Вскочив с кресла и тыча пальцем в бывшего пирата, Лапьерье крикнул:
— Капитан Бильярдель, я приказываю вам арестовать этого человека!
Изумленный до крайности, Лефор опустил шпагу, а Бильярдель решительно заметил:
— Жаль, господин губернатор, очень жаль. В течение четверти часа я напрасно искал возможности высказаться, однако из-за вашей перепалки с Ивом Лефором я не мог вставить ни единого слова. Жаль, что вы не захотели выслушать меня, иначе вы узнали бы, что ровно четверть часа назад я перестал служить в армии. Перестал в тот момент, если быть точным, когда вы обвинили моего товарища Лефора в измене! Я находился вместе с ним в таверне и делал то же самое, что и он… Вы можете нас арестовать или, вернее, можете попытаться нас арестовать, но бессмысленно приказывать мне взять под стражу Лефора. Этого я никогда не сделаю.
После короткой, но драматической паузы, Бильярдель уже более примирительным тоном продолжал:
— Господин губернатор, вас, мне кажется, нарочно ввели в заблуждение. Напрашиваясь на ссору с моим другом Лефором, вы ведете себя так, будто вовсе не заинтересованы в обнаружении истинных виновников… будто вполне сознательно играете им на руку… Вернись генерал дю Парке сегодня вечером, как бы он оценил проводимое вами расследование? Он никогда бы не довольствовался одними злобными сплетнями, а выслушал бы все стороны: раненых участников схватки в таверне, Лефора и меня, а потом устроил бы между нами очную ставку с целью выявления подлинных обстоятельств случившегося.
— Передо мной, — вздохнул Лапьерье, — записка весьма благородной дамы, близкого друга генерала, в которой она просит меня уволить Лефора.
— С каких это пор, — спросил Бильярдель, — губернаторы Мартиники стали получать приказы от женщин?
— Но это не какая-то обыкновенная женщина!
— Тем больше оснований игнорировать ее просьбу. Очень может быть, что она почему-то стремится избавиться от Лефора и тем самым облегчить задачу бунтовщикам, устранив с их дороги серьезное препятствие. Я позабочусь, чтобы все колонисты узнали об этом!
Лапьерье напряженно размышлял. Эти двое, должно признать, поставили его перед трудной проблемой. Предположим, что Лефор действительно на стороне мятежников. Тогда его арест лишь вызовет новую волну беспорядков. Но если бывший пират, как утверждает Бильярдель, на стороне официальных властей, то заключение его в тюрьму может быть истолковано как тайная помощь заговорщикам.
— Послушайте, джентльмены, — наконец сказал Лапьерье, — на этот раз я отпущу вас с миром. Предадим забвению прошлое. Но если кто-то из вас снова оступится, я сурово его накажу.
— Что ходить кругом да около, господин губернатор. Арестуйте де Бофора и восстановите порядок на Мартинике.
— Арестовать господина де Бофора? — В отчаянии Лапьерье воздел обе руки к небу. — Вы, должно быть, сошли с ума! Его поддерживают по меньшей мере двести или триста колонистов.
— Как раз поэтому, — ответил Бильярдель. — Разделавшись с Бофором, вы нагоните страху на остальных. Сударь, только два человека на Мартинике знают, как справиться с щекотливым делом, — Лефор и ваш покорный слуга, — и вы должны довериться нам. Так поступил бы генерал.
Лапьерье провел пухлыми пальцами по волосам парика.
— Я не настолько глуп, чтобы во всем слушаться вас, — сказал он твердо холодным тоном. — И я не намерен следовать совету, который приведет к кровопролитию на острове. Арестовать господина Бофора? Он не только друг генерала, но и частый гость в «Шато Деламонтань». — Сделав небольшую паузу, Лапьерье взглянул поочередно на своих собеседников, а затем коротко бросил: — Можете идти. И советую вам не принимать мою мягкость за признак слабости.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Бофор раскрывает свое истинное лицо
Как бурю сменяет хорошая погода, так и после беспорядков в Прешё и Сен-Пьере наступил период относительного спокойствия. Порядок казался полностью восстановленным, и Лапьерье был только рад все простить и позабыть. Господин де Лубье, которому поручили расследование, перестал искать виновных; заместитель губернатора по гражданским делам Фурнье и прокурор Дювивье как будто потеряли всякий интерес к прошлому бунту, и ничего не было слышно о суровых мерах, которыми угрожал временный губернатор. Подобное положение вполне устраивало Лапьерье. У него не было желания преследовать Бофора, силы и влияния которого он боялся, или ссориться с такими плантаторами, как Ламарш, Рифа, Ледевин, Франше, и их сторонниками, которые, как он хорошо знал, вполне способны жестоко отомстить.
Из своего роскошного особняка Мария внимательно и с некоторым беспокойством следила за развитием событий. Ежедневно, несмотря на подстерегающую в пути опасность, Жюли ездила в Сен-Пьер за новостями, которые часто были довольно тревожными. И Мария уже начала осознавать, что ей следовало более внимательно выслушать Лефора во время последней встречи. Но в конце концов, не имея реальной власти, она все равно не смогла бы ничего предпринять. Для всех Мария оставалась лишь любовницей генерала, их брак по-прежнему держался в секрете. А потому она, чувствуя себя бессильной, в то же время понимала, что сравнительное спокойствие — только затишье перед следующей бурей и что заговорщики скоро снова перейдут к активным действиям.
В известной мере, однако, жизнь как будто опять вошла в нормальную колею. Заработали сахарные и винокуренные заводы, которые ранее на целую неделю остановили производство и находились под усиленной охраной, чтобы не разделить судьбу складов Американской островной компании и амбаров управляющего Лесперана. Волнующие слухи, связанные с именами Бильярделя и Бофора, постепенно затихали, и ничего не было известно даже о Лефоре, которого на первых порах посчитали главным зачинщиком волнений.
Войска в конце концов возвратились в казармы и возобновили свою обычную деятельность. Лапьерье, подумав, что может теперь расслабиться, стал готовиться к инспекционной поездке в Фор-Рояль, где намеревался проверить ход строительных работ, но неожиданно прибыл прокурор и попросил принять его.
Лапьерье достаточно было взглянуть в лицо Дювивье, и все его благодушие исчезло.
— У вас такой вид, сударь, будто вы принесли не очень хорошие новости, — сказал Лапьерье.
— К сожалению, вы правы, господин губернатор. Я получил информацию, которая заставляет меня предположить, что назревают крупные неприятности.
— Пожалуйста, не тяните, мне нужно ехать в Фор-Рояль.
— Мне кажется, сударь, — ответил Дювивье, — ситуация настолько серьезна, что вам придется отложить свой отъезд. А случилось следующее. Как вы знаете, монсеньор де Туаси сейчас находится на Гваделупе, где губернатор Уель де Петитре делает все возможное, чтобы дискредитировать его. Какое-то время на Гваделупе поговаривали о том, что де Туаси собирается обложить всех колонистов новыми налогами. Слухи докатились и до Мартиники.