напитка.
— Ну, и какая книга тебе понравилась больше всего? — спросила она. — Если они тебе понравились, то есть.
— Они мне понравились. Но «Убеждение» — лучше всех.
Гермиона продолжала смотреть на него, отчаянно пытаясь усвоить полученные сведения и подавить то, что они с ней творили.
— У меня свои ассоциации с этой книгой, — наконец произнёс он.
— О. О. Конечно.
Гермиона положила руки на стол. Она представляла, как ему трудно осознавать, что другие заставляли его совершать ужасные поступки.
— А у тебя? — Он пошевелился и умозрительно посмотрел на неё.
— Что у меня?
Когда он успел расстегнуть воротник своей рубашки?
— Джейн Остин? Твоя любимая книга?
Гермиона оторвала взгляд от его горла и глотнула вина.
— «Гордость и предубеждение». — Она махнула рукой. — С шестнадцати лет.
— «Мое хорошее мнение, однажды потерянное, потеряно навсегда». Суровая штука. — Глаза Малфоя сверкнули, и Гермиона чуть не выплюнула своё вино. Неужели он только что процитировал ей мистера Дарси? В её сознании, как комичная приливная волна, поднялось видение её теории в отношении Малфоя и Дарси, которую она объясняла Пенелопе в пабе прошлой ночью, и Гермиона попыталась влить ещё немного вина в горло, чтобы избавиться от этого, но вместо этого втянула его прямо в дыхательные пути, что привело к незамедлительному и сильному приступу кашля.
Малфой похлопал её по спине (его рука была тёплой) и налил ей стакан воды из стоящего рядом кувшина.
Гермиона с благодарностью выпила.
— Прошу прощения, — вздохнула она, оглядывая стол. Почти все ушли. Остались только Эйприл, Форрест и Энтони на другом конце стола. Эйприл заметила взгляд Гермионы и незаметно подмигнула ей, затем схватила Форреста за руку и начала что-то лепетать, при этом активно жестикулируя. Энтони начал смеяться, и они снова пустились в рассуждения.
Гермиона обернулась к Малфою. Он опустил глаза, и слабый свет паба блестел в его волосах. У неё возникло сильнейшее желание дотронуться до него. Боже, Гермиона! Она заставила свою руку (которая уже тянулась к нему) упасть на колени и открыла рот, чтобы сказать что-то о завершении вечера, когда он вновь развернулся к ней.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Малфой, казалось, хотел что-то спросить, а Гермиона пыталась не замечать, что все моменты, в которых она находила его привлекательным, притягательным, казалось, соединились воедино прямо сейчас.
И разве не забавно, что он по-прежнему оставался здесь, рядом с ней, разговаривал с ней весь вечер?
Он зажал нижнюю губу между зубами и нахмурился. Она впилась ногтями в бедро.
Проклятое. Вино.
Как раз в этот момент из бара донеслась бурная волна смеха. Малфой прервал их зрительный контакт, оглянулся через плечо, осушая виски. Барменша мгновенно оказалась у его локтя, чтобы спросить, не хочет ли он ещё. Малфой с благодарностью согласился, а затем снова повернулся к Гермионе, его лицо стало заметно светлее.
— Итак, Грейнджер, — слегка натянуто проговорил он. — Если ты так успешно справляешься с работой в Отделе магических существ, зачем переходить в Отдел тайн?
Гермиона прогнала из головы туман, в котором пребывала. В любом случае, чары, казалось, разрушились. И это было хорошо. Верно?
— Я никогда не говорила, что…
Он приподнял бровь.
— Ладно, хорошо, — сказала она. — Я собираюсь получить должность Невыразимого IV уровня.
— Я так и думал, но почему?
— Наверное, я чувствую, что достигла всего, чего хотела в «Существах»? Кроме того, у меня появились некоторые долгосрочные цели, и пришло время сделать следующий шаг к ним.
— Министр магии однажды?
— Возможно. — Гермиона пожала плечами, и Малфой кивнул.
— Впрочем, работа Невыразимцев тяжела для людей. Я слышал, что иногда её сравнивают с работой под прикрытием, — сказал он. — Долгие часы вдали от дома и семьи.
— Знаю, и я обдумывала этот вариант, но уверена, что опыт того стоит.
С другого конца стола раздался очередной громкий взрыв смеха, и Гермиона повернулась на него. Энтони, по всей видимости, старался произвести впечатление, накрыв голову салфеткой.
— И, э, Уизли поддерживает тебя?
Малфой говорил тихо, но Гермиона обернулась.
— Что? — На секунду она растерялась. — Рон?
Малфой как бы пожал плечами и одновременно кивнул, выглядя так, будто эта тема причиняла ему боль.
— О. — Неужели он не знал? Разве не все знали? — Мы расстались. В январе. Теперь я живу одна. — Гермиона не понимала, почему, сказав это, почувствовала себя значимой. И почему Малфой застыл с самым странным выражением лица.
Он моргнул и покачал головой.
— Чёрт, Грейнджер. Прости меня.
— Не стоит. Это было необходимо. Тяжело, но необходимо.
— Но вы прожили вместе много лет, много… всего. У тебя всё хорошо?
— Да, вообще-то замечательно. — Гермиона покрутила свой бокал с вином, затем выдавила из себя улыбку. — Я хожу на очень классные курсы.
Малфой фыркнул от смеха, на его лице появилось чрезвычайно очаровательное выражение довольного удивления.
— Да ну?
— Учитель немного зануда, но в целом, пока что впечатления неплохие.
Он наклонил голову.
— А ты? Ты оправился после… — Гермиона развела руками, не понимая, почему она не может произнести слово «развод» и какого чёрта она вообще задаёт этот вопрос. Списать это на вежливость и выпитое вино? Конечно.
Его брови взлетели вверх.
— Моего развода? — Гермиона кивнула. — О да, с тех пор много воды утекло.
Он откинулся назад, бросив на неё взгляд, граничащий с беспокойством, затем опустил глаза на свой напиток, длинными пальцами медленно вращая стакан на столе.
Какой-то демон озорства потянул Гермиону за язык.
— Следовало этого ожидать после того письма на прошлой неделе.
Малфой снова замер, а затем качнул головой в сторону своего виски. Гермиона слегка хихикнула и заметила, как в его глазах промелькнули серые отблески. Уголки его рта приподнялись.
— Ты бы упомянула об этом.
— Что?! — Гермиона уже открыто смеялась.
— Чертовски неловко. — Он сделал глубокий глоток, затем снова посмотрел на неё. — Нет, продолжай смеяться. Всё нормально, я уверен, что заслужил это.
Гермиона вытерла слезящийся глаз.
— Ну, полагаю, заслужил! Ты, наверное, что-то с ней сделал.
— Если быть абсолютно честным в своих намерениях и границах с самого начала, а затем не отказываться от них, это «что-то», то да, я что-то сделал.
Гермиона наклонила голову.
— Справедливо.
После того, что случилось с Роном, она стала больше ценить радикальную честность.
И теперь настала очередь Малфоя удивлённо смотреть на неё, а проницательный взгляд снова обратился к ней с неким оценивающим блеском. Гермиона скорчила ему гримасу, и он разразился негромким смехом. Они выпили, и Гермиона снова подумала о том, что пора вставать и убираться отсюда, пока ночь не стала совсем уж сюрреалистичной. Или прежде, чем у неё появится соблазн