быстро одеться, хорошо?
— Ура! Хорошо.
Не глядя на меня, Фрэнни пошла в гостиную за своей одеждой. Затем она, должно быть, поднялась наверх в ванную, чтобы переодеться, потому что она вернулась на кухню полностью одетая. Наши глаза встретились лишь на мгновение, и она сразу отвела взгляд.
Итак, — сказала она, засучив рукава. — Честно говоря, девочки, я не думаю, что у нас есть подходящие ингредиенты для бананового хлеба. Но из того, что я помню, что видела вчера в кладовке, я думаю, мы можем сделать потрясающие безглютеновые банановые кексы с шоколадной крошкой. Звучит неплохо?
— Да! Милли потерла руки. — Я могу помочь?
— Определенно.
Фрэнни принялась за работу, давая девочкам небольшие, соответствующие возрасту задания. — Милли, ты очистишь и нарежешь два банана. Фелисити, можешь взять сметану и яйца из холодильника? А Уинни, помоги мне вспомнить, где может прятаться шоколадная крошка.
Я поставил кофе и не мешал им, проверяя сообщения на телефоне, отправляя Сойеру смс о том, что задержусь, выглядывая в окно на улицу, чтобы посмотреть, почистили ли ее уже (почистили), и в окно выходившее на задний двор, чтобы посмотреть, сколько снега придется убирать снегоочистителем (много). Когда кофе был готов, я налил чашку и спросил Фрэнни, будет ли она. — Конечно, спасибо, — ответила она, не отрываясь от своего занятия.
— Молоко? Сахар? спросил я, желая, чтобы она посмотрела на меня, как вчера вечером, с обожанием в глазах. Или хотя бы теплотой.
— Просто черный.
Я налил ей чашку и оставил ее на острове, а сам потягивал свой, стоя в столовой у барной стойки. Девочки с радостью следовали ее указаниям, не спорили и работали усерднее, чем когда-либо работали на кухне для меня. Они даже ополаскивали посуду по ходу дела и складывали ее в посудомоечную машину. Несколько раз я пытался поймать взгляд Фрэнни и улыбнуться, но она, казалось, никогда не смотрела в мою сторону.
Через некоторое время я сдался и пошел в свою комнату одеваться. Я старался не смотреть на кровать и не думать о ее голых ногах между моими простынями, но это было невозможно. Я не только смотрел, но и схватил подушку, поднес ее к лицу и глубоко вдохнул. Ее запах остался на хлопке, сладкий и сексуальный одновременно, как и она сама. Мышцы моего живота напряглись, и я…
— Папа?
Я взглянул на дверь, которую, очевидно, не закрыл до конца. Фелисити толкнула ее и стояла, моргая на меня совиными глазами из под своих очков. — Что ты делаешь?
— Ничего. Я бросила подушку на спутанные простыни. Я собирался заправить кровать. Что ты хотела?
— Мы не можем найти ванильный экстракт. У нас есть?
— Ванильный экстракт? Я нахмурился. — Понятия не имею. Его нет в кладовке? Или в шкафу над холодильником? Иногда я кладу туда вещи, которыми мы не так часто пользуемся.
— Мы не можем дотянуться до этого шкафа.
— А. Хорошо, я посмотрю. Я последовал за ней обратно на кухню, где Фрэнни безуспешно пыталась дотянуться до ручки шкафа над холодильником.
Я слегка надул грудь, чувствуя себя мужчиной, пришедшим спасти положение. — Вот. Дай мне. Подойдя к ней сзади — гораздо ближе, чем нужно, — я протянул руку над ее головой и открыл шкаф.
Она тут же отпрянула от меня.
На мгновение я уставился в шкаф, ничего не видя, затем перефокусировался. — Это то, что вам нужно? Я взял небольшую коричневую пластиковую бутылку и протянул ее Фрэнни.
Она осмотрела этикетку, затем открутила крышку и понюхала ее. — Да. Срок годности истек в этом месяце, но запах нормальный. Ладно, девочки… Она отвернулась от меня и продолжила печь с детьми. Я понял, что она ни разу не взглянула на меня.
Отлично. Пусть будет так.
Раздраженный и злой, я потопал в свою комнату, оделся, потом потопал в заднюю прихожую, чтобы надеть все свои зимние вещи — сапоги, пальто, шарф, шапку, перчатки — не глядя ни на кого. Когда я был готов, я рискнул взглянуть на нее и поймал ее взгляд. Она тут же отвернулась в противоположную сторону.
Я вышел через заднюю дверь и с грохотом захлопнул ее.
* * *
Очистив от снега свою подъездную дорожку и соседнюю дорожку миссис Гарднер, я также почистил лопатой обе дорожки перед домом и ступеньки крыльца, затем перешел к задней части дома. Закончив там, я взял лопату и вышел на тротуар, чтобы откопать машину Фрэнни, хотя на самом деле мне хотелось войти в дом и потребовать от нее сказать, почему она меня игнорирует.
Чем больше я думал об этом, тем больше приходил к выводу, что это не то, о чем мы договаривались. Мы сказали, что сделаем вид, что ничего не произошло, и вернемся к тому, что было раньше.
Но все было не так, как раньше!
Полный яростной энергии, я закончила работу и потопал обратно в дом. На кухне было блаженно тепло и пахло чудесно. Но я был сварлив как черт. — Можно мне взять твои ключи? — спросил я у Фрэнни, которая загружала посудомоечную машину.
Не ответив, она подошла к своей сумочке и достала их. Затем она протянула их мне, не встречаясь со мной взглядом и ничего не говоря.
Я посмотрела в сторону гостиной, но детей там не увидел. — Где девочки?
— Одеваются. Она положила капсулу с моющим средством в посудомоечную машину, закрыла дверцу и запустила ее.
— Ты злишься на меня? — пробурчал я, не в силах больше терпеть.
Она начала вытирать столешницу. — Из-за чего мне злиться?
Я закатил глаза. — Из-за прошлой ночи.
— Прошлой ночи не было, помнишь?
Я мгновение смотрел на ее спину, а затем выбежал через заднюю дверь, захлопнув ее за собой. Сильно.
Ее машина завелась прекрасно, и после того, как я быстро принял душ и оделся, мы все погрузились в нее, чтобы ехать в Кловерли. Я был за рулем, Фрэнни — на пассажирском сиденье, а девочки прижались сзади. Настроение на переднем сиденье было ледяным.
— Папочка, что мы будем делать в Кловерли? — спросила Фелисити. — Мы сможем увидеть животных?
— Я не знаю, — сказал я резко.
— Мы можем покататься на санях? — спросила Уинни.
— Я так не думаю.
— Но Фрэнни сказала, что мы можем.
— Мы не можем занимать все время Фрэнни.
— Все в порядке, — жестко сказала Фрэнни.
— Мы там пообедаем? — поинтересовалась Милли. — Я немного проголодалась.
— Я не знаю, — огрызнулась я. — Хватит уже задавать вопросы.
— Боже, почему у тебя такое плохое настроение? — спросила Милли.
— У меня нормальное настроение! — прорычал я. Справа от себя я чувствовал на