Читать интересную книгу Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов - Роберт М. Вегнер

Он помнил, что ребенком и правда часто спрашивал, где находится душа, но никто из взрослых не сумел дать ему удовлетворительный ответ. Одни говорили, что она встает над афраагрой, другие – что обитает в стенах каменных домов или что свернулась под троном Великой Матери, ожидая конца времен и Суда. Самое популярное объяснение гласило, что общая душа обитает в телах живых членов племени, а после смерти одного из них душа растворяется между остальными, а потому, пока племя будет существовать, остается надежда на искупление древних грехов.

Это был хороший ответ. Правдивый и искренний.

Но он породил лишь снисходительную улыбку, при виде которой рука, державшая оружие, дрогнула.

– Правда? – Она подняла брови и прикрыла рот ладонью, смеясь воину прямо в глаза. – А разве ваши Знающие не утверждают, что душа – это книга, куда записывается вся жизнь человека? Его поступки, эмоции, воспоминания, его благородство и подлость? Что человек – это душа, а тело – лишь куча костей и мяса, и ничего более? Так как? Чувствовал ли ты хоть раз, как что-то в тебе появляется? Например, после смерти близкого человека? Разве не ощущал ты лишь утрату? Уход. Почувствовал ли ты это, когда умер твой отец? А брат? А мать? Она не родилась как иссарам. Разве ее душа тоже отправилась в мифическую полноту? Знаешь, что происходит, когда ты вольешь в кубок с водой ложку вина? Даже ребенок ощутит изменение вкуса. А когда бы ты влил несколько ложек? А десяток? Или умри внезапно много твоих побратимов, стал бы ты другим человеком? А разве после войн между племенами те, кто выжил, превращаются в других людей? Потому что фрагменты душ других иссарам отпечатали на них свое клеймо? Общей души не существует, глупец, ее не может существовать, потому что тогда вы перестали бы быть людьми – теми, кого считают людьми в большей части мира. Кем бы вы стали, если б каждая смерть в племени изменяла сущность вашей личности?

Он покачал головой, и это было единственное возражение, на какое он решился, потому что своему горлу он сейчас совсем не доверял. Лицо ее моментально окаменело в гримасе презрения:

– Слепец в стране слепцов. Первый шаг к глупости – это перестать задавать неудобные вопросы. Ты уже не иссар? Зачем ты притворяешься? Я ведь вижу, как ты всякое утро протираешь клинки мечей влажной тряпочкой, чтобы их напоить, а всякий вечер склоняешь голову в сторону закатного солнца. Вижу, как ты ставишь ноги, когда мимо проходит вооруженный мужчина, и с каким презрением смотришь на того, кто не кланяется твоей богине.

Она ухватилась за клинок меча. Он смотрел на это как загипнотизированный: черный клинок был острее бритвы.

– Что, собственно, держит тебя около меня? Страх? Нет, – ответила она сама себе. – Честь, а скорее, какое-то дикое, глупое, первичное чувство верности, которое вырезано в твоей голове племенными россказнями. Общая душа? Ваши души после смерти идут в Дом Сна. Кендет’х? Дорога? Какая дорога? Куда она ведет? К мифическому концу времен? Этот конец уже наступил, а вы и не заметили. А может, к искуплению? Какому? За что? Вы помните? Нет! Харуда был глупцом, болваном, несчастным придурком, который напомнил остальным о Баэльта’Матран, чтобы объединить горсть пустынных племен, без которых мир стал бы лучше. Да что там, вы и не должны были бы существовать, но она решила, что позволит вам жить. Сука. Ловкая и пронырливая сверх всяческой меры. Посеять зерно, миф о собственном существовании, прежде чем издаст первый крик…

Она без труда отвела клинок в сторону.

– Не наставляй на меня оружие, которое я тебе вручила, – прошипела она. – Никогда. И не пытайся говорить мне, кем ты являешься, а кем не являешься. Это я такое решаю. Для меня ты батхи – комок, сущность между куском грязи и человеческим существом. До этой поры тебя формировали обычаи и законы народа, среди которого ты воспитывался. Понимаешь, что это значит?

– Нет.

– Означает, что, вырасти ты с меекханцами, был бы ты одним из них, работал бы и сражался во славу Империи. Если бы вырастили тебя пустынные номады, ты ездил бы на верблюдах и нападал на караваны. А родись ты на побережье, ловил бы рыбу или строил корабли. Понимаешь? На самом деле тебя нет, никогда не было, тебя оформили другие по их образу и подобию, включая и их человекоподобие. Истинным человеком ты станешь, лишь когда сам выберешь свою дорогу.

