Тетка Соня переступила через порог и, не замечая меня, направилась в горницу. Я слегка подался к двери и, выбирая позицию поудобнее, чтобы в случае чего заблаговременно смыться, сказал: — Привет, тетя Соня! Как здоровьичко?
Тетка Соня мельком глянула на меня из горницы и, видно, ничего не заподозрив, расплылась в улыбке:
— Ой, Эдик, здравствуй! Вот не ждала, не гадала…
А я слышу — вроде мужчиной пахнет, да, думаю, откуда ему быть, мужчине. А это, оказывается, ты… Что так скоро? Или не поглянулось? На курорте-то?
— Не поглянулось, тетя Соня, не поглянулось. Да, если правду сказать, что там хорошего?
«Пронесло!» — Я вздохнул с облегчением.
— Как что? — не то возмутилась, не то просто обиделась старуха, делая шаг в мою сторону. — Я прошлым летом была, отдыхала и загорала, так милое дело! И природа не нашей чета, и море… А люди? Со всего, можно сказать, света… Один тебе про то, другой — про другое… А ты сидишь, — господи, думаешь, благодатьто какая!
— Так уж и благодать! — сказал я, окончательно успокаиваясь и тоже делая шаг навстречу.
Мне приятно было болтать со старухой, которую я узнавал и не узнавал, а скорее все-таки не узнавал.
Вместе с тем и завидки брали. Черт возьми, думал я, здесь даже тетка Соня на курортах загорает. Да тамошней, так сказать, земной тетке Соне эти курорты и во сне не снились.
— Я гляжу, Эдя, на тебя не угодишь! — Тетка Соня слегка толкнула меня в грудь. — Ой, бедовая твоя головушка! И не поправился нисколечко. За девками бегал? Ведь там, небось, и француженки, и англичанки… А?
— Было дело, тетя Соня, — уклончиво ответил я, а про себя подумал: «Выходит, здешний-то Эдька Свистун порядочный донжуан!» Но я не осуждал его за донжуанство, наоборот, эта его черта, вернее, склонность, мне даже нравилась.
— Я так и знала, — сказала тетка Соня. Подойдя к столику в углу, на котором стоял телефонный аппарат, она сняла трубку («Гляди ты!» — подумал я), набрала какой-то номер и быстро затараторила: — Клавдюха, здорово! Слушай, завтрак кончился? Ах, досада какая… Что, что! Эдька приехал… Что?.. Самой, говоришь? Да уж придется. — Она положила трубку и, сунув в руки плетеную корзину, добавила: — Нарви-ка огурчиков и помидорчиков… Я тебе салат сделаю.
Вообще-то мне лучше было отказаться, сославшись хотя бы на то, что я уже завтракал, ну, скажем, в райцентре, однако я сразу не нашелся, а потом поздно было — тетка Соня хлопнула дверью и была такова. После я узнал, что она прямиком направилась в погреб, единственный на всю улицу, в котором хранились всякие вкусные вещи.
Мне ничего не оставалось, как шагать с корзиной за огурчиками и помидорчиками, что я и сделал.
Заросший травой-муравой двор был обсажен по краям березами. Несколько поодаль от избы стоял сарай.
Тоже кирпичный и тоже крытый шифером. Я заглянул в ворота и увидел только четырех кур и петушка, довольно бойкого, он так и норовил клюнуть меня в голые коленки.
— Что, дурень, не узнаешь? — Я погрозил петушку пальцем и потопал дальше.
Для любителей-огородников, а также для членов огородных бригад совхозов и колхозов я когда-нибудь подробно расскажу, какие овощные культуры и в каком порядке были посеяны и посажены на этом огороде, Сейчас же, чтобы не утомлять читателя, ограничусь самыми беглыми штрихами. Ближе к улице росла картошка, потом тянулись грядки с огурцами и помидорами, а дальше грелись на солнце арбузы и дыни, достигавшие порядочной величины. И, наконец, у самой рощи, почти на меже, пестрела и благоухала всякая мелочь вроде лука, чеснока, бобов, укропа, петрушки.
Огород был как огород, дай бог каждому, но чего-то на нем и не хватало. Для полноты картины не хватало.
Я пригледелся — и меня осенило. Не хватает, подумал я, подсолнухов, тех самых глупых желтолицых подсолнухов, которыми у нас буквально утыканы все огороды.
Я погоревал-погоревал — жаль все-таки было, что здесь не догадались посадить подсолнухи, — и стал наполнять корзину огурчиками и помидорчиками, как выразилась тетка Соня.
Ну, скажу вам, каждый огурчик был величиной с полено. Читатель, возможно, примет это за гиперболу…
Ничего подобного. Я сорвал три огурца, и все, свободного места в корзине уже не осталось. С трудом я втиснул еще два, поменьше, а помидорчики, величиной с наши арбузики, пришлось уже нести в подоле. По дороге мне попалась дыня, тоже довольно порядочная, примерно с трехмесячного поросенка. Я сорвал и дыню, это не составляло большого труда, и понес ее под мышкой.
«Ну, Эдя, тебе определенно повезло!» — подумал я, радуясь, вернее продолжая радоваться и восхищаться, что попал на эту, а не на какую-нибудь третью планету. Что бы я делал на Луне, где и травинки не сыщешь, или, скажем, на Венере, где жарища — спасу нет… А здесь и люди обходительные, можно сказать, вполне гуманные люди, и в пище у них, видать, не бывает недостатка. Все так и прет, ешь — не хочу.
Мне пришло в голову чем-то отблагодарить тетку Соню, что называется, умаслить ее. Огурчики и помидорчики — это хорошо, думал я, но что бы еще, что бы придумать этакое земное, необыкновенное?.. И вдруг — точно током пронзило всего: а что, если врезать в дверь замок?.. Как же, думаю, без замка, только чересчур наивные люди вроде тетки Сони (здешней тетки Сони, разумеется) не запирают своих сундуков и квартир…
У нас на Земле они (не сундуки и квартиры, а наивные люди) еще при царе Горохе перевелись.
А надо сказать, замки — мое хобби, моя страсть.
Еще в детстве я любил разбирать и собирать их, все подряд, какие попадались… Со временем я так наловчился, что и сам стал кумекать, то есть изобретать — и каждый раз все новые и новые, с фокусами и секретными пружинами. Открыть такой замок — ого, попробуй-ка!
Сказано — сделано. Не тратя времени даром, я метнулся в свою комнату-боковушку и, опустившись на четвереньки, заглянул под кровать — там у меня стоял ящичек с разными инструментами. Увы! Это там, на Земле, он стоял, а здесь никакого ящичка под кроватью не оказалось. Как будто его и не было никогда.
— Ладно, как-нибудь потом… Не уйдет, — сказал я, но мне все же не терпелось. Вот так не терпелось. Выйдя на кухню, я заглянул под печь, в буфет, на полати (здесь тоже есть полати) — черта с два, — как в воду канул. Тогда я вышел, приставил лестницу к стене (кстати, лестница была деревянная) и залез на чердак. Туда, сюда — нет ящичка. Меня даже зло взяло. Хотел сделать доброе дело, и на тебе!
Для любителей замечу, что чердаки на этой планете не представляют собой ничего особенного. Какое-то тряпье в углу, старые школьные тетради. Я взял одну тетрадку, раскрыл ее… «Папа, мама…» Должно быть, еще тетка Соня писала, когда ходила в школу… Сверху свисает паутина. Довольно липкая паутина. Я понюхал, но запаха не почувствовал, из чего заключил, что она и не пахнет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});