И это правда. Я так смертельно устала за эти дни в их доме… Раньше мне хотелось вырваться из семьи из-за тирании отца, он настолько сильно подавлял мою волю, что казалось, что где угодно лучше, но только не с ним. Как оказалось, я жестоко ошибалась.
— Я поговорю с Лейлой, она больше не позволит в твою сторону ничего подобного, — говорит Юнусов. — И Милана тоже.
— Спасибо, конечно, но меньше от этого они не станут меня ненавидеть.
— Я еду с тобой, — ставит точку Ратмир и поднимется. — Собирайся, я жду тебя внизу, в машине.
Спорить с ним просто нет сил. Хочет ехать — пусть.
В глубине души я даже рада, что в этот сложный момент не останусь одна. Дорога до деревни дедушки очень долгая, трястись в вагоне поезда среди чужих людей, крутить в голове невеселые мысли…
К тому же я никогда не уезжала одна никуда дальше пригорода. Не смотря на наши вечные терки с Ратмиром, с ним мне будет спокойнее. Он вспыльчивый, да, не следит за языком, но он если что, он сможет меня защитить.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Хочешь сказать, что возьмешь и просто так прогуляешь работу? — возмущается тетя Тамара, глядя на то, как Ратмир кладет мой чемодан в багажник своей машины.
На улице крапает дождь, небо затянуто низкими свинцовыми тучами.
Будущая свекровь стоит под большим черным зонтом и явно не довольна всем происходящим.
Я смотрю на нее, на ее хмурое лицо, испещренное глубокими, совсем не по возрасту морщинами, торчащими из-под повязанной косынки темными с заметной проседью волосами и понимаю, почему дядя Нодар до сих пор не может выбросить из головы мою маму. Она красавица. И уж точно не такая стерва, которая вечно всем недовольна.
Я не верю, что моя мама делала все то, что перечислил Ратмир. Не верю! Я обязательно найду возможность и разузнаю у нее все, как было на самом деле.
— Я поговорил с отцом, он не против, — отвечает ей Ратмир, захлопывая багажник. — Сердись в машину, — это мне.
Киваю и забираюсь на переднее пассажирское кресло.
— Погода какая ненастная, обещали ливень и град. Не самое лучшее время куда-то ехать, — продолжает ворчать "мама". — Одна бы доехала на автобусе, ничего бы с ней не случилось.
— Мам! — теряет терпение Юнусов. — Хватит уже! Прекращай.
— Ты мой сын. Конечно, я волнуюсь за тебя. Будут свои дети — поймешь.
Ратмир закатывает глаза и садится за руль. Кажется, своими нравоучениями она не только меня достала.
— Ремень пристегни, — советует он, и поворачивает ключ зажигания.
Машина плавно отъезжает от дома, и только лишь когда скрывается за поворотом, я выдыхаю.
Это ужасный повод, очень грустный, но мне крайне необходима эта пауза. Отдых от семьи, которую мне навязали. "Любимая" свекровь, Лейла…
Кошусь на Юнусова. Странно, но он последний в списке тех, кого мне не хотелось бы видеть. А если быть точнее, его там совсем нет.
— Долго нам ехать?
— Долго, — лаконично отвечает он. — Можешь пока поспать.
Я киваю и, повернув голову к окну, закрываю глаза. Еще не зная, что это путешествие окажется гораздо длиннее, чем предполагалось…
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Часть 30
Не люблю дождь.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Мало того, что в плохую погоду часто посещают безрадостные мысли, так если еще ты при этом находишься в дороге…
Половину пути я проспала. Тревожно, постоянно вздрагивая, приоткрывая глаза и тут же снова проваливаясь в вязкий липкий сон.
Мне снилась какая-то неприятная муть, и то самое чувство, когда понимаешь, что это всего лишь сон, что это — не по-настоящему, а все равно не можешь очнуться, продолжая преодолевать трудности, отбиваясь от монстров или цепляясь за видения, которых нет.
