Читать интересную книгу Пираты неба (Операция «Снегопад») - Антон Первушин

Но нация не может существовать без объединяющей идеи – иначе это не нация, а банда. Что же делает русских русскими? Православие? Нет. Их православие – показуха, истинно верующих мало, да и они слабо разбираются в религии, которую сами проповедуют. Национальная идея? Даже не смешно. Если бы у русских была национальная идея, они меня бы и на порог не пустили. Марксизм-ленинизм? Пустая болтовня, в которую давно никто не верит…

Вот и получается: единственное, что способно сплотить русских, – это страх. Только страх заставляет их действовать заодно. И страх этот должен превосходить все возможные пределы. Только тогда русские начинают действовать как единое целое, как один организм, способный своротить горы. И тот правитель, который понимает это, становится по-настоящему великим правителем России. Иван Грозный, не разбиравший ни бояр, ни холопов, отправляя их тысячами на плаху. Пётр Первый, заморивший пятую часть населения собственной страны. Иосиф Сталин, сгноивший на стройках коммунизма миллионы. Только страх сплачивает русских. А больше они ничего не имеют за душой».

Для молодого человека, которым являлся Руслан, да ещё отличника военной и политической подготовки, рассуждения весьма необыкновенные, не правда ли? Но Рашидов и сам был необыкновенным человеком.

Однако как бы ни относился он к русским, именно они подарили ему небо. Прошло время, сотни часов изнурительных тренировок на тренажёре, и вот по полосе разгоняется «МиГ-15УТИ» с инструктором за штурвалом, земля вдруг проваливается куда-то вниз, перегрузка вдавливает Руслана в кресло, и вот он уже кричит от восторга, а в шлемофонах слышен голос инструктора: «Не шуми, курсант, КП напугаешь».

Потом он летал много и часто. В одиночку и в спарке, на учебных «МиГах» и «Сухих», осваивая одну модификацию самолётов за другой; участвовал в учебных боях и отрабатывал «горку», «иммельман», «штопор», «боевой разворот». И на этом поприще он демонстрировал способности, намного превосходящие способности его сверстников.

Тогда с ним и познакомился Константин Громов, будущий командир воинской части 461-13"бис". Встречались в столовой училища, в ленинской комнате, на комсомольских собраниях, где Рашидов, поддерживая свой имидж отличника политической подготовки, делал доклады о международном положении, на разборах тренировочных полётов – Рашидов для Громова был полубогом: лучшим пилотом училища и в то же время своим в доску собратом-курсантом.

Сам Руслан в те дни воспринимал свой успех как нечто само собой разумеющеюся. Лишь много позже он задумается, а почему, собственно, обыкновенный мальчик, не отмеченный никаким особым знаком при рождении (а на его родине всегда придавали огромное значение разнообразным приметам), почему этот пастушок так легко впитал знания и умения, ничего общего не имеющие с его прежним опытом? В чём секрет? Руслан начнёт вспоминать, перебирая одно за другим события своей жизни, но не сможет найти внятного ответа. Словно кто-то подсказывал ему готовые решения; они приходили из пустоты, из ниоткуда, а он оказался в достаточной степени сметливым, чтобы не отмахиваться от них. И только, когда Рашидов увидит один необычный сон, который изменит его жизнь, всё встанет на свои места.

Закончив Ейское военное училище, Рашидов попросился в Афганистан. Он не хотел отсиживаться на каком-нибудь «мирном» аэродроме или летать на перехват разведсамолётов, которые, не будь дураки, чаще всего границы СССР не пересекают, – новоиспечённого лётчика тянуло в гущу боя, туда, где металл рвёт на клочки металл, где смерть совсем рядом и где можно испытать себя на прочность, увидеть, чего ты стоишь на самом деле. Его просьбу удовлетворили не сразу. Сколь бы высокие показатели ни демонстрировал выпускник, «доводку» его умений обычно осуществляют в обычной воинской части под присмотром опытных пилотов. Поэтому целый год Рашидову пришлось тянуть лямку на дальневосточной границе, сопровождая американские «RC-135» и переругиваясь с их пилотами на ломаном английском. Но в конце концов неповоротливая бюрократическая машина Министерства обороны переварила в своих пыльных недрах его рапорт, и Рашидов получил «добро».

Его посадили на «Су-25», один из лучших по тем временам самолётов-штурмовиков. Осваивать его пришлось буквально на ходу, но Рашидов, будучи фанатиком своего дела, с этим быстро справился.

