— Все готово?
— Все, — кивнул Франсуа. — С Хассоном я обо всем договорился, и он рвется в бой. С моей помощью отделить Микаэлу от гостей ему будет просто. Я буду глух и слеп. В отношении их двоих, естественно, а не гостей. Этих-то я постараюсь увести побыстрее и подальше. А там наступит вечер, и в темноте вряд ли кто-то заметит их исчезновение. Так что, раньше чем на следующее утро искать не будут. — Он на секунду задумался и с неохотой продолжил:
— А тогда уже будет поздно, слишком поздно для Микаэлы. Во имя сохранения чести ей придется выйти за Хассона.
Франсуа опустил глаза. Несмотря на браваду, он испытывал острое чувство вины, тем более сильное, что понимал, из-за чего им приходится идти на постыдный сговор. Это он проиграл Алену и мог расплатиться только таким способом.
Жан тоже выглядел не лучшим образом.
— Если была бы хоть малейшая возможность найти другой выход, — пробормотал он, всем своим видом показывая, что таковой не существует. — К сожалению, обстоятельства сильнее нас. Отчаявшись справиться с ними по-другому, мы вынуждены осуществить этот бесчестный план. Мы, обязанные оберегать Микаэлу, приносим ее в жертву!
Глава 6
Устроенный Дюпре прием, по меркам Луизианы, был не самым грандиозным. Однако их просторный загородный дом был целиком заполнен гостями. Помимо Ланкастера и Саммерфилдов, в нем остановились еще две креольские семьи, живущие рядом и давно дружившие с Дюпре. Одна из них — Д'Арами, особенно нравилась Лизетт. Мадам и мсье Д'Арами, так же как оба их сына и дочь, были очень красивы и отличались редким для креолов высоким ростом. Старший из сыновей, Рене, тридцатилетний мужчина с зелеными, как у матери, глазами, по праву считался одним из лучших женихов Нового Орлеана. По его брату, двадцатипятилетнему Гастону, тоже сходила с ума не одна молодая креолка. А Рашель, которой совсем недавно исполнилось семнадцать лет, уже называли одной из первых красавиц.
Мсье и мадам Шарбонье тоже приехали с детьми. Их старший сын Беллами, симпатичный молодой человек двадцати семи лет, в свое время пытался ухаживать за Микаэлой. Правда, из этого ничего не вышло, но говорили, что он не теряет надежды.
Его сестры, восемнадцатилетняя Колетт и семнадцатилетняя Генриетта, очаровательные миниатюрные девушки с шапками черных кудрей, своим веселым смехом сразу завоевали симпатии всех присутствующих. Приезд такого количества молодых, не обремененных семейными узами гостей обещал сделать компанию шумной и веселой.
Приготовленные Дюпре развлечения должны были начаться со следующего дня. В этот вечер у них ужинали только те, кто приехал издалека, и Хассоны, на приглашении которых настоял Франсуа. Застолье удалось, молодые шутили и смеялись, старшие поглядывали на них с одобрительными улыбками. В такой обстановке Франсуа и Беллами было нетрудно уговорить Лизетт поиграть на фортепьяно. Жан взял свою скрипку. Все переместились в музыкальную гостиную. Стулья и столы мгновенно переставили таким образом, чтобы освободить пространство для танцев, и уже скоро можно было подумать, что в доме Дюпре в разгаре грандиозный бал.
Неприятный осадок, сохранившийся у Франсуа после разговора с Жаном, практически исчез. Он с интересом наблюдал за девушками и вдруг заметил сестру и Хью, стоявших рядом в небольшой компании у французского окна. Когда молодой человек подошел поближе, Джаспер, видимо, только что отпустил какую-то шутку в адрес своего друга. Хью, улыбаясь, покачал головой.
— Но, mon ami, если я последую твоему совету, то превращусь в такое же легкомысленное существо, как ты сам, и вряд ли сумею достичь чего-либо в бизнесе, — сказал он.
— О? — подняв брови, воскликнула Микаэла. — Вы находите нас легкомысленными, мсье?
— Да. Но при этом очень милыми, — понизив голос, произнес Хью и галантно поклонился.
Микаэле вдруг стало жарко, и она прикрыла лицо ярким веером.
— А вы никогда не совершаете легкомысленные поступки, мсье?
— Полагаю, что нет, мадемуазель. — Хью казался совершенно серьезным, и лишь в глазах мелькали веселые искорки. — Американцы известны своей серьезностью.
Микаэла картинно вздохнула.
— Merci! Как, должно быть, скучно живется вам, американцам!
Громкий смех Хью заставил некоторых гостей обернуться, но Микаэла уже предусмотрительно отошла, от собеседника, и никто ничего не понял. Впрочем, если кто-то посмотрел в ее сторону, то наверняка заметил, что щеки ее порозовели, а глаза сделались еще более блестящими. Девушка не спеша подошла к столику с прохладительными напитками и взяла предложенный слугой бокал с лимонадом. Но не успела она и глоток сделать, как рядом оказался Ален.
— Ты прямо светишься от удовольствия. Что он такого сказал тебе? — мягко спросил Хассон, беря ее под руку и отводя в сторону.
Микаэла автоматически сделала несколько шагов, но, быстро поняв, что он пытается увести ее из комнаты, резко остановилась.
— Отпусти мою руку, Ален. Я не собираюсь уединяться с тобой. И на твой вопрос отвечать тоже. Это тебя не касается. Лучше подыщи себе другую собеседницу, которой твоя компания будет более приятна, чем мне.
— О! — Ален доверительно улыбнулся. — Ты все еще сердишься на меня, та belle [9]?
Микаэла спокойно посмотрела на него и холодно сказала:
— Нет, я не сержусь на тебя. Ты мне просто безразличен. И лучше всего будет, если ты сделаешь, как я сказала, и оставишь меня в покое.
— Знала бы ты, как меня возбуждает твой гнев! — прошептал он, все так же улыбаясь.
— О, уйди же наконец! Я уже устала от тебя, — буквально прошипела Микаэла, резко ударив Алена веером по руке.
Ален даже не шевельнулся, а улыбка на его лице стала еще шире.
— Это ранит меня в самое сердце, моя сладкая. Но твое слово для меня закон, — произнес он и поцеловал ее пальцы.
Красивое лицо Микаэлы исказилось от злости и досады. Она отдернула руку и быстро отошла прочь.
Внимательно наблюдавший за этой сценой Франсуа не мог не заметить, что общение с Аденом явно раздражает сестру, чего никак не скажешь о ее разговоре с Хью. Подозрения дяди выглядели уже не так нелепо. Между Микаэлой и этим американцем действительно что-то было, и это что-то могло серьезно осложнить задуманное. Впрочем, до пятницы вряд ли что может случиться, а там ни Микаэла, ни Хью уже ничего не смогут изменить. И все-таки сделанное открытие встревожило Франсуа. Он никак не мог улучить момент, чтобы поговорить наедине с Жаном и Аленом. Ален уже держал поводья, собираясь скакать вслед за отбывшими в карете родственниками, когда Франсуа с Жаном подошли к нему. Вышедшие провожать Хассонов гости скрылись в доме, и трое мужчин наконец получили возможность обменяться впечатлениями.