Рабочие в комбинезонах принимаются выгружать вещи. Мы отступаем в сторонку, чтобы не мешаться под ногами. Я все еще мечтательно разглядываю содержимое грузовика, погрузившись в воспоминания, и вдруг замечаю крошечную бронзовую статуэтку и с улыбкой поворачиваюсь к Люку:
— Это же Будда! Помнишь, когда мы его купили, Люк?
Но Люк меня не слышит. Его взгляд прикован к огромному предмету, обернутому бумагой, который рабочие выволакивают из машины. Из обертки торчит жирафья нога.
Вот черт.
За первым гигантским жирафом выносят второго. Такого же.
— Бекки, а эти зверюги как здесь оказались? — спрашивает Люк, не повышая голоса. — Мы же договорились, что не будем их покупать.
— Помню, — охотно соглашаюсь я. — Договориться-то мы договорились, но потом наверняка пожалели бы. Вот я и приняла самостоятельное решение. Правда, Люк, они здорово будут смотреться в интерьере! Как центральный элемент декора!
— А это откуда? — Люк смотрит на пару фарфоровых ваз, которые я купила в Гонконге.
— А, это! — И я пускаюсь в объяснения: — Как раз собиралась тебе о них рассказать. Представляешь, это точные копии ваз эпохи Мин! Продавец сказал, что…
— Но какого рожна они тут делают?
— Я… их купила. Они прекрасно подходят к прихожей. Вот увидишь, на них будет держаться вся отделка! Нам все обзавидуются!
Он тычет пальцем в огромный разноцветный рулон:
— А это что?
— Это называется дхарри… — От его взгляда я замолкаю, а потом еле слышно добавляю: — Купила его в Индии.
— И меня не спросила.
— Ну-у…
Что— то не нравится мне его взгляд. Надо попытаться его отвлечь.
— Ой, смотри! А вот и полочка для специй, которую ты купил на рынке в Кении!
Но Люк не слушает: заворожен видом массивной штуковины, вытащенной из первого грузовика. Это гибрид ксилофона и, стойки с висящими на ней медными кастрюлями.
— Это еще что за чертовщина? Музыкальный инструмент?
Болтающиеся на крючках гонги, похожие на кастрюли, ударяются с таким звоном, что двое каких-то случайных прохожих толкают друг друга в бок и хихикают.
Не стоило все-таки покупать эту дребедень.
— Э-э, да… — откашливаюсь я, — это индонезийский гамелан.
Пауза.
— Значит, индонезийский гамелан, — сдавленным голосом повторяет Люк.
— Да, частица культурного наследия! — оправдываюсь я. — Научимся играть на нем, он станет центральным элементом нашей…
— И сколько всего этих центральных элементов? — Люк озирается. — Бекки, все это барахло — оно наше?
— Выносим стол, посторонись! — кричит рабочий.
Господи боже мой. Так, думай быстренько. Надо спасать положение.
— Милый, смотри, это же наш обеденный стол из Шри-Ланки! — комментирую я и кладу руку ему на плечо. — Помнишь? Наш стол по индивидуальному заказу! Символ семьи и любви. — Я одаряю Люка нежной улыбкой, но он лишь качает головой.
— Бекки…
— Давай не будем портить такой момент! Это же наш стол, память о свадебном путешествии! Наша будущая фамильная реликвия! Надо обязательно проследить, чтобы его внесли осторожно!
— Ладно, — наконец сдается Люк. — Что уж теперь.
Грузчики бережно выносят стол. Кстати, несмотря на его нешуточный вес, несут они его довольно легко.
— Правда, здорово? — Я цепляюсь за локоть Люка. — Ты только подумай! Еще недавно мы были на Шри-Ланке…
И я смущенно умолкаю.
Это не деревянный стол, а совсем другой — со стеклянной столешницей на гнутых стальных ножках. А за ним несут и пару стильных стульев, обитых красным сукном.
Я в ужасе смотрю на них. По спине бегают предательские мурашки.
Попала. Вот влипла, а?
Это же тот самый стол, который я купила на выставке дизайнерской мебели в Копенгагене. И напрочь о нем забыла.
Господи, ну как я могла забыть о такой покупке? Как?!
— Стойте! — кричит Люк рабочим. — Парни, это не наше. Наш стол должен быть деревянный, с ручной резьбой, из Шри-Ланки.
— Такой там тоже есть, — говорит парень в комбинезоне. — Он в следующем грузовике.
— Этот мы не покупали! — все еще возмущается Люк.
Он вопросительно смотрит на меня, и я тут же пытаюсь состряпать на лице подобающее выражение: дескать, милый, я тоже в полном недоумении.
Мозги закипают от натуги, силясь что-то придумать. Ни за что не сознаюсь. Буду твердить, что этот стол впервые вижу, мы отошлем его обратно, и все уладится…
— «Отправлено миссис Ребеккой Брэндон», — читает парень в накладной. — Стол и десять стульев. Из Дании. Вот и подпись отправителя.
Черт.
Очень медленно и зловеще Люк поворачивается ко мне.
— Бекки, ты покупала в Дании стол и десять стульев? — спрашивает он почти ласково.
— Э-э… — я нервно облизываю пересохшие губы, — хм… возможно…
— Ясно. — Люк на мгновение прикрывает глаза, словно производя в уме сложные вычисления. — А потом ты купила еще один стол и еще десять стульев на Шри-Ланке?
— Но я же забыла про первый стол! — отчаянно оправдываюсь я. — Забыла — и все! Люк, мы же так долго путешествовали, кое-какие подробности вылетели из головы…
Краем глаза замечаю, как один из рабочих подхватывает тюк с двадцатью китайскими халатами. Этого Люк не вынесет. Надо увести его подальше от грузовиков, И как можно скорее.
— Мы со всем разберемся, — уверяю я. — Обещаю тебе. А ты пока пойди наверх и выпей чего-нибудь. Отдыхай! Я тут сама управлюсь.
Час спустя все кончено. Рабочие закрывают грузовики, я вручаю им щедрые чаевые, Когда отъезжают машины, из дома выходит Люк.
— Ну вот! — радостно сообщаю я. — Раз — и готово.
— Может, поднимешься наверх на минутку? — странным голосом предлагает Люк.
Сердце уходит в пятки. Он сердится? Неужели нашел мои двадцать китайских халатов?
Пока мы поднимаемся в лифте, я заискивающе улыбаюсь Люку, но его лицо остается каменным.
— Ты сложил все в гостиной? — спрашиваю я, когда мы приближаемся к нашей двери. — Или убрал в…
Люк распахивает входную дверь, и я умолкаю.
О господи.
Квартиру не узнать.
Бежевый ковер не виден под слоем свертков, тюков и мебели. Холл под завязку забит коробками из бутика в Юте, туда же втиснут балинезийский батик и еще пара китайских урн. Едва протиснувшись в гостиную, я прихожу в ужас. Всюду рассованы, распиханы и разбросаны пакеты. Свернутые в рулоны ковры и коврики всех стран мира заняли целый угол. В другом за каждый квадратный фут площади борются индонезийский кастрюльный гамелан, кофейный столик из сланца и настоящий индейский тотемный столб. Видимо, надо что-то сказать. — Ой-ой-ой! — фальшиво смеюсь я. — Надо же, сколько тут… ковриков.
— Семнадцать, — все тем же чужим голосом отвечает Люк. — Я посчитал. — Он перешагивает через кофейный столик из бамбука, который я купила в Таиланде, и разглядывает накладную, приклеенную к большому деревянному ящику. — А вот тут, оказывается, сорок кружек. Сорок!