Читать интересную книгу Периферийные устройства - Уильям Гибсон

Недертон вытаращился на девушку:

– Перифераль?

– Десять лет. Один владелец. Индивидуальный заказ. Распродажа наследства. Из Парижа.

– Кто ею управляет?

– Никто. Базовый ИИ. Похожа на сестру полтера?

– Не особенно. А это важно?

– Лоубир считает, будет важно, когда она первый раз глянет на себя в зеркало. – Лев шагнул ближе к периферали, и та подняла на него глаза. – Мы хотим минимизировать шок, ускорить акклиматизацию.

Женщина с лазерной гравировкой скул внесла на подносе два высоких стакана джин-тоника; от кубиков льда поднимались мелкие пузырьки. Лев по-прежнему смотрел на перифераль.

Недертон взял один стакан, осушил залпом, быстро поставил на поднос, взял другой стакан и повернулся спиной к женщине.

– Нам придется купить в срезе специализированные принтеры, – сказал Лев. – Их обычные не справятся.

– Зачем?

– Мы отправляем туда файлы для автономной работы.

– Флинн? Когда?

– Чем скорее, тем лучше. Ну как, эта подойдет?

– Да, наверное, – ответил Недертон.

– Тогда она отправится с нами. Фирма пришлет вспомогательное оборудование.

– Что еще за оборудование?

– У нее нет пищеварительного тракта. Она не ест и не испражняется. Через каждые двенадцать часов ей надо вводить питательный раствор. И Доминике она точно не понравится, так что пусть будет у тебя, в дедушкиной яхте.

– Вводить раствор?

– Тлен справится. Она любит устаревшие технологии.

Недертон глотнул джина. Лед и тоник были совершенно лишние.

Перифераль глядела на него.

29. Вестибюль

Недертон, чувак из «Милагрос Сольветры», стоял как будто в чьем-то горле, розовом и лоснящемся.

Из кухни, откуда Флинн вышла на крыльцо, чтобы поговорить по телефону, доносилось звяканье посуды.

Ночью Флинн долго ворочалась, ругала себя, что выпила в машине эспрессо, потом все-таки уснула.

Томми высадил их с Бертоном у ворот, и они молча пошли к дому. Не хотелось упоминать Коннера, пока Томми не отъедет.

– Это был он, – сказала наконец Флинн, но Бертон только кивнул, велел ей идти досыпать и направился к трейлеру.

Леон разбудил всех в половину восьмого – сообщить, что выиграл десять миллионов в лотерею, и сейчас мама готовила завтрак. Флинн слышала из кухни голос Леона.

– Дроны, – сказало маленькое, обрамленное розовым лицо Уилфа Недертона, как только она ответила на звонок.

– Привет, Уилф.

– Ты упомянула их в нашем прошлом разговоре.

– Ты спросил, есть ли они у нас, я сказала, что есть. Что там такое розовое у тебя за спиной?

– Наш вестибюль, – ответил он. – Вы сами их печатаете? Дронов?

– Едят ли лошади овес?

Недертон глянул непонимающе, затем повел глазами вправо и вверх – видимо, что-то прочел.

– Печатаете. И схемы тоже?

– По большей части. У нас есть люди, которые это делают. Двигатели магазинные.

– Вы заказываете печать?

– Да.

– Исполнитель надежный?

– Да.

– Опытный?

– Да.

– Нам нужно, чтобы вы кое-что для нас отпечатали. Работу надо сделать быстро, качественно и втайне. Для вашего исполнителя она может оказаться непростой, но я обеспечу техподдержку.

– Об этом вам надо договариваться с моим братом.

– Конечно. Впрочем, время поджимает, так что давай обсудим в основном прямо сейчас.

– Вы не лепилы?

– Это кто?

– Кто делает наркотики.

– Нет, – ответил он.

– Те, кто нам печатает, для лепил ничего делать не станут. Я тоже.

– Это никак не связано с наркотиками. Мы пришлем вам файлы.

– Чего?

– Оборудования.

– Что оно делает?

– Я не смогу объяснить. Вам хорошо заплатят за посредничество.

– Мой двоюродный брат только что выиграл в лотерею. Ты знал?

– Не знал, – ответил Недертон, – но мы придумаем способ получше. Этим сейчас занимаются.

– Хочешь поговорить с моим братом? Мы садимся завтракать.

– Нет, спасибо. Приятного аппетита. Мы с ним свяжемся. А ты пока поговори с печатником. Надо, чтобы дело стронулось.

– Хорошо. Фантастически уродский вестибюль.

– Согласен. – Он быстро улыбнулся. – До связи.

– Пока.

Экран потемнел.

– Лепешки с подливкой готовы! – крикнул Леон из кухни.

Флинн распахнула сетчатую дверь и вошла в прохладный летний сумрак прихожей. Мимо пролетала муха, и Флинн вспомнила прожекторы, белую палатку, четырех покойников, которых она не видела.

