Фонаря он не захватил и, пробираясь на ощупь по коридору, мучился двойным неотступным предчувствием: либо дотронется сейчас до чего-нибудь скользкого и холодного, таящегося в темноте, либо, забредя в камеру, где восстал из мертвых, найдет там собственный труп, изъеденный могильными червями. Дюре закричал, вне себя от ужаса, но голос потерялся в ураганном перестуке его собственного сердца – темпоральные волны снова сбили его с ног.
Импровизированная спальня была погружена во тьму – ту ужасную тьму, которая означает полное отсутствие света, но глаза Дюре довольно быстро приспособились к ней, и священник догадался, что светится сам куб Мебиуса, подмигивающий глазками датчиков.
То и дело спотыкаясь, он пробрался через комнату и кряхтя поднял тяжеленный куб. Об этой диковине – таинственном багаже Хета Мастина – Дюре знал лишь из записей Консула. Паломники почему-то решили, что в кубе заключен эрг – живой генератор силовых полей. Такие эрги снабжают энергией тамплиерские корабли-деревья. Зачем им сейчас это инопланетное существо, священнику было невдомек, но, прижав ящик к груди, он побрел по коридору к выходу, а затем начал спускаться по ступеням в долину.
– Сюда! – позвал его Консул от ближайшей из Пещерных Гробниц. – Здесь полегче.
Дюре чуть не уронил куб – от усталости у него закружилась голова. Консул помог ему преодолеть последние тридцать шагов.
Внутри пещеры священнику действительно стало легче. У порога всплески темпоральных волн еще ощущались, но в глубине, где холодные огоньки люм-шаров выхватывали из мрака причудливые скульптуры, было вполне сносно. Священник опустился на пол рядом с Солом, поставив куб Мебиуса прямо перед Хетом Мастином – безмолвным, но внимательным зрителем.
– Как раз пришел в себя, когда вы появились, – прошептал Сол. Широко распахнутые глаза малышки казались сейчас двумя озерцами тьмы.
Консул присел на корточки рядом с тамплиером:
– Для чего нам куб? Мастин, зачем он нам?
Взгляд тамплиера оставался неподвижным. Уставившись в одну точку, он еле слышно, но с отчетливым акцентом, как всегда растягивая гласные, произнес:
– Наш союзник. Наш единственный союзник против Повелителя Боли.
– Каким образом он может нам помочь? – вмешался Сол, вцепившись обеими руками в сутану тамплиера. – Как мы должны его использовать? Когда?
Теперь взгляд Тамплиера был устремлен куда-то вдаль.
– Мы боролись за эту честь, – хрипло пробормотал он. – Истинный Глас «Секвойи Семпервиренс» первым должен был войти в контакт с кибридом воскрешенного Китса. Но свет Мюира пал на меня. О, «Иггдрасиль», мой «Иггдрасиль»! Он стал жертвой во искупление грехов наших против Мюира! – Тамплиер прикрыл глаза, и его губы искривила слабая усмешка, такая странная на этом суровом лице.
Консул взглянул на Дюре и Сола.
– Это скорее проповедь шрайкиста, чем тамплиерские догматы.
– Возможно, и то, и другое, – прошептал Дюре. – В истории теологии известны еще более странные альянсы.
Сол поднес ладонь ко лбу Мастина и тут же отдернул: у того был сильный жар. Порывшись в единственной аптечке в поисках болеутоляющего и жаропонижающего, он нашел пластырь, но заколебался:
– Не знаю, соответствует ли физиология тамплиеров обычным медицинским стандартам. Вдруг у него на что-нибудь аллергия?
Консул взял из рук Сола пластырь и наклеил его на плечо тамплиера.
– Различия незначительны, не бойтесь. – Наклонившись к лицу Мастина, он спросил: – Хет, что произошло в ветровозе?
Глаза тамплиера открылись, но взгляд был отрешенным.
– Ветровоз?
– Не понимаю… – прошептал отец Дюре.
Сол отвел его в сторону.
– Мастин так и не рассказал нам, почему стал паломником, – шепотом пояснил он. – Тамплиер исчез во время путешествия на ветровозе. Когда мы его хватились, обнаружили только следы крови – много крови, а в багаже – куб Мебиуса. И все.
– Что с вами случилось в ветровозе? – с расстановкой повторил Консул и потряс тамплиера за плечо, чтобы привлечь его внимание. – Думай, Хет Мастин, Истинный Глас Древа!
И тамплиер преобразился: взгляд стал осмысленным, азиатское лицо застыло, обернувшись знакомой суровой маской.
– Я выпустил стихию из ее темницы…
– Эрга, – прошептал Сол озадаченному священнику.
– …и связал ее мыслительной дисциплиной, которой научился на Высших Ветвях. Но затем, без предупреждения, нам явился Повелитель Боли…
– Шрайк, – догадался Сол.
– Это ваша кровь была там? – продолжал расспрашивать Консул.
– Кровь? – Мастин с трудом натянул капюшон на лоб, пытаясь скрыть замешательство. – Нет, не моя. В объятиях Повелителя Боли был адепт его культа. Этот человек сопротивлялся. Пытался избежать искупительных терний…
– Ну а эрг? – допытывался Консул. – Стихия… Чего вы ожидали от нее? Что она защитит вас от Шрайка?
Тамплиер, нахмурившись, коснулся дрожащей рукой лба.
– Она… стихия… не была готова. Я не был готов. Я возвратил ее в темницу. Повелитель Боли дотронулся до моего плеча. Мне было… приятно… что мое искупление совпадет с жертвоприношением моего Древа.
Сол наклонился к Дюре.
– В тот вечер корабль-дерево «Иггдрасиль» был уничтожен на орбите, – прошептал он.
Хет Мастин медленно опустил веки.
– Устал, – чуть слышно пробормотал он.
Консул снова встряхнул его.
– Как вы сюда попали? Мастин, каким образом вы перенеслись сюда из Травяного моря?
– Я очнулся среди Гробниц, – прошептал тамплиер, не открывая глаз. – Очнулся среди Гробниц. Устал. Должен заснуть.
– Дайте ему отдохнуть, – вмешался отец Дюре.
Консул, кивнув, уложил тамплиера на пол, заботливо подсунув ему под голову рюкзак.
– Какая-то бессмыслица, – заметил Сол. Трое мужчин и младенец затаились в полумраке, прислушиваясь к отзвукам темпоральных волн, бушующих снаружи.
– Один паломник исчезает, другой тут же появляется, – пробормотал Консул. – Словно дьявол с нами играет.
Часом позже они услышали эхо выстрелов.
Сол и Консул склонились над телом Ламии Бром.
– Чтобы отрезать кабель, понадобится лазер, – сказал Сол. – Но Кассада нет, и оружия тоже.
Консул коснулся запястья женщины.
– А не погубим ли мы ее, отрезав эту штуку?
– Судя по биомониторам, Ламия мертва.
Консул покачал головой:
– Нет. Тут другое. Возможно, через этот кабель осуществляется перезапись личности Китса, которую она носит в себе. И когда дело будет сделано, мы получим Ламию обратно.
Сол поднял свою трехдневную дочь на плечо и оглядел тускло мерцающую долину.
– Сумасшедший дом. Все наши планы и намерения идут прахом. Будь здесь хотя бы ваш проклятый корабль, а с ним инструменты! Может, мы смогли бы освободить Ламию от этого… этой штуки… У них с Мастином появился бы шанс выжить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});