Эскадрилья «Су-25», в которой пришлось служить Рашидову, базировалась на границе между Узбекистаном и Афганистаном. Начиная с марта 1980 года эти штурмовики принимали самое активное участие в боевых операциях советских войск против моджахедов. Они прикрывали взлёт и посадку военно-транспортных самолётов на афганские аэродромы, с воздуха минировали караванные тропы и перевалы, оказывали поддержку сухопутным войскам в бою и на марше. Они сделали много для того, чтобы увязшая в бесконечной и по большому счёту бессмысленной войне армия с минимальными потерями в живой силе и технике выполняла приказы, изрекаемые кремлёвскими старцами, и получили от народа в память о своём позывном ласковое прозвище «Грачи».[24]

Долгое время штурмовики «Су-25» оставались практически неуязвимыми для противника, но когда пакистанские друзья моджахедов начали поставлять последним переносные ЗРК[25] «Стингер», «грачей» стали сбивать. Командование отреагировало немедленно: пилотам было запрещено опускаться ниже отметки в четыре с половиной километров. При этом значительно снизилась точность попаданий, и пилоты ворчали, но соглашались: потери «грачей» к началу 87-го года составляли уже более двадцати машин.

Очень скоро война, которая в отдалении от неё бередила душу, звала и притягивала, как притягивает свет яркой лампы ночного мотылька, превратилась для Рашидова в рутину – ничем не лучше скучных вылетов на перехват американских разведсамолётов. И Руслан вернулся к своим прежним мыслям.

Вот он воюет. Воюет на стороне русских, которых втайне презирает. И наблюдает всю мерзость этой войны. Нет, под «мерзостями войны» Руслан понимал совсем не то, о чём пишут беллетристы-баталисты: не гноящиеся раны, не взгляд умирающего и уж, конечно, не разрушенные прямым попаданием ФАБа жалкие лачуги аборигенов – он наблюдал и отмечал для себя совсем другое. Как офицеры приторговывают наркотиками и боеприпасами, набивая карманы грязными «афгашками»[26] или, если повезёт, «капустой».[27] Как боевые пилоты, вернувшись с задания, подсчитывают «пайсу»,[28] прикидывая без всякого стеснения на глазах у всех, сколько можно заработать на том или ином вылете и соображая, хватит ли накопленного на «видак» или придётся ещё подождать. Как лютуют «деды» – о такой дедовщине в Союзе ему даже не приходилось слышать, – а командный состав всячески потакает этому беспределу. Как замполит, только что с горящими глазами говоривший на политзанятиях об «интернациональном долге», «ястребах империализма», которым надо дать отпор, о воинской доблести и славе, выходя в «курилку», жалуется, что война вот уже идёт столько лет, а конца и края этому не видно, что с самого начала было ясно: лезем в авантюру, что давно бы свалил, да полковник тянет с рассмотрением рапорта… Той самоотверженности, которой, как утверждают историки, проявляли русские во время Великой Отечественной войны, здесь не приходилось ждать. В этом Руслан видел лишнее подтверждение своим выкладкам, и его презрение усиливалось.

С другой стороны он видел, как воюют моджахеды, как отстаивают они свою веру и родину – все, от мала до велика, взялись за оружие, и никакие репрессии, никакие бомбардировки, никакие потери не остановят их, не заставят склонить голову перед захватчиками с севера. Он видел в афганцах настоящих Воинов, но, разумеется, держал своё мнение при себе.

А однажды во внезапном и чистом озарении он вдруг понял, что его враги – вовсе не афганские моджахеды, а как раз вот эти жалкие людишки, которые только называются «военными лётчиками», и что афганцы гораздо ближе к нему по крови, по традициям, по вере в боевое содружество, способное изменить землю и небо.

Руслана сбили зимой восемьдесят седьмого года. Полевой командир одного из подразделений царандоя,[29] зажатого моджахедами в безымянном ущелье, запросил по рации подкрепления, и два штурмовика «Су-25» в ту же минуту поднялись с аэродрома и взяли курс на Афганистан. На самом деле оказалось, что никто никакой помощи не ждал: предательства царандоя были частым явлением, особенно под конец войны, и штурмовики попали в засаду. Когда под самолётом замелькали нагромождения мёртвых скал и автоматизированная система управления САУ-8 доложила, что выход в район нахождения цели завершён, в воздухе вдруг стало тесно от ракет. Ведущий Рашидова мгновенно задымил и свалился в штопор – пилот даже не успел катапультироваться. Сам Руслан отстрелил контейнеры с инфракрасными ловушками, совершил противоракетный манёвр, пытаясь уйти в сторону, но по нему били прямой наводкой, и одна из ракет настигла цель.