30. «Гермес»

– Ее можно отправить к Тлен, – заметил Недертон, глядя на перифераль в подводном спрутосвете гаража и убеждая себя, что она – неодушевленный предмет.

Поверить в это было трудно: шагая между ними под управлением какого-то ИИ, она выглядела вполне одушевленной, пусть и несколько безучастной. Примерно как фигуры в тематических парках, которых Недертон всеми силами избегал.

– Тлен здесь не живет, – ответил Лев.

– Тогда к Оссиану.

– Он тоже живет не здесь.

– Тогда пусть Тлен заберет ее в свой шатер предсказательницы.

– Чтобы она сидела там за столом?

– Почему бы нет?

– Ей надо спать, – сказал Лев. – Не в буквальном смысле, но нужно полежать, отдохнуть. И еще ей необходима разминка.

– Чего бы тебе не взять ее к себе?

– Доминике это не понравится. Положи ее в каюте. Накрой простынкой, если так тебе будет спокойнее.

– Простынкой?

– Отец накрывал свои чехлами от пыли. Две сидели в дальней спальне в креслах, под простынями. Я играл, что это привидения.

– Они даже отдаленно не люди.

– На клеточном уровне – такие же люди, как мы. Что довольно условно и зависит от того, кто перед тобой.

Перифераль смотрела на того из них, кто сейчас говорил.

– Она не особо похожа на Флинн, – сказал Недертон.

– Общее сходство есть. – Во время звонка из розового вестибюля Лев одновременно работал камерой и мониторил разговор. – Тлен сейчас печатает одежду по образу той, что была на ней в прошлый раз. Привычную.

Пытаясь вообразить, что увидит Флинн, Недертон словно в первый раз оглядел непомерную автомобильную коллекцию Зубова-отца под арками рукотворной пещеры. Машины были по большей части доджекпотовские, полностью восстановленные. Хром, эмаль, нержавейка, гексагонально-ячеистые ламинаты, столько итальянской кожи, что хватило бы покрыть несколько теннисных кортов. Недертону не думалось, что на Флинн это произведет большое впечатление.

Они подходили к гобивагену, и арка над ним засветилась, выхватив из темноты беговую дорожку, на которой, держа руки по швам, стояла белая безголовая гориллоподобная фигура.

– Что это? – опасливо спросил Недертон.

– Экзоскелет для силовых упражнений. У Доминики такой есть. Возьми ее за руку.

– Зачем?

– Я ухожу. Она остается с тобой.

Недертон протянул руку, и перифераль вложила в нее свою ладонь – теплую и совершенно живую.

– Тлен зайдет обсудить планы и глянуть на нее, – сказал Лев.

– Хорошо, – ответил Недертон, явно давая понять, что не видит в этом ничего хорошего, затем по трапу провел перифераль в яхту, в самую маленькую кабину.

Свет автоматически включился, как только они вошли. Недертон кое-как отыскал на светлой обшивке нужную кнопку и опустил узкую полку.

– Вот, – сказал он. – Садись.

Перифераль села.

– Ляг.

Она легла.

– Спи.

В последнем слове Недертон сомневался, но перифераль послушно закрыла глаза.

Возникла пульсирующая эмблема Рейни.

– Алло, – сказал Недертон, поспешно выходя из каюты и закрывая складную дверь-гармошку.

– Ты не проверяешь сообщения.

– Да, – с досадой проговорил он. – И почту не читаю. Насколько я понимаю, меня уволили.

Назад по узкому короткому коридору, в главную каюту.

– Мне не верили, когда я говорила, что ты счастливо не знаешь, на кого работаешь. После твоего увольнения все бросились проверять и не нашли, кто тебя уволил. Ты где?

– У друга в гостях.

– Можешь показать?

Недертон показал.

– Зачем тут старые мониторы?

– Мой друг – коллекционер. А у тебя как дела?

– Формально я – госслужащая, так что тут другое дело. И я все свалила на тебя.

– Серьезно?

– Конечно. Ты же не собираешься слать резюме моему правительству?

– Надеюсь, что нет.

– Странные вкусы у твоего друга. Очень тесная квартирка?

– Интерьер большого «мерседеса».

– Чего-чего?

– Сухопутная яхта, выстроенная, чтобы возить русского олигарха по пустыне Гоби.

– И ты в ней едешь?

– Нет. Она стоит в гараже. Не знаю, как ее сюда вкатили. Может быть, разобрали и внесли по частям.

Он опустился в кресло перед черными мониторами, на которых когда-то высвечивалась статистика экспоненциально растущей империи Зубова-деда.

– Брр. У меня клаустрофобия разыгралась от одного вида.

– Мне кто-то сказал, что тебя зовут Кларисса. А я и не знал.

– Это потому, что ты думаешь только о себе.

– Рейни звучит красивее, – сказал он.

– Что там тебя прослушивает, Уилф? Какая-то могучая система. Она дала моей защите полный отлуп.