Читать интересную книгу Стреляющие камни - Александр Щелоков

Лоза, который был погорячее и поупрямее Краснова, рискнул возразить:

— Не вижу смысла, товарищ капитан. Мы только что убедились, что со стороны отвеса гора неприступна.

— Верно, убедились, — ответил капитан без настойчивости в голосе. — Тем не менее, доведись мне искать выход на атаку, я бы пошел со лба.

— Как? — спросил Лоза с усмешкой.

— Пока не знаю, но искал бы именно с этой стороны. Трех парашютистов на одного часового, который прикрывает двести метров пространства, достаточно за глаза.

— К нашему счастью, еще раз скажу, «духи» не летают.

— Может быть, — согласился капитан. — Вполне может быть. И все же за основу примем мое решение. В порядке укрепления единоначалия. Пусть вас не смущает демократия. Большинством в один голос я решил…

— Есть! — безрадостно откликнулся Краснов. — Наше дело выполнять.

— Правильно понимаете ситуацию, — улыбнулся капитан. — Наконец-то порадовали меня, ребята. Кстати, Зозуля, много у нас на кухне пустых консервных банок?

— Найдем, если надо.

— Все, что соберете, свалите на карниз. Сегодня же. Подойдя к краю. Курков еще раз взглянул на непонятный для него выступ. Для чего все-таки люди тратили силы, вырубая его в скале?

Затем они двинулись дальше. Задержались у артиллерийской позиции. Роту поддерживал огневой взвод, которым командовал лейтенант Королюк, невозмутимый добродушный омич.

— Пристрелянные рубежи у вас есть? — спросил Курков артиллериста.

Тот взглянул на ротного с удивлением:

— Зачем, товарищ капитан? В случае чего, обеспечу поддержку без пристрелки. Прямой наводкой.

— Ожидаешь танки? — спросил капитан насмешливо. — Или по отдельным «духам» будешь целить?

Артиллерист пожал плечами. Ирония капитана задевала, но не убеждала.

— Почему-то раньше такой вопрос не возникал. Я, в конце концов, вам придан. Ставьте задачи, выполню.

— Резонно, — согласился Курков. — Так вот, ставлю задачу. Ориентиры знаете?

— Так точно.

— Ориентир первый, влево двадцать. Что там у нас?

— Лощинка. Точнее, небольшая балка. Или еще точнее, овражек.

— Надо его пристрелять на всякий случай.

— Проще балочку заминировать, — предложил Лоза, стоявший рядом. — Набросать погремушек…

— Отставить! — отрезал капитан. — Вы же знаете, есть запрет на минирование местности. Здесь не наша земля. Он повернулся к артиллеристу.

— Погляжу на вас, ребята, — ну прямо мафия какая. Все, что здесь до меня сложилось, уже и не тронь. А сложилось плохо.

— Нужна перестройка, — заметил Лоза скромно.

Капитан метнул на него острый взгляд. Но ничего не ответил.

— Пристреляйте лощинку, — сказал он артиллеристу. — Переносом от репера…

Когда офицеры проходили мимо волейбольной площадки, Курков остановился. Посмотрел на крепко врытые столбы, на туго натянутую сетку. Зозуля ревниво наблюдал за ротным. Прапорщик был заядлым волейболистом, и площадка возникла в основном благодаря его немалым стараниям.

Похлопав ладонью по столбу, капитан огляделся по сторонам.

— Площадку отсюда перенести, — приказал он. И указал рукой вниз, к старому кладбищу. — Вон туда.

Прапорщик недовольно подумал, что работа предстоит большая и, ко всему, зряшная. Один раз они уже возились с этой площадкой, ровняя хребтину скального выхода, ребром прорвавшегося из недр горы. Потом засыпали неровности битым кирпичом и глиной. Утаптывали и трамбовали. И вот теперь все начинать сначала. Главное — для чего? Но недовольства Зозуля не выказал. Знал — все равно делать придется.

Зато Лоза не сдержался, возразил:

— Может, не стоит переносить? Сколько труда пропадет…

— Перенести, — повторил капитан спокойно, но жестко.

— Какой резон?

— Здесь не волейбольную площадку надо было разместить, а наблюдательный пункт. Чтобы приглядывать за нашей заставой. Насколько я понял, в волейбол приходят играть и парни из кишлака. Так?

— Приходят, — сказал Зозуля.

— Значит, каждый имеет возможность видеть отсюда всю систему охраны объекта. Как на ладони.

— Мы знаем кишлачных, — доложил Лоза. — Почему им не доверять?

— Детский разговор, — сухо, всем видом показывая нежелание обсуждать вопрос, сказал капитан. — У себя в Союзе мы тоже не афишируем среди населения системы охраны объектов. А ведь там мы дома…

9

— Вечером выходим, — предупредил Роджерс партнеров. — Еще раз проверьте оружие.