Просыпаюсь я громкого звука. Словно что-то взорвалось. Резко открываю глаза и с колотящимся сердцем смотрю в окно, пытаясь рассмотреть сквозь залитое дождем стекло хоть что-то.
— Что это было?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Гром.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Гром? В сентябре?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Да, такое бывает.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Ратмир словно и не устал вовсе. Когда я засыпала, он сосредоточенно крутил баранку, когда проснулась — все то же самое.
И уж точно он не испугался громкого звука, не то, что я.
— Много мы уже проехали? — приведя сердцебиение в норму, пытаюсь потянуться, чтобы размять затекшие от долгого сидения мышцы. — Такое чувство, что едем уже сутки.
— Несколько часов. Дорога плохая.
— Плохая? — хмурюсь. — Это как?
— Мокро. Скользко. Видимость практически нулевая.
В салоне тоже очень темно, единственное освещение — монитор магнитолы, которая играет на минимальной громкости.
— Может быть лучше остановиться и переждать непогоду?
— Где остановиться? Прямо тут, на трассе?
— Не знаю. Но ехать вот так тоже опасно.
— Нормально. Если не спешить, то терпимо.
Черное небо расчерчивает зловещий зигзаг молнии и тут же раздается оглушительный грохот. Я вскрикиваю и вжимаюсь в спинку кресла.
Сквозь шум бьющих по стеклу капель и шуршание шин слышу, как ухмыляется Юнусов.
— И что смешного? — оборачиваюсь на него.
— Странно, что ты боишься какой-то молнии.
— И почему это странно?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Потому что совсем недавно ты напала с осколком на здорового парня, а потом завалила мою не робкого десятка сестру.
Улыбаюсь, потому что, наверное, со стороны это действительно может казаться забавным.
— Ну, супергерои тоже чего-то боятся. Это нормально. Уверена, что у тебя тоже есть страхи.
— Нет, — уверенно отрезает Ратмир. — Я ничего не боюсь.
— Не может быть такого. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Но это правда. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— А я уверена, что это не так, — из вредности стою на своем. Сложив руки на груди, оборачиваюсь на своего бесстрашного водителя. — И даже могу перечислить твои страхи. Уверена, что попаду в точку.
— Ну и? Например?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Ты боишься выглядеть смешным и нелепым. Боишься потерять свой авторитет. Боишься быть самим собой и признаваться в чувствах.
— Чушь, — отрицает он, правда, уже не так уверенно. — Это не так.
— Это так.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Настоящий мужчина ничего не боится. Совсем. Включая все то, что ты перечислила.
— Скажи еще, что настоящему мужчине зазорно плакать.
— Конечно! — с жаром подтверждает он.
— И это еще один твой страх. Обнажить искренние эмоции. Вообще, мне кажется, что ты сам запутался, какой ты настоящий. Тебе вложили в голову как надо, и ты вечно борешься с самим собой, чтобы держать планку крутого и бесстрашного.
Он какое-то молчит, внимательно глядя на залитую дождем грязно-серую ленту дороги. И я уверена, что он размышляет над тем, что я сказала. И даже согласен со мной, но слишком горд, чтобы в этом признаться.
— Может быть тебе надо было поступить на психолога? — с неуверенной усмешкой произносит, наконец. — Раз так любишь копаться в чужих мозгах.
— Может быть. Только вот у меня никто не спросил, чего я хочу. Впрочем, как и всегда, — вздохнув, отворачиваюсь к окну.
— Я настолько противен тебе?
— Что? — удивленно поворачиваю на него голову.
— Ты постоянно напоминаешь мне о том, что нас женят насильно.
— Сейчас я об этом не говорила.
— Но подумала.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— А это не так, Ратмир? Разве не насильно? Разве не ты сам говорил, что никогда в трезвом уме не выбрал бы меня? Высмеивал. Унижал. Я не хочу помнить об этом, но помню.
— Ты же сама сказала, что я веду себя так, как "надо" и должен держать планку. Может быть это тот самый случай.
— Угу. Именно тот случай. А на самом деле ты давно тайно в меня влюблен, и говоришь гадости, чтобы я никогда об этом не догадалась.