– Конечно, – машинально кивнула Фролова, еще не сообразив, что у нее попросили.
– Ну, все!
Мальчишка толкнул дверь, и Танька увидела небольшую комнату, заполненную восковыми фигурами. Часть из них стояла вдоль стен, другая часть столпилась вокруг стола.
– Горим! Горим! – завопил Алексей.
Фигуры отшатнулись в разные стороны, и Фролова наконец смогла разглядеть стол. На нем лежал Макс, лицо его было облеплено бледно-розовой жижей.
В первую секунду Танька решила, что они опоздали, – Тихомирова уже убили и снимают с него посмертную маску.
– Быстрее! – подогнал ее Алексей и стал с криками опрокидывать высокие стеллажи. На пол посыпался инструмент.
Танька и сама не знала, зачем она идет к столу. Тяжеленного Макса она с места не сдвинет. Да и что делать с его телом, непонятно.
И тут произошло неожиданное.
Мертвый Тихомиров всхрапнул. Еще не веря в свою удачу, Танька схватила его за руку и вскрикнула, почувствовав под пальцами что-то холодное.
Значит, он все-таки мертв!
И только пригнувшись, она рассмотрела, что на руке у Тихомирова тоже воск.
Макс снова всхрапнул и стал поворачиваться на бок.
– Ах ты, соня!
Танька сдернула спящего Тихомирова на пол. Оглушенный, еще не пришедший в себя Макс замычал. Застывающая маска на лице не давала открыть ему глаза. Танька потянула одноклассника за руку и потащила к выходу. Идти он не мог, потому что из-за вынужденной слепоты обо все спотыкался – стараниями Алексея на полу лежало много всего.
– Что такое?
Танька уже почти выволокла одноклассника в коридор, когда навстречу ей вышла Мари. Максим, уже сообразивший, что к чему, содрал с себя маску и, увидев мадам Тюссо, запустил комком воска в нее.
– У, кикимора болотная, – выругался он, и Танька прыснула – таких слов она от правильного Тихомирова не ожидала.
Таньке под ноги попал фонарь – вбегая в комнату, Алексей оставил его на пороге. Фитилек внутри еле горел.
– Не подходи! – Фролова подхватила фонарь и открыла дверцу. – Я сейчас здесь все спалю!
Она сдернула с Максова уха остатки воска и сунула поближе к огню. Воск затрещал и поплыл.
– Несносные дети! – взвизгнула Мари. – Вам все равно не выбраться из моего Музея. Тот, кто сюда попадает, живым на улицу не выходит.
– А вот и врешь! – В Таньку словно маленький бесенок вселился. Она была жива, а все остальное теперь казалось абсолютно не важным. – Я выходила и еще раз выйду!
– Ты – моя ошибка, и я ее исправлю.
– Это вы ошибка! – завопила Танька, занося руку с фонарем. – Восковые фигуры не могут двигаться и убивать людей!
Она швырнула фонарь под ноги Мари, прямо на подол платья. Мадам Тюссо совершила прыжок, довольно резвый для восковой фигуры, и освободила ребятам дорогу.
– Идемте, идемте, – позвала из глубины коридора Настя. – Сейчас здесь окажется весь Музей! – Она нервно теребила носовой платок и с тревогой поглядывала на суматоху за спиной ребят. – Давайте скорее! Мне надо еще проследить, чтобы Алеша вернулся на место. Не дай бог, его в чем-то заподозрят.
– Он что, важная фигура? – Танька мертвой хваткой держала Макса за руку и как тягач потащила его за собой. – Чего ты его все к родителям тянешь? Он ведь уже большой.
– Кто?
– Как кто? – От удивления Настя остановилась. – Он цесаревич, наследник престола.
– Кто? – Танька споткнулась.
– Будущий царь России.
«Вот это компашка! – мысленно ухмыльнулась Фролова. – Принц французский, наследник российской короны. Кому рассказать, не поверят».
Она тут же зауважала мальчишку. Будущий царь, а им помогает.
Если французского дофина Танька нисколько не боялась и даже ни капельки не жалела, то царевича ей было немножко жалко. Его тоже убили. А он ведь совсем пацан.
Свою грустную мысль Фролова до конца не додумала, потому что они вновь оказались возле длинной стены со слуховым окошком.
– Уходите! – Мягкие руки толкали их в спину. – Идите прямо и попадете на трамвай. И не приходите сюда больше никогда! Живым здесь не место. После сегодняшнего Мари вряд ли будет вас искать. Надеюсь, на этом ваши приключения закончились.
– Нужно Иру забрать! – Макс снял со своего плеча руку Насти. – Без нее я не уйду.
– Она уже умерла, – покачала головой девушка.
– Неправда! – завопил Тихомиров, и Танька испугалась, что он сейчас упадет на пол и забьется в истерике.
– Почему вы меня не слушаете? – удивилась Настя. – У вас нет времени за ней ходить.
Танька глянула Максу в глаза и поняла, что без Кильки не сдвинет его с места.
– Идите к трамваю, – приказала она. – Мы с Веселкиной скоро придем. – Фролова повернулась к Насте. – Как попасть в зал?
Девушка махнула рукой вдоль стены в обратном направлении, и Танька, чтобы больше ни с кем не спорить, не оглядываясь, побежала назад.
Дверь вскоре нашлась. Перед этим в темноте она просто пробежала мимо нее.
Ирка все так же сидела на лавочке. Глафира задремала, свернувшись у нее на коленях.
– Вставай! – Танька схватила Кильку за плечи. – Просыпайся!
Плечи у Веселкиной были каменные, и сама она была вся словно деревянная.
– Ну же!
Танька прислушалась. Крики и топот раздались где-то за стенкой. Там шумели, что-то роняли, ругались. В зале пока никого не было. В углу только стоял столик, за которым Мари днем пила чай. Еще один стол оказался в другом углу. За ним обычно сидел тощий бородатый мужик в рубахе. Мадам Тюссо называла его Распутиным. Он единственный из всех почему-то был обречен вечно пить чай.
Покачивались пыльные растения на подоконниках.
– Ирка, тебя Макс ждет!
Фролова врезала Веселкиной по щеке, отбила ладонь и зашипела от боли. Взгляд ее упал на небольшую изящную лейку с длинным изогнутым носиком.
– Вода, – пробормотала она. – Третья вода!
Почуяв неладное, Глафира подняла голову.
– Потерпи, киска!
С этими словами Танька вылила содержимое лейки на черную голову. Глафира взвыла и попыталась спрятаться у хозяйки за шиворотом.
– Раз!
Вода в лейке закончилась, и Фролова побежала к столу. Все чашки были пустые, и только в заварнике в густо заваренной коричневой жиже плавали чаинки.
Когда кошке на голову вместе с коричневой водой посыпалась заварка, она завопила дурным голосом и полезла хозяйке на голову.
– Два!
Танька проследила, чтобы с Глафиры заварка стекла на Кильку, и побежала к столу Распутина. Здесь ее ждало полное разочарование – во всех чашках, графинах и рюмках была искусственная жидкость.
Да это и к лучшему. Фролова просто не знала, что это была инсценировка последнего дня жизни Распутина, а его тогда отравили. И если бы жидкость была настоящей, то Глафира, а может быть, и Ирка, не дожили бы до утра – такой сильный там был яд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});