Наемники только что закончили обед и пребывали в блаженном состоянии сытости. Поскольку в это время хозяева оставляли их одних, они могли спокойно поговорить о своих делах наедине. С утра Мертвоголовый, переодевшись в крестьянскую одежду, выходил с моджахедами в разведку. В пути им встретились две боевые машины с советскими солдатами. Боевики посторонились, пропуская их. У Мертвоголового зачесались руки от желания пустить в угон русским машинам гранату, но строгий запрет Роджерса сработал, и немец остался мирным пуштунским обывателем. Теперь Курт делился с приятелями впечатлениями.

— У меня ощущение, что все пройдет гладко, — говорил он. — Я хорошо разглядел этих вояк. Двух, — он протянул руку к Леблану, держа средний и указательный пальцы вилкой, — вот на таком расстоянии. От тебя до меня. Клянусь, если бы не наше дело, я бы их положил. Разом. Пикнуть не успели бы. Щенки…

Неожиданно Мертвоголовый разъярился. Темная злоба всколыхнулась на дне души и поднялась вверх, наполняя сознание черной желчью.

— Я бы их, сынов собачьих…

— Внуков, — сказал Леблан.

— Что? — спросил Мертвоголовый. Реплика сбила его своей неожиданностью. — Какие внуки?

— Ты собирался воздать сторицей этим русским за отца? — спросил Леблан. — Вот и воздашь. Только не тем, кто имел дело с твоим фатером, а их внукам. И пепел Клааса не будет больше стучать в твою грудь.

— Воздать я воздам, но действительно жаль, что это будут другие. Уж очень мне понравились эти двое. Особенно первый. Глупый Иван.

— Они сами говорят иначе: Иван-дурак.

— Иван-дурак? Так даже лучше, — одобрил Мертвоголовый. — Я всегда буду помнить эту рожу. Круглая, как по циркулю, и рыжая. Весь нос в пятнах. Будто мухи обсидели.

Роджерс едва сдерживал раздражение. Очень хотелось сказать Мертвоголовому так, чтобы задеть за живое: «Послушай, парень! Ты спешишь ошибиться, как уже ошиблись твой отеци дядя. Они кричали „Хайль Гитлер!“ и этих круглолицых, скуластых и курносых считали за беспомощных дураков. Каждый немец, лихой и ловкий, готов был взять на себя таких по два. А что вышло, не мне рассказывать». Но Роджерс не мог позволить себе произнести такие слова. Вояка до мозга костей, он в напряженные минуты умел быть и дипломатом.

— Курт, — сказал Роджерс, сдерживая порыв злости, — оставь эту тему. До лучших времен. Боюсь, Иван-дурак отвлечет тебя от более серьезных дел. Я уже жалею, что позволил тебе выйти на дорогу.

— Все, Маэстро! — сказал Мертвоголовый и приподнял обе ладони на уровень плеч ладонями вперед. — С этой темой покончили!

— Может статься, — уныло сообщил Леблан о своих соображениях, — что именно эта тема прикончит нас.

Мертвоголовому порядком надоело нытье, которое в последние дни звучало довольно часто.

— Слушай, Француз! — вспыхнул Курт. — Заткнись! Ради европейского патриотизма. Ни я, ни Роджерс не стонем, хотя условия у нас одинаковые. Можешь помолчать и ты!

— Патриотизм? — спросил Леблан и ехидно засмеялся. — На кой черт ты приплел это слово, Голова? Все рассуждения о европейском патриотизме — это сплошной треп. Нас объединяют только страх и ненависть. К красным, к Советам. А внутри мы только патриоты своих стран. Маленьких, но своих. Ты ведь ликуешь, когда футболисты вашей «Баварии» выигрывают у итальянской «Скуадро-Адзуры». И кричишь: «Ах, как мы врезали макаронникам! Бей итальяшек!» Верно? Впрочем, можешь не отвечать. Я и так знаю — кричишь. Не кричал бы — я в тебе усомнился, тот ли ты, за кого себя выдаешь.

— Ты прав, — согласился Мертвоголовый. — Могу сказать больше. Когда врезают французам, мне тоже очень приятно. Можешь не обижаться. Я ведь точно знаю, что ты меня считаешь «джерри» — немчурой, так же как называешь япошек «джапами». Верно? Значит, я прав.

— Ты прав, и потому оставим треп. Никакого европейского патриотизма в нас нет. Не было и вряд ли он когда-то будет. Мы объединились и прочно связались совсем по другой причине…

— Хорошие слова, Анри, — поддержал Роджерс, вмешиваясь в их перепалку. — Значит, мы должны думать сейчас о том, ради чего объединились. Это наша профессиональная честь. Не будь пессимистом, Анри. На успех я кладу девять шансов из десяти. Красные не готовы к варианту, который мы им предлагаем. Это неоспоримо. Тем не менее исключать случайности не будем. Мы заложим заряд и в тайном входе. Подорвем его после того, как уйдем из зоны. Взрыв не вызовет детонации арсенала. Но он потрясет гору, и разрушения будут видны далеко со стороны. Только это наша забота. Ставить о ней в известность Шаха и его людей не станем…