Читать интересную книгу Сорок бочек арестантов - Сергей Прокопьев

Где Мошкин познакомился с рецептом водки с содовой. Технология имела следующее содержание. Наливается полфужера водки (в тот вечер заказали «Пшеничную»), открывается бутылка минералки и четырьмя пальцам берется под горлышко. Пятый — большой — плотно закрывает отверстие. Закупоренный таким образом сосуд пару-тройку раз энергично встряхивается. Отчего газированная жидкость начинает бешено искать в бутылке пятый угол. В этот взрывной момент палец-клапан чуть приоткрывается, сама себя распирающая минералка, почуя слабину, устремляется на выход, который уже нацелен в бокал. Мощная струя воды и газа с шипением вырывается на волю и динамическим ударом вбрасывает в веселые градусы минеральную добавку.

Не хуже сифона агрегат получается. И всегда под рукой.

Хотя не так элементарно, как у сифона: нажимай да пей. Сноровка нужна. Поначалу у Мошкина выходило «обливай, кого попало». Доведенная до взрывоопасного состояния «содовая» била в брюки, в декольте дамам, техруку Шухову в глаз. С головы до пят мокрый Мошкин — благо на улице плюс тридцать и в кафе не меньше — упрямо продолжал укрощать струю, он должен был напоить товарищей модным напитком собственного исполнения.

Наконец, набил руку на оптимальное взбалтывание, четкое управление клапаном и струей, которая стала бить точно в центр фужера, а не в физиономии соседей.

Отмечая обретение полезного рукомесла, Мошкин, на радость компании, заказал от себя лично бутылку «Пшеничной».

Не подумайте — ракетчики все внимание сосредоточили на водке с содовой. Они танцевали, наперебой вспоминали рыбалки, которые в этой местности были — не описать пером!

Черную икру здесь измеряли литрами, ели ложками, покупали за спирт тазами. В своей жизни Мошкин всего один раз употреблял данный деликатес. В бутербродном исполнении. Тот по плотности расположения икринок походил на доминошный «камень» два-два. Посему наш герой не мог уразуметь фантастику, как в наше время можно икру есть ложками из тазов. Купчина-золотопромышленник мог наворачивать ее так в прошлом веке. Или какой-нибудь князь…

— Мы раз поехали на рыбалку на моторке, — еще больше ошарашил Шухов, — причалили к берегу, бутылку достали. Перед рыбалкой перекусить не грех. Вдруг видим: на другом берегу мужик из штанов выпрыгивает в нашу сторону. Кричать через реку — не докричишься. Он семафорит что-то руками-ногами. Стали приглядываться. Дурдом какой-то. То ли от рожденья клоун, то ли жизнью пришибленный. Лет сорок мужику, он оскалился, уши двумя руками оттопырил и теребит. «Надрать нам, что ли, грозится?» — гадаем на его ужимки. Потом язык начал показывать. Вывалил его до основания, как собака загнанная, и машет головой. Мы даже в бинокль посмотрели на эту канитель. «Не в себе человек, — думаем. — Явно мозги набекрень». Он язык убрал, начал по горлу себя колотить ладонью со зверской физиономией. «Че это, — говорим, — он нас пьяницами обзывает? Всего-то две бутылки на пятерых выпили». И только когда он два сазана, килограммов на пять каждый, притащил к воде и замахал рыбинами в нашу сторону, Большаков все понял: «Не обзывается вовсе. Показывает, сердешный, что горло пересохло, уши опухли, так выпить хочется».

Оказывается, дружки-приятели утром оставили мужика за сторожа, сами уплыли на лодке за опохмелкой и пропали. А он один-одинешенек на острове без плавсредств. И голова раскалывается. За бутылку спирта тазик икры набузовал. «Ой, спасибо, мужики, — забегал вокруг нас, — не дали умереть». И что вы думаете, сделали мы с икрой? Если и съели, то процентов десять. Остальные девяносто в воду на обратной дороге…

— Как! — чуть не упал со стула Мошкин. — Протухла?!

— Зачем. От греха подальше. Попадись рыбнадзору — он за икру все бы конфисковал: снасти, ружья, моторку — да еще в КБ телегу накатал.

— Надо было слопать! — не мог прийти в себя от такого расточительства Мошкин.

— Не дай Бог, икрой объесться!

— Я бы съел!

— Завтра предоставим такую возможность.

— Не может быть?

— А то.

…Мошкин, дело молодое, перед сном обычно предавался эротическим фантазиям. После кафе мечты носили более дефицитный характер. Засыпал в сладком предвкушении поглощения икры ложками.

И первое, что пришло утром в голову под звон будильника, — мысль о предстоящей царской закуске. Только после этого вспомнил про задание — купить хлеба на всю компанию.

