— Понятно. — Маг вздохнул. — На самом деле все проще. Ты не слишком-то и думал над тем, чем конкретно тебе насолил этот человек. Ты считаешь, что вправе его убить, но не задумываешься над тем, зачем это нужно. Или над тем, кому это нужно.
По лицу Мартина пробежала тень беспокойства.
— Плохо не то, что ты не думал над такими вопросами. Плохо то, что и остальные этого не сделали, — невесело произнес Герхард и снова обвел глазами так и не разошедшихся поединщиков. — Почти три десятка человек. Половина потенциальных учеников. И из такого количества неглупых на вид ребят осознали, что происходит на самом деле, только два-три человека. Остальные были готовы просто махать сталью, думая, что это просто и весело. И еще есть те, кто собирался на это глазеть.
— Это ж чистюли, что они о жизни знают? — как-то по-свойски ухмыльнулся простолюдин, полагая, что задушевный тон мага дает ему некоторую свободу действия.
— А ты что про нее знаешь? — В голосе мага я услышал сожаление. Именно сожаление, которому здесь вроде не место. — Ты крестьянин, сын крестьянина. Не знаю, где ты взял это оружие, но пользоваться ты им не умеешь. И настоящей смерти ты в глаза не видел. Ты вообще смерть не видел, кроме той, что всегда находится рядом с людьми, которые заканчивают свой век и уходят в мир иной под плач ближних своих.
Раздалось несколько смешков. Матиуш, опешивший от таких слов, теперь выглядел придурковато.
— Что смеетесь? — Ворон сам усмехнулся. — Думаете, вы больше видели? И что-то поняли? Вот уж нет.
— Эх, магистр! — Недалекий Матиуш никак не мог угомониться. — Вы просто пришли не вовремя!
— Это да, — признал маг. — Тут ты угадал. Значит, хочешь железом позвенеть?
— Еще бы!
Я бы на месте этого обалдуя уже давно покаялся, сказав, что и в мыслях ничего подобного не держал, а после затерялся в толпе. Даже дураку было бы понятно, что не просто так Ворон с ним разговоры ведет.
— Зря все боялись, что он кого-то выгонит, — доверительно сообщила мне Гелла. — Все попадут к нему в ученики.
— С чего ты взяла? — прошипела бледная Магдалена, тоже почему-то оказавшаяся рядом со мной. Ух, какие у нее глазищи зеленые, я до этого их и не видел — она все время сидела, уткнувшись в книгу, и переставала читать только с наступлением темноты. Не думаю, что это тяга к знаниям у нее такая сильная, она, скорее всего, так заглушала ненужные мысли, а, может, и голод.
— Занятия уже начались, — пожала плечами Гелла. — Это же первый урок. Вы такой простой вещи не осознали до сих пор?
— Насколько я понял, именно ты был одним из инициаторов столкновения? — обратился магистр к Гарольду.
Надо заметить, что он сразу со всеми перешел на «ты». Хотя он наставник, ему все можно.
— Да, — коротко ответил тот.
— Этот юноша не сможет заснуть, если не помашет своим оружием, а значит, и не даст ночью спать остальным. — Маг был очень серьезен. — Это плохо. И потом, вы все теперь мои ученики, фактически — одна семья. Выходит, должны помогать друг другу, как это и водится в больших семьях. Окажешь ему такую услугу?
— Магистр, я не любитель учебных… — начал было Гарольд.
— Я ничего такого не говорил, — покачал головой маг. — Он хочет драться — пусть его. Ты — тоже. А уж как вы будете это делать, вам виднее. Как я понял, он думает, что поединок — это очень просто. Да и не только он — почти все здесь думают, что это все как игра. Позвенели клинками, потоптались на месте, а потом пошли обедать. Вот мы и глянем, так это или нет.
— Другое дело. — Гарольд вновь достал из ножен шпагу и вопросительно взглянул на нашего нового наставника. — Значит?..
— Дело ваше. — Маг отступил на несколько шагов назад и приказал: — Расступитесь, только не отходите очень далеко. И еще — всем смотреть. От начала до конца.
— Пугает, — убежденно заявила Магдалена. — Не даст он Гарольду этого убогого убить.
— Может, и так, — неуверенно ответил ей я.
Селянин, широко улыбаясь, шагнул вперед, лихо крутя топор, и именно по тому, как он это делал, я понял: оружием он и в самом деле владеть не умеет. Это больше напоминало балаган, где жонглеры любили показывать зевакам подобные штуки. Я тоже не умел орудовать таким оружием, но Агриппа, помимо всего прочего, научил меня, как отличить серьезного противника от дилетанта. «Это тоже часть тактики», — так он мне говорил. Да и потом — с топором, пусть боевым, против шпаги? Даже не смешно.
Гарольд двигался легко, как будто танцуя, и с легкостью увернулся от неуклюжей атаки простолюдина. Как по мне, тут бы он мог все и закончить, но нет, он с видимым удовольствием чиркнул клинком о бок противника (рубаха селянина моментально окрасилась красным), оказался у Матиуша за спиной и отвесил ему пендель.
— Чего заснул? — весело спросил он у простолюдина. — Давай, давай. Ты же хотел моей крови?
Селянин махал топором так, будто колол дрова, а Гарольд все не спешил, явно красуясь. На белой рубахе появлялось все больше красных пятен.
Так продолжалось минуты три. Матиуш сопел, потел и, несомненно, очень жалел, что был так несдержан на язык.
И он явно ждал того момента, когда Ворон скажет:
— Ну все, довольно.
А Ворон смотрел на это и молчал.
В какой-то момент Гарольд запустил руку за спину, и в его ладони матовой сталью блеснула дага.
— Вот и все, — шепнула мне Гелла, и я, обернувшись к ней, изумился.
Впервые за все время в ней не было отстраненности, она вся была там, где звенела сталь и алела кровь.
И именно поэтому я пропустил тот момент, когда Гарольд вбил дагу прямиком под ребро Матиуша.
Простолюдин взвыл, крутанулся на месте, открывая Гарольду спину, и аристократ немедленно ударил, да так, что острие шпаги вышло из живота.
Гарольд резким движением дернул клинок, раздался мерзкий хрустящий звук, и вой сменился хрипом.
Гарольд даже не собирался извлекать шпагу из тела противника, которого, скорее всего, еще можно было бы спасти. Напротив, он делал все, чтобы тот умер, сознательно наполняя его последние минуты невыносимой болью.
Еще один доворот — и Матиуш сначала шатается, как пьяный, а после ничком валится на землю. Его тело подергивается, изо рта льется черная кровь.
— Магистр, глотку ему перерезать? — деловито спросил у Ворона Гарольд, с чмоканьем извлекая клинок из тела умирающего человека. — Или пусть так подыхает?
— Мне все равно, — пожал плечами тот. — Это твой поединок.
Гарольд носком ботфорта перевернул тело на спину и острием даги чиркнул по горлу Матиуша.
Это вызвало неоднозначную реакцию у зрителей — сразу несколько человек согнулись в приступе рвоты, причем среди них были не только девушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});