политики. Именно управление Чубайсом федеральным пакетом акций в конце 1995 года в ходе залоговой приватизации фактически спасло государство от банкротства, позволило хоть как-то рассчитаться с долгами».
Как раз ущемление интересов отдельных коммерческих структур (а вовсе не потворствование их интересам) в ходе залоговой приватизации считал Михаил Делягин одной из причин отставки Чубайса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});