— Чтобы икру заедать, — говорил Шухов.

— Лично я не буду вкус хлебом портить? — сказал Мошкин.

Голова у него, несмотря на выкушанные накануне объемы водки с содовой, не болела. Владимир Петрович пока находился во младенческой стадии потребления алкоголя, когда нет похмельной отдачи. Наивный организм еще пребывал в надежде на благоразумие хозяина, не махнул на него рукой и тщательно перерабатывал сивушные масла. Голова не трещала, как у мужика-робинзона с икрой и сазанами. Хотя послересторанная легкость и некоторая заторможенность имели место.

Мошкин сунул руку под подушку и обомлел. Схватил брюки со стула и заскрипел зубами.

«Свистнули!» — панически вспыхнуло в голове.

И тут же погасло.

Голова с облегчением вспомнила, что кошелек был предусмотрительно спрятан вечером в чемодан и сдан под надзор в камеру хранения.

От сердца паника отлегла.

Чтобы через 15 минут налечь пуще прежнего.

Мошкин до последних носков перерыл чемодан. Кошелек отсутствовал.

А в нем, ни больше, ни меньше, 164 рубля командировочных — сумма, соизмеримая с месячным заработком, и билет на обратную дорогу. Экономический удар, равнозначный катастрофе. И впереди месяц командировки. Мошкин побежал к администратору, та позвонила в милицию.

Милиционер был дюжий, ражий, с полковничьей статью, но капитан.

Цепким взглядом окинул место преступления и начал расследование кражи.

— Сколько пропало денег? — спросил с полковничьей строгостью.

Мошкин назвал размеры финансовой трагедии.

— Спиртные напитки употребляли накануне?

— Три рюмки, — изрядно покривил душой потерпевший.

— Какой алкоголь принимали? — продолжал опрос капитан.

— Водку с содовой?

— Это что за отрава?

Мошкин рассказал рецепт. Милиционер хмыкнул.

— Кого подозреваете в содеянном?

Мошкин никого в нем не подозревал, хотя вспомнил, что вечером, когда упаковывал кошельком чемодан, в номере присутствовал один жилец. Будучи простым инженером, Мошкин попал в номер массового поселения, где стояло 6 кроватей. Сожители незнакомые, посему Мошкин и прибегал к услугам камеры хранения. Но, изрядно нагазированный водкой с содовой, упрятав кошелек в чемодан, сразу не закрыл и не сдал его под охрану. Ходил умываться, заглядывал в номер к Шухову. У подозреваемого было время на совершение грабежа.

И как только он появился на месте преступления, капитан взял в оборот. Записав фамилию, другие данные, приступил к допросу:

— Вы видели, как гражданин прятал кошелек в чемодан?

— Нет, — ответил подозреваемый, еще не понимая, к чему клонит милиция.

— Гражданин был пьяный? — указал на Мошкина капитан.

— Не сказать чтобы, — с улыбкой уклончиво ответил подозреваемый, — все хотел научить меня делать водку с содовой.

— Сколько было денег в кошельке? — будничным тоном спросил капитан.

— Откуда мне знать? — растерялся подозреваемый.

— Зачем открывали чемодан в отсутствии владельца? — на этот раз капитан, отбросив сантименты, спрашивал как в тюремной камере.

— Ничего я не открывал, — начал понимать суть происходящего сосед Мошкина и побледнел.

— Потерпевший утверждает, за время его отсутствия чемодан изменил местоположение.

— Он загораживал проход, я убрал в сторону.

— В каких купюрах были деньги в кошельке? — капитан, коварно расставляя мины, вдруг снова заговорил простецким тоном.

— Наверное, бумажными, — ответил подозреваемый.

— Пожалуйста, не умничайте, — предупредил капитан. — Разрешите посмотреть ваш кошелек?

В этот момент в номер заглянул Шухов.

— Ты хлеб взял? — спросил Мошкина.

— У меня деньги сперли, — трагически сказал потерпевший. — Я не поеду.

— Жалко, — посочувствовал Шухов. — Мы тебе привезем банку… — и осекся, посмотрев на капитана, — чего-нибудь.

Подозреваемый то взволнованно садился на свою койку, то вставал.

— Из номера никуда не выходите, — взял с него «подписку о невыезде» капитан и направился с Мошкиным в камеру хранения.

Обнаружив в чемодане пропажу, Мошкин сдал его обратно под охрану. Раз пошло такое воровство, могут и без носок оставить.

Капитан внимательно осмотрел замки чемодана на предмет вскрытия отмычкой. Следов взлома не обнаружил.

— Откройте, — предложил потерпевшему.

Мошкин открыл.

— Я на сто рядов перерыл… — заверил он.

Капитан засунул руку вовнутрь и… вытащил пропажу из-за подкладки.