в каждый новый удар вкладывал много силы, надеясь выбить оружие из рук противника, явно уступающего ему в комплекции. Но Алехандро знал свое дело: он ловко уворачивался, не давая северянину времени на то, чтобы как следует замахнуться, и раз за разом множеством обманных маневров пытался вывести соперника из равновесия.
Битва выглядела столь правдоподобно, а Бранн казался таким напряженным, что я даже забыла на несколько мгновений о том, что знаю, чем кончится сражение. Я оказалась так очарована смертельным танцем клинков, что пропустила момент, когда Бранн начал терять преимущество.
Мечник то и дело менял ритм, сбивая вождя с толку, и наконец северянин ошибся: неверно поставил ноги, едва заметно покачнулся, блокируя очередной выпад, и спустя мгновение его оружие упало на песок.
«Какого…?!» — вспомнилось одно из тех непечатных словечек, которыми слуги так охотно пользуются, когда думают, что никто их не слышит.
Трибуны ревели, противники несколько мгновений молча смотрели друг на друга, оба ошеломленные. Я дернулась, чтобы встать, но поняла, что не смогу исправить ситуацию.
Мерзавец! Подлец! Как мечник посмел нарушить нашу договоренность?! Договоренность с принцессой!
Но я не могла показать, что что-то пошло не по плану. Усилием воли усадила себя обратно в кресло, выпрямилась и невозмутимо взглянула вниз, заметив, что Бранн поворачивается ко мне. Он улыбался вполне добродушно, и мне оставалось лишь сделать вид, что все в порядке.
— Я и прежде безмерно уважал армию Таорани, но теперь, когда я знаю, что в вашей стране есть такие бойцы, до конца осознал, сколь высокая честь — бороться за вашу руку и королевский трон, — прогремел варвар, и его голос заглушил рев толпы.
Я поднялась и благодарно склонила голову, боясь произнести хоть слово — казалось, стоит мне открыть рот, как голос дрогнет. А выдавать злость сейчас никак нельзя, тем более, что и северный вождь, и остальные принцы, судя по всему, отнеслись к ситуации вполне благосклонно. Или как минимум успешно скрывают раздражение.
— В качестве утешительного приза, если позволите, я хотел бы увидеть лицо того, кто смог меня одолеть, — продолжил Бранн уже тише, когда толпа немного угомонилась.
— Клянусь, я никогда не причиню победителю вреда. Напротив, хочу попросить о чести тренироваться с ним.
Я замерла в нерешительности, посмотрела на мечника и тот кивнул, очевидно, вовсе не опасаясь за свою жизнь.
— Не имею ничего против.
Я улыбнулась, предвкушая, как сильно удивится варвар, когда увидит вместо изувеченного шрамами бойца изящного мужчину, похожего на эльфа, но как только мечник снял маску, в немой шок впала я сама. Посреди арены, в испачканной песком броне, невозмутимо стоял герцог Наварро.
Армандо
— Как вы посмели?! — Лучиана металась по комнате, даже не пытаясь сохранять приличествующее принцессе спокойствие.
Я стоял, все еще обливаясь потом в плотной кожаной одежде, и больше всего сейчас хотел привести себя в порядок перед банкетом, до которого, кстати, остался всего час. Ликование от победы, которое я чувствовал, снимая маску, давно уже уступило место обычной усталости, а теперь еще предстояло как-то успокоить принцессу. Но весь ее вид подсказывал, что на любое мое слово она сейчас ответит приговором. Оставалось молчать и ждать, пока она выпустит пар.
— И почему вы, Алехандро, согласились на это? — она повернулась к мечнику, который оставался невозмутимым под шквалом ее эмоций.
Принцесса остановилась у окна, пару раз взмахнула веером, но это не помогло ни избавиться от духоты, ни унять гнев. Вскоре она бросила бесполезный аксессуар на ближайшее кресло и с вопросом посмотрела на меня. Теперь она казалась чуть более спокойной, чем двадцать минут назад, и я решил, что могу заговорить.
— Позвольте объясниться, Ваше Высочество, — я говорил со всей учтивостью.
— Уж постарайтесь сказать что-нибудь убедительное в свою защиту, — фыркнула Лучиана, скрестив руки на груди.
Сейчас, раскрасневшаяся от жары и гнева, со слегка растрепанной прической, из которой на лицо выбилось несколько волнистых золотых прядей, она казалась мне особенно очаровательной. Так что я позволил себе несколько мгновений полюбоваться ею, прежде чем ответил.
Я не рассчитывал, что придется раскрывать свою личность, а поражение Бранна Алехандро должен был оправдать случайностью, но теперь, когда принцессе все стало известно, я счел, что нет смысла скрывать и причины моего поступка. Поэтому рассказал Лучиане о нападении в лесу.
Ее Высочество слушала с удивлением, и чем дольше я говорил, тем меньше оставалось в ее глазах злобы и разочарования. Завершив свою историю самыми искренними извинениями, я замолчал в надежде, что Ее Высочество не станет предавать эту историю огласке.
Здесь, в маленькой запыленной комнатке, мы стояли втроем: Алехандро уже знал обо всем, что случилось на охоте, а Лучиана отлично понимает, что если о произошедшем станет еще кому-то известно, это может спровоцировать дипломатический скандал, который сейчас не нужен ни одной из сторон.
— Теперь я понимаю ваши мотивы, однако вы все же нарушили порядок, — медленно протянула Лучиана.
Сейчас она выглядела скорее расстроенной, чем злой, и мое сердце кольнуло разочарование. Причинять моей принцессе боль в план не входило.
— Готов понести наказание, — я склонил голову, но исподлобья наблюдал, как Ее Высочество еще раз медленно прошлась по комнате взад-вперед, как всегда делала, когда размышляла о чем-то.
— Алехандро, — она вдруг повернулась к мечнику и смерила его задумчивым взглядом. — Вам будет назначен штраф в размере пяти месячных жалований. Можете идти.
Тренер по фехтованию поклонился с едва заметной улыбкой. Пять королевских жалований — ничтожно малая сумма для человека, который в частном порядке обучает искусству поединков самых знатных и богатых господ столицы. И принцесса прекрасно знала об этом, ведь сама когда-то была его ученицей.
— Ваши мудрость и доброта безграничны, Ваше Высочество, — с этими словами мечник вышел.
В комнате мы остались одни, и мое сердце забилось чаще. В последний раз я так волновался лет пять назад, перед первым свиданием с молодой девицей, в которую был по уши влюблен. Но сейчас мне по крайней мере хватало выдержки, чтобы скрыть эмоции.
Лучиана же, кажется, думала о чем-то своем. Она едва заметно поглаживала пальцами подбородок, а взгляд устремила то ли в неизвестную даль, то ли в глубины собственных мыслей. Я смотрел на принцессу, как завороженный, и уже не имел значения ни банкет, ни моя королевская служба, лишь бы это мгновение продлилось, но Ее Высочество вдруг резко повернулась ко мне, ее тяжелый взгляд разбил вдребезги ту легкость, которую я ощущал пару мгновений назад, глядя на нее.
— Вам уже удалось выяснить, зачем Бранну понадобился кабан? — спросила она.
— Да, — я припомнил вторую беседу