багряно-алые осколки…* * *
— Крис… Кри-ис! Ты где?! Ты цел?
Лесовичка раскрыла зажмуренные веки — в темноте все еще плавали отпечатавшиеся в глазах алые сполохи. Где-то надрывался староста — хотя его хриплый голос сейчас было трудно узнать:
— Криспин! Где ты, змеиный сын?! Отзовись!
— Не ори, — выдохнули Мире в самое ухо. Девушка вздрогнула, окончательно приходя в себя, шевельнула головой — в щеку врезались мелкие камешки. Выдавила:
— Что… что это?..
Криспин убрал руки, которыми, оказывается, прикрывал ее голову, и наконец-то поднялся; лежавшая Мира моргала, напряженно вглядываясь в ночь — ночь как ночь, темно, звезды вон видно, луна из-за деревьев встает… Старшекурсник подхватил ее за бока, поднимая — цепляясь одной рукой за него, другой за стену, девушка выпрямилась; прислонилась спиной к неровному проему.
— Слава богам, ты жив! — крикнул издалека торопливо идущий к ним староста.
Кривившийся Тай тряс склоненной головой и стучал ладонью по уху, будто пытаясь вытряхнуть из него воду. Проворчал:
— Да жив-жив, только оглох на одно ухо… Эй, а с тобой-то что?
Мира пригляделась и ахнула: лицо и шею Артура покрывали многочисленные кровившие порезы, одежда на груди тоже будто гигантской кошкой порвана… Староста осторожно потрогал лицо, сморщился:
— Осколками мрамора посекло… Мира, ты в порядке?
Лесовичка замедленно кивнула: а что может быть не в порядке? Сначала ее чуть не расплющил Криспин (дважды! тяжеленный какой, а ведь вроде ни жиринки!), потом она едва не оглохла и не ослепла, и ноги что-то не очень держат… Конечно, с ней все отлично! Спохватилась:
— Ой, а где Шазр?
Как ни странно, гном оказался самым целехоньким — когда случился весь трам-тарарам, как стоял, так и просто шлепнулся под прикрытие старых мраморных обломков… Сейчас парень, деловито уперев кулаки в бока и задрав голову, что-то рассматривал. Когда троица выбралась, наконец, из злополучного проема и тоже глянула вверх, у каждого вырвалось по разнообразному звуку: Мира охнула, староста присвистнул, а Криспин непонятно, но крайне энергично выругался.
Вот отчего стало так светло! Верх колонны с капителью снесло полностью, а остов светился, будто раскаленный мрамор превратился в дерево и сейчас бездымно горел; лишь горячий воздух вокруг завивался и струился. Все оттенки красного-желтого цвета с ледяными прожилками синего тускнели и угасали к основанию.
— Отличная свечечка получилась! — неожиданно весело оценил Артур.
— Ага, — буркнул его друг, — погребальная.
— Прекрасная ночь, не так ли?
Компания синхронно вздрогнула, разворачиваясь на звук этого издевательски-вежливого голоса. Светильник-колонна прекрасно освещал появившихся на площади людей, которых им меньше всего хотелось сейчас увидеть: ректора Академии и охранника Академии. Симон, окинув быстрым взглядом студентов и горящий столб, похромал мимо них к пролому-выходу, сжимая в руке нечто вроде жезла. Ректор осталась на площади, скрестив на груди руки. Начала перечислять, поочередно переводя отражающие огонь, а потому жутковато светящиеся глаза:
— Староста Нортон. Пятикурсник Тай. Гном… Не-собираюсь-называть-все-твои-имена. Лесовичка Черемная.
Сложив руки за спинами, старшекурсники синхронно поклонились; Шазр вжал голову в плечи, поглядывая на начальство исподлобья, а съежившаяся Мира еще и за спину ему шмыгнула. Ректор продолжила все тем же тоном:
— Поведайте же мне, какого… (определение культурно проглочено)… демона вы все здесь делаете?
Воцарилось молчание: даже парк, казалось, застыл в ожидании ответа. Из-за стены тоже не доносилось никаких звуков, будто охранник просто взял и потонул в черном колодце пролома. Ректорша пару раз пристукнула носком туфли: и как ноги-каблуки не переломала, пробираясь сюда сквозь заросли? И вообще, каким образом взрослые так быстро здесь очутились? Трансгрессировали? Надо, ох как надо этому делу обучиться — сейчас давно уже лежали бы в своих безопасных кроватях, а не ждали неминуемого наказания от Главной Ведьмы!
— Ну? — тоном выше произнесла упомянутая ведьма. Артур откашлялся и начал осторожно:
— Госпожа ректор, это несколько запутанная история…
— И прежде чем вы ее профессионально дозапутаете, быстренько ответьте — конкретно чьих это рук дело?! — Женщина ткнула в горящую колонну за его спиной. Все оглянулись, пытаясь сообразить: действительно, чьих? Колонна, хоть и подпотухшая, оплывала впрямь как восковая свеча.
— Не наших, — быстро отрекся Криспин.
— Не знаем, — в голос с ним подтвердил староста. Гном просто молча развел руками и ссутулился еще больше. Ректор сощурилась:
— Еще скажите, что так всё и было, когда вы сюда пришли!
— Но это же самострел! — Удивившаяся Мира даже из-за плеча приятеля выглянула. Марго тут же поманила ее:
— Ну-ка, подойдите сюда, лесовичка! Что за самострел?
— Кто-то насторожил самострел там, на выходе. — Мира махнула рукой в сторону пролома. — Я в темноте его не разглядела, дернула за веревку, что на земле лежала, он и выстрелил. Попал в колонну, и вот…
— Дерни за веревочку… — пробормотала ректорша. — Ты что, теперь на руках ходишь?
Мира покосилась на Криспина — сказать, что тогда не ходила, а попросту лежала? — но оказалось, это был вопрос, не требующий ответа, потому что глава Академии приказала всем всё рассказывать подробно. Оживившаяся (еще бы, ректор отвлеклась от вопроса, почему они шляются в парке после отбоя!) четверка принялась, перебивая друг друга, опровергая и уточняя, рассказывать про устроенный кем-то «тарарам». Непонятно, что ректор уяснила из этого всеобщего галдежа, но тут в проломе появился Симон, молча кивнул, подтверждая слова студентов, подошел к горящей колонне и, заложив руки с жезлом за спину, оценивающе уставился на нее.
Артур взъерошил волосы — заодно и мелкие мраморные осколки из кудрей вытряхнул.
— Это что за криворукие идиоты-охотники решили здесь самострел поставить? Да еще такой мощный?
— Они далеко не идиоты. И не криворукие. Такой магический заряд в него вложили, — наконец подал голос охранник.
— Да, — охотно согласилась с обоими Мира. — Стрелять этаким в какого-то гнома — все равно что по воробьям из пушки палить!
— Гнома? — переспросила ректорша. — Почему — гнома?
Застеснявшись под устремленными