Читать интересную книгу Директива Джэнсона - Роберт Ладлэм

У них были крепкие, мускулистые руки, но, несомненно, от работы в поле, а не от занятий боевыми искусствами. Да, это не профессионалы, снова подумал Джэнсон, не находя особого удовлетворения в этой мысли. ФОК славится своей организованностью, поэтому вряд ли такое ценное сокровище доверили охранять бывшим крестьянам. Они образуют лишь первую линию обороны. Первую линию обороны на том направлении, откуда с точки зрения здравого смысла вообще нечего ждать нападения.

Но где же Катсарис?

Джэнсон обвел пристальным взглядом двор, шестьдесят футов кромешного мрака в поперечнике, но ничего не смог различить. Катсарис стал невидимым. Или исчез.

Он тихо цыкнул в пленочный микрофон, стараясь замаскировать этот звук под голоса насекомых и акустический фон ночи.

У него в наушнике тотчас же прозвучало тихое «цк». Катсарис был здесь, на месте, готовый к действию.

Очень важно точно определить, каким будет первый шаг: безопасно ли расправиться с этими часовыми. А может быть, это подсадные утки — которых держит за веревку охотник, притаившийся в кустах?

В таком случае, гдеэта веревка?

Чуть приподнявшись, Джэнсон всмотрелся в окна, темнеющие за чугунной решеткой. Пот покрывал его словно липкая грязь; влажный воздух мешал работе потовых желез. Он искренне позавидовал Катсарису и его прохолинергетику. Выделяющийся пот не охлаждал тело; он просто облеплял кожу еще одним нежелательным слоем одежды.

И еще Джэнсона очень обеспокоило, что он обращает внимание на подобные мелочи. Ему необходимо полностью сосредоточиться. Есть ли веревка?

Он направил прибор ночного видения на чугунную решетку, перед которой курили крестьяне. Ничего.

Нет, кое-чтоесть. Оранжевое пятнышко, слишком маленькое, чтобы соответствовать человеческому телу. Скорее всего, это рука человека, прячущегося за каменной стеной.

Можно предположить, часовые на веранде не имеют понятия о том, что у них за спиной прикрытие; это лишь притупило бы их и без того не слишком острую бдительность. Тем не менее они представляли не последний рубеж обороны.

А есть ли, в свою очередь, прикрытие у прикрытия? Неужели Халиф разработал многоступенчатую систему охраны своего пленника?

Маловероятно. Но возможно.

Из длинного, узкого набедренного кармана Джэнсон достал черную алюминиевую трубку длиной тринадцать дюймов и диаметром четыре. Изнутри она была заполнена сплошной стальной сеткой, не позволявшей шуметь живому существу, находящемуся в ней. Атмосфера, состоящая на девяносто процентов из чистого кислорода, должна была спасти это существо от удушья в продолжение всей операции.

Но теперь настала пора шуметь, настала пора отвлекающего маневра.

Джэнсон отвинтил герметическую крышку. Покрытые тефлоном канавки резьбы скользнули друг по другу совершенно беззвучно.

Вытащив из трубки за длинный голый хвост грызуна, Джэнсон по высокой параболе закинул его на веранду. Перепуганное животное плюхнулось за землю так, словно во время ночной прогулки оступилось и сорвалось с крыши.

Ощетинив блестящую черную шерсть, грызун издал громкие характерные звуки, напоминающие хрюканье свиньи. Часовые в считанные мгновения узнали пожаловавшего к ним гостя. Короткая голова с тупой мордой, длинный голый хвост. Один фут в длину, вес два с половиной фунта. Крыса-бандикут. По-научному Bandicota bengalensis. Для Ахмада Табари — зверь, приносящий смерть.

Часовые-кагамцы испуганно зашептались на своем дравидском наречии.

— Ayaiyo, ange paaru, adhu yenna theridhaa?

— Aiyo, perichaali!

— Adha yepadiyaavsdhu ozrikkanum.

— Andha vittaa, naama sethom.

— Anga podhu paaru.

Животное, повинуясь инстинкту, бросилось к двери в здание, а часовые, тоже подчиняясь инстинкту, попытались ему помешать. Им очень хотелось пристрелить огромного грызуна, однако при этом они бы разбудили всю крепость, выставив себя на всеобщее посмешище. Что хуже, они привлекли бы к себе внимание, а в случае неудачи это могло бы привести к самым роковым последствиям. Если Возлюбленный Халиф, отдыхающий в покоях губернатора, наткнется у себя в комнате на вестника смерти, его реакцию предсказать будет нетрудно. Весьма вероятно, выполняя черное пророчество бандикута, он прикажет предать смерти часовых, пропустивших зверя к нему в комнату. Часовые прекрасно помнили, что в последний раз все произошло именно так.

