власти. Церковь Христова снова украсилась кровью мучеников.
***
Главным местом сосредоточения старообрядческих скитов в конце XVII века стала Верхняя Волга и Пошехонье. Особенно славился староверами Нижегородский край (река Кержец, Вязниковские и Чернораменские леса). Вторым местом распространения Древлеправославной церкви стал Новгородский край и Поморье.
Как писал С. Зеньковский, «В Новгородском крае почва для церковного мятежа была очень хорошо подготовлена. Уже в XIV веке здесь начала быстро распространяться ересь стригольников, вслед за которой в конце XV началось движение жидовствующих. По всей вероятности, традиция этих ересей сохранялась под спудом в дебрях этого края, в котором всегда легко могли укрыться преследуемые в Новгороде и Пскове еретики. Кроме того, на настроения новгородских умов всегда могла действовать близость границы, через которую из Ливонии и Швеции просачивались протестантские идеи и пропаганда»[24].
Поморье, расположенное вблизи Пустозерска и Соловецкого монастыря, стало в конце XVII века главным местом распространения староверческой идеологии. «Поморье, да и вообще весь русский Север, – писал С. Зеньковский, – были особо подходящей почвой для распространения «старой веры», так как там до начала следующего XVIII века каждый приход являлся независимой и сильной церковной и административной единицей и выполнял почти все функции местного самоуправления… Здесь в церковной и особенно монашеской жизни сохранялся дух заволжских старцев, которые не любили ни централизации, ни предписаний в духовной жизни и организации своих скитов».[25]
Ссыльные попы и дьяки, в том числе Аввакум, положили начало в Сибири первым гарям и скитам. У С. Зеньковского читаем: «6 января 1679 года друг Аввакума поп Дометиан, принявший иночество под именем Данилы, организовал недалеко от Тюмени на берегах речки Тоболы первую сибирскую гарь, в которой он сам сгорел с 300 или даже, судя по другим сведениям, с 1700 своих последователей»[26]. «К концу семнадцатого века, – пишет он далее, – значительное большинство населения Сибири примкнуло к расколу или, вернее, просто осталось со старым обрядом, предпочитая своих проповедников редким и не всегда слишком ретивым приходским священникам».[27]
Старообрядческая проповедь имела успех и на юго-восточной окраине России, на Средней и Нижней Волге и особенно на Дону, куда уходили свободолюбивые люди, не ужившиеся с Москвой. Среди донских казаков старая вера особенно закрепилась среди низового казачества, более бедного и гулящего, по сравнению с домовитыми казаками юга Донского войска.
На Дону возникли старообрядческие монастыри и скиты. Как пишет С. Зеньковский: «В 1672 году на притоке Дона, реке Чире, пришедший с севера с десятью единомышленниками, старообрядцами-монахами черный священник Иов Тимофеев основал небольшой монастырь. Эти монахи поддерживали связь с пустозерским «центром». Во второй половине 70-х годов эта старообрядческая обитель насчитывала уже более двухсот иноков и инокинь и была главным центром сопротивления новому обряду на Дону. Другие старообрядческие скиты образовались по северным притокам Дона, рекам Хопру, Медведице, Цимле, Донцу и другим рекам и речкам»[28].
Старообрядчество пробралось и на украинские земли. Главным центром его стало так называемое Стародубье. Тот же С. Зеньковский пишет: «Главным районом старообрядческого выселения на юго-запад стал самый северный из «полков» Малой Руси – Стародубский полк, известный позже, в XIX веке, под названием Черниговской губернии и теперь являющийся частью Брянской области. Эмиграция великороссов в эти глухие и малозаселенные районы Украины началась еще до раскола, но после собора 1667 года сюда направились по преимуществу сторонники древлего обряда, искавшие убежища от религиозных преследований в Москве… До старообрядческого бунта 1682 года поселения ревнителей древлего благочестия на Стародубье были еще немногочисленны, но именно этот район, как и Дон, вскоре стал одним из главных мест старообрядческой эмиграции консервативного толка, стремившегося сохранить полный церковный обиход и державшегося священства»[29].
Что касается центральных районов России, то здесь старообрядческие общины представляли собой маленькие островки среди принявшего реформу Никона населения. «В районах к югу и юго-западу от Москвы старообрядческие общины являлись только отдельными островами среди оставшихся с церковью масс населения, – пишет С. Зеньковский.– Большинство городов и деревень к югу от Оки были недавнего заселения и здесь преданность старой традиции и старому обряду не была так сильна, как в Заволжье и на Севере. Здесь старообрядцы были большей частью выходцами из Москвы, и их общины образовывали в этой части страны длинную цепочку, которая связывала Москву с их поселениями на польской границе в Стародубье и на Ветке. Главным звеном этой «цепочки» был город Калуга»[30].
Борьба старообрядцев с Московским патриархатом и царской властью
На преследования старообрядцы отвечали борьбой с никонианами (Московским патриархатом) и царской властью. Первым таким открытым противостоянием было Соловецкое восстание 1668-1678 гг. Вторам – мятеж стрельцов в Москве в июле 1682 г. («хованщина»). Стрелецкий мятеж и спор о вере, затеянный в Грановитой палате Никитой Пустосвятом с патриархом Иоакимом был последней открытой попыткой старообрядцев изменить ситуацию в России в свою пользу. После этого, как писалось в первой части нашего повествования, прямые политические следствия Раскола заканчиваются, и стадия борьбы старообрядцев с никонианами и царской властью переходят в стадию отдельных мятежей и бегством на окраины Русского государства.
К числу отдельных мятежей относился новый стрелецкий бунт в 1698 году. Он был вызван не только тяготами службы, но недовольством правительственными репрессиями против старой веры. Четыре стрелецких полка, стоявшие на польской границе, во время поездки Петра I с «Великим посольством» по Европе, подняли восстание и походом пошли на Москву. Но к возвращению Петра в Россию они полностью были разгромлены правительственными войсками около Вознесенского монастыря. Следствие по делу стрельцов закончилось казнью более тысячи человек в Москве на Красной площади, где сам царь лично рубил головы стрельцам. После этого стрелецкое войско распускается и с 1699 года в России начинается комплектование новой регулярной армии, состоящей из пехотных и драгунских полков.
Победу над стрельцами Петр завершил не только казнями и упразднением стрелецкого войска, но и уничтожением одного из устоев старой Руси – ношением бороды и старорусской одежды. «Царь начал символическую европеизацию или, точнее, модернизацию двора и высшего русского общества – писал С. Зеньковский. На следующий же день по приезде в Москву, 26 августа 1698 года, на приеме придворных он сам начал резать бороды бояр, символ древнего русского уклада жизни. На тех, кто отказывался резать бороду, была наложена особая пошлина-пеня. Через шестнадцать месяцев по его же приказу в первый день нового года нового XVIII века его шуты стали резать и длинные старорусские одежды придворных. Так, хотя бы пока во внешности, государство Российское отказывалось