и неонацистскую идеологию... в ранг национальной политики".
Речь была рассчитана на внутреннее потребление. Утверждение о "геноциде" русскоязычных в Донецке и Луганске, хотя и было заведомо ложным, было призвано повторить аргумент НАТО, который 20 лет назад был вынужден вмешаться в ситуацию в Косово, чтобы остановить этнические чистки со стороны сербов. Утверждение Путина о том, что правительство президента Украины Владимира Зеленского проводит "неонацистскую политику", повторило тему, которую российские пропагандисты раскручивали после майданных выступлений 2014 года, якобы разжигаемых последователями Степана Бандеры, ярого антисемита, сотрудничавшего с нацистами во время Второй мировой войны, которого многие украинские националисты продолжают считать героем. Это утверждение также оказалось ложным. После обретения независимости Бандера был реабилитирован, а неонацистские военизированные группировки закрепились в основной массе украинской политической жизни. Но делать вид, что украинское правительство управлялось нацистами, было абсурдно. Зеленский был русскоязычным евреем - вряд ли он мог возглавить то, что Путин пренебрежительно назвал "хунтой... из неонацистов и наркоманов".
Для россиян, особенно старшего поколения, обвинения Путина вызвали резонанс. На Западе они показались злобными и сюрреалистичными.
Еще более показательным, чем само выступление, стало предшествовавшее ему заседание Совета безопасности РФ. Обычно секретный орган, на этот раз его работа в огромном, куполообразном, круглом, бело-голубом Екатерининском зале Кремля полностью транслировалась по телевидению. Путин, сидя за столом с одной стороны, допрашивал своих высших чиновников, расположившихся перед ним полукругом в двадцати метрах от него. Один за другим они заверяли его в своей поддержке, словно испуганные бояре, дающие клятву верности. Это была мизансцена монарха, демонстрация грубой силы, призванная показать единство руководства, но на самом деле дающая понять, что все решения принимаются одним человеком. Либеральная "Новая газета" писала потом, что самые влиятельные люди России были показаны как зомби, "с мрачными, напряженными лицами... боялись смотреть друг на друга, были парализованы страхом".
Через два дня, на рассвете 24 февраля, Путин объявил о вторжении, тенденциозно назвав его "специальной военной операцией" по защите Донбасса. По его словам, у России не было другого выбора, кроме как защищаться, поскольку "безответственные западные политики" "грубо и бесцеремонно" подтолкнули военную инфраструктуру НАТО к ее границам.
Откуда взялась эта наглая манера говорить с нами свысока, с высоты своей исключительности...? Чем объясняется их пренебрежительное, презрительное отношение? ... Ответ прост... В конце 1980-х годов Советский Союз стал слабеть и впоследствии распался. [На Западе] возникло состояние эйфории, ощущение абсолютного превосходства... Они нас обманули, проще говоря, надули, как мошенники... Весь так называемый западный блок, сформированный США по своему образу и подобию, - это... "империя лжи".
Речь, произнесенная обманчиво спокойным монотоном, пульсировала гневом и обидой. Более 30 лет Путин терпел унижение, которое, по его мнению, испытала Россия после распада Советского Союза. Теперь он решил что-то с этим сделать. В то утро почти 200 000 российских солдат, собравшихся на границе, начали многоплановое наступление на Харьков, Киев и порты Украины на побережье Черного моря.
На Западе и в России война была встречена с недоверием. Большинство европейцев - да и большая часть российской интеллигенции - считали, что Путин лишился рассудка. Высказывались предположения, что длительная изоляция во время пандемии повлияла на его рассудок. С марта 2020 г. он редко выезжал за пределы своих резиденций в Ново-Огарево и Бочаровом Ручье в Сочи, где, по слухам, были построены идентичные офисы, чтобы при проведении совещаний по видеосвязи никто не знал, где он находится. Еще больше, чем раньше, он жил в пузыре, и иногда это было заметно. В июне 2021 года он поразил группу руководителей западных информационных агентств, заявив, что на Западе оппозиционные группы, подобные группе Алексея Навального, "быстро ликвидируются... службами безопасности" и что Россия поступает точно так же. Наступила тишина. Это высказывание было неумным. Как и его заявление о том, что российские СМИ, которые в том году подверглись беспрецедентным репрессиям, гораздо более критичны по отношению к его режиму, чем те, которые разрешены на Западе. Это напомнило высказывание Ангелы Меркель, которая несколькими годами ранее сказала, что он живет на другой планете.
Инсценировка заседания Совета Безопасности, на котором он публично подверг перекрестному допросу своих подчиненных, носила оттенок мании величия. Так же, как и последующие заседания, на которых Путин был изображен сидящим за одним концом длинного стола, а на другом конце, в 20 метрах от него, сгрудились руководители его оборонного ведомства.
Театральность была налицо. Это была путинская версия теории "сумасшедшего" Ричарда Никсона, призванная создать впечатление, что он настолько иррационален и непредсказуем, что противники будут колебаться, прежде чем проверить его решимость. Чтобы донести эту мысль до читателя, он предупредил, что любая попытка вмешательства приведет к "таким последствиям, каких вы еще не видели за всю свою историю", и объявил, что ядерные силы России приведены в полную боевую готовность. Это оказалось неправдой: позже американцы заявили, что никаких изменений в ядерных силах России не произошло.
Если отбросить гневную риторику, то это было типично для того, как действовал Путин. Почти все были ошеломлены. Соединенные Штаты, отслеживавшие российские военные коммуникации, сделали правильный вывод о том, что планируется вторжение. Но до этого, примерно за неделю, ЦРУ считало, что Путин не принял окончательного решения. Все остальные, включая европейские правительства и большинство россиян, полагали, что он блефует - именно поэтому в ближайшие дни некоторые богатейшие люди России, включая членов окружения Путина , арестовали свои активы и конфисковали свои мега-яхты в европейских портах. Для них мысль о том, что Россия начнет полномасштабную сухопутную войну против Украины, казалась немыслимой. Для Путина же она была вполне логичной. На протяжении веков в Европе война была продолжением дипломатии. После Второй мировой войны европейцы слишком легко решили, что все это уже позади. Путин полагал, что даже во взаимосвязанном мире XXI века якобы устаревшие методы прошлого еще могут доказать свою эффективность. Будучи молодым заместителем мэра, он плакал, когда во время Первой чеченской войны в Санкт-Петербург стали привозить мешки с телами. Три десятилетия спустя он был готов отправить на смерть тысячи российских солдат и причинить невыразимые страдания миллионам мирных жителей Украины. Он часто предостерегал от использования военных средств в качестве инструмента внешней политики, но это происходило в контексте американских войн во Вьетнаме, Афганистане и Ираке. Применение силы Россией, по его мнению, было иным. Оно было оправдано, потому что это был единственный способ заставить Соединенные Штаты серьезно отнестись к озабоченности Москвы.
Западные правительства и их советники с трудом понимали аргументы Путина. Фиона Хилл, которая была советником Джорджа Буша-младшего, Обамы, а также Трампа, считает,