Как и рассчитывал Джэнсон, смятение выманило на улицу группу прикрытия. Сколько их? Трое? Нет, четверо.

Часовые второй группы были вооружены американскими винтовками М-16, вероятно, эпохи войны во Вьетнаме. Тогда это было стандартным оружием пехоты; после падения Юга армия Северного Вьетнама собирала их тысячами. Оттуда они поступили на мировой рынок оружия и стали излюбленным полуавтоматическим оружием повстанческих движений, испытывающих финансовые затруднения. К американским винтовкам относились бережно, доверяли их только лучшим бойцам, никогда не использовали для показухи. М-16 стреляла короткими прицельными очередями, практически не давала осечек и при минимальном уходе отлично противостояла ржавчине, даже во влажном климате. Джэнсон уважал это оружие; впрочем, он уважал все виды оружия. Но он прекрасно понимал, что в данном случае из этих винтовок не будут стрелять без очень веских оснований. Солдаты, несущие службу в непосредственной близости от отдыхающего начальства, не производят громкий шум в четыре часа утра без серьезных причин.

Джэнсон достал второго бандикута, большего, чем первый, и, зажав его извивающееся и вырывающееся тело в руках, затянутых в перчатки, вколол ему в живот крошечный шприц с амфетамином. Это сильное возбудительное средство сделает животное еще более дерзким и прытким, то есть в глазах часовых еще более опасным.

Прицельный бросок, почти без замаха. Молотя маленькими острыми когтями по воздуху, огромная крыса упала на голову одному из часовых-крестьян — и тот издал короткий, но пронзительный вопль.

На такие шумные последствия Джэнсон не рассчитывал.

А что, если он перестарался? Если крик испугавшегося часового привлечет и тех солдат, что несут службу не в северном крыле, операция окажется под угрозой срыва. К счастью, пока этого не произошло, хотя те, кто находился на веранде, всполошились не на шутку. Приподняв голову над краем парапета, Джэнсон наблюдал за приглушенным смятением, охватившим северную сторону двора. Его целью являлось то, что находилось под верандой. Но незаметного пути туда не было, поскольку каменные галереи, отходившие от длинных восточной и западной стен крепости, заканчивались, не доходя пятнадцати футов до противоположной стены.

Конечно, у них есть определенное преимущество: часовые находятся в освещенном месте, в то время как он и Катсарис прячутся в темноте. Однако этого недостаточно; человеческое зрение чувствительно к движению, а отблески света из внутреннего помещения падают на мощенный булыжником двор перед северной верандой. Для успеха операции необходима полнейшая скрытность; двум коммандос, какими бы обученными и оснащенными они ни были, не справиться с сотней повстанцев, разместившихся в казармах Каменного дворца. Если их обнаружат, они погибнут. Вот так все просто.

В тридцати футах впереди, в шести футах сверху на веранде появился мужчина в летах, с обветренным смуглым лицом, испещренным глубокими морщинами. Он призвал часовых к тишине. К тишине, чтобы не разбудить спящее начальство, разместившееся во дворце по праву полновластных хозяев. Однако чем больше Джэнсон присматривался к нему, тем сильнее росло его беспокойство. Мужчина призывал часовых к тишине, но по его лицу Джэнсон понял, что это не его единственная и даже не главная забота. Только неподдельной тревогой можно было объяснить прищуренные, пытливые глаза, стремительно переходившие от перепуганных часовых к погруженному в темноту двору, а затем к забранным чугунными решетками окнам наверху. Постоянно мечущийся взгляд свидетельствовал о том, что мужчине прекрасно известны особенности человеческих глаз в условиях недостаточной освещенности: боковое зрение становится более острым, чем прямое, находящееся под влиянием воображения и искажающее формы. Ночью глаза опытного наблюдателя находятся в непрерывном движении; мозг обрабатывает поступающие от бокового зрения мелькающие силуэты, собирая из них более или менее отчетливые образы.

Вглядываясь в морщинистое лицо мужчины, Джэнсон быстро пришел еще к одному заключению. Этот умный, осторожный человек не торопился принять случившееся за чистую монету. По тому, как почтительно обращались к нему остальные часовые, становилось ясно, что он занимает высокое положение. Другим свидетельством этого было оружие, висевшее у него на плече: российский пистолет-пулемет «клин». Достаточно распространенное, более компактное и чуть более дорогое, чем М-16. «Клин» предназначался для ведения прицельного огня короткими очередями, и его не давали в руки неопытным новобранцам, рассчитывающим в первую очередь на количество выпущенных пуль.