Он слушал, не понимая, о чем она говорит, потому что не впервые она потчевала его такой глупостью, но не отводил взгляда от ее маленькой руки, сжатой на клинке ифира, а в голове его пульсировала одна мысль. Она ведь должна уже отрезать себе пальцы. Малышка Канна проследила за его взглядом.

– Ты удивлен? Эти клинки не могут меня ранить, дурак. Посмотри еще раз на свои мечи и на то, на чем ты стоишь.

Он взглянул. Скала – черная, словно вулканическая, гладкая и стекловидная. И черные, лоснящиеся, словно обсидиан, клинки.

– Ты все еще думаешь, что я сделала их из песка пустыни?

– Что они такое?

– Мрак в чистой форме. Обида, ложь и нарушенные клятвы. И помни. Они мои. Ты их только носишь.

Он прикрыл глаза, чтобы не смотреть на безумие, на чешуйчатое, скользкое нечто, что таилось на дне ее зрачков.

– Этот плач. Как часто ты его слышишь?

И задрожал, когда она ответила, потому что в тот момент он был уверен, что она говорит правду, и только правду. Воцарилось молчание, оно длилось и длилось, а у него не было сил открыть глаза.

– Мы поедем на юг. Далеко, за пустыню. Владычица Судьбы хотела, чтобы я приняла участие в одной игре, которую она ведет, а потому мы встанем у ног Агара-от-Огня, и лучше бы, чтобы он не приветствовал нас слишком горячо.

Голос ее изменился, снова звучал нормально, почти дружески.

– Это была шутка. Мы проведаем комнату, которую Агар создал тысячу лет назад, когда открыл там свое Око, и станем свидетелями определенных переговоров. Эйфра сказала мне только это. Я не слишком-то ей доверяю, а потому будь наготове. Если что-то пойдет не так, тебя и Иаввы может не хватить.

Она похлопала его по щеке пальцами, холодными, словно горсть сосулек.

– А если тебе когда-нибудь еще придет в голову обратить против меня оружие, ты пожалеешь, что не умер в пустыне, мой дорогой Носящий Мечи.

Глава 7

Темнота запульсировала, замигала: сперва оттенками серого, потом и в цвете. Затем цвета погасли. Деана вздохнула и едва не закричала. Было больно. Теперь она лежала неподвижно, ребра напоминали о себе при каждом вдохе, но остальное тело, кажется, было в порядке, больше не болело ничего, правда, она не могла двинуться. И ничего не видела…

Вдох – медленный, глубокий. Проигнорировать предупредительные покалывания. Выдох – до конца, так, чтобы заболели мышцы живота.

Вдох… выдох… вдох…

Пока не закружится голова, а в кончиках пальцах не поползут мурашки.

Она нашла его, сани – огонек, размещенный чуть пониже солнечного сплетения, точку равновесия, место, где размещен кусочек души, место, сквозь которое протекает вся витальная сила тела. Отсюда берет начало транс битвы, здесь сосредотачивают свою энергию лучшие иссарские мастера.

Вдох…

С последним выдохом она аккуратно подула на сани, и он вырос и наполнил ее. В этот миг она сумела бы войти в кхаан’с между двумя ударами сердца.

Усилие, лишенное смысла для того, кто хорошо связан.

Шнуры на щиколотках, коленях, руки стянуты за спиной. Кто бы ее ни связывал, он был очень осторожен.

Раны кроме отбитых ребер? Она вдруг вспомнила чувство падения и резкой тошноты. Ощутила чары, прежде чем маг их высвободил, но заклинание было мощным… ударило широко, волной высокой и глубокой – в добрый десяток футов. Она помнила, как бросилась в сторону, в безумном кувырке по земле, вниз по каменному склону, пытаясь сойти с пути колдовства. А внизу склона лежало несколько крупных камней.

Голова загудела отвратительной, тупой болью где-то за левым ухом.

Чтоб его Мрак поглотил!

Они в караване блюли осторожность, но, похоже, этого не хватило. На следующий день после того, как они вышли от Ока Владычицы, наткнулись на первый труп, что никого не удивило, поскольку все утро они видели стервятников, исполнявших в воздухе танец благодарности судьбе. Двадцать конских трупов лежало на земле, некоторые опухшие, а птицы выстраивались в очередь на пир. Сперва – пожиратели глаз, мяса и внутренностей, потом поедатели шкуры и жил, в самом конце – любители костей. В пустыне время чьей-то смерти удавалось вычислить чуть ли не до часа – просто наблюдая, кого сейчас кормит тело.

Этих лошадей убили два дня назад, когда коноверинцы наткнулись на очередной пустой водопой. У каждого животного было милосердно перерезано горло, их владельцы не проявили жестокости. И все же, глядя на черные ямы глазниц, роящиеся от мух, Деана пообещала себе, что, если Владычица Судьбы позволит, она еще поговорит с теми, кто развлекался с магией в пустыне.