Читать интересную книгу Жестокое счастье - Михаил Черненок

Слава стороной миновал машины, вышел на вокзальный перрон и прошелся среди встречающих электропоезд. Не приметив ни одного парня, даже отдаленно похожего на разыскиваемого Валерия Воронкина, направился в вокзал и в дверях внезапно встретился с шофером «Икаруса». Тот обрадовался, отвел Славу подальше от вокзальных дверей и взволновано стал рассказывать, что парень в черной рубахе навыпуск сел-таки опять в автобус, купил билет до Таежного.

Шофер понизил голос, огляделся:

— Я объявил пассажирам; сбегаю на вокзал за папиросами, после этого сразу отправимся в рейс. Дескать, не отлучайтесь, чтобы не отстать… — Еще раз оглядевшись, добавил: — Между тем позвонил с автомата в милицию. Дежурный обещал срочно подослать патрульную машину.

— Почему двери автобуса не закрыли? — спросил Слава.

— Техникой безопасности категорически запрещено, когда пассажиры в салоне, а водителя нет.

— Значит, поступаем так… Садитесь в «Икарусе» на свое место и ждите меня. Как только я войду в заднюю дверь, переднюю сразу закрывайте. Понятно?

— Само собой…

— Идите, я следом.

Шофер вразвалочку вышел с перрона на привокзальную площадь. Перед тем, как подняться в водительскую кабину, он демонстративно распечатал предусмотрительно купленную пачку «Беломорканала», закурил и, вроде бы проверяя, попинал носком ботинка передние колеса машины.

Едва только шофер сел за руль, Голубев шагнул в «Икарус». Окинув взглядом пассажиров, Слава сразу узнал Валерия Воронкина — тот настороженно сидел в первом ряду кресел. Внезапно Воронкин оглянулся. Реакция его была молниеносной. Словно катапультировавшись из кресла, Валера бросился к передней двери, но у самого его носа дверь захлопнулась. Воронкин выхватил из кармана пистолет и угрожающе крикнул шоферу:

— Немедленно открой!..

Шофер побледнел. Перепуганные пассажиры вжались в кресла. Голубев чуть-чуть замешкался, однако тут же рванулся по салону вперед.

— Застрелю!!! — пронзительным дискантом взвизгнул Воронкин.

Видимо, впопыхах, от волнения он машинально надавил на спуск — из ствола пистолета метнулся безобидный язычок пламени.

— Спокойно, граждане, стрельбы не будет… — проговорил Голубев. Чувствуя от нервного перенапряжения слабость во всем теле, Слава, как в замедленной киносъемке, подошел к Воронкину, поймал трясущуюся с пистолетом руку и облегченно засмеялся: — Не надо, Валера, пугать людей. Отдай зажигалку!..

16. Большие дети — большое горе

После утреннего оперативного совещания Антон Бирюков хотел сразу допросить Валерия Воронкина, но позвонил следователь Лимакин. Он готовился допрашивать Васю Цветкова и стал уточнять некоторые вопросы. Закончив разговор со следователем, Бирюков начал было набирать номер дежурного по изолятору временного содержания, чтобы тот привел на допрос Воронкина, но в этот момент вдруг включился внутренний селектор. Подполковник Гладышев срочно пригласил к себе. Когда Антон вошел в кабинет начальника райотдела, там, кроме подполковника, находился представительный, хорошо одетый мужчина с пышными седыми волосами.

— Анатолий Захарович Цветков, — представил мужчину Гладышев, указал взглядом на Антона и добавил: — А это наш начальник уголовного розыска товарищ Бирюков. Можете прямо сейчас пройти к нему, обстоятельно все обговорить…

Цветков поднялся, пожал на прощание подполковнику руку и взял с пола желтый кожаный портфель. В кабинете Бирюкова он первым делом попросил разрешения закурить. Затем спросил:

— Что случилось с моим сыном?

— Вася подозревается в серьезном преступлении, — ответил Бирюков. — Подполковник, видимо, уже рассказывал…

— В общих чертах. Мне хочется знать подробности.

— Подробностей, Анатолий Захарович, пока мы сами не знаем.

— Тогда на каком основании Васю арестовали?

— Ну, если быть юридически точным, — Антон чуть помедлил, — то сын ваш не арестован. Его временно задержали, чтобы выяснить, почему он пытался бежать от сотрудника милиции.

— Странно звучит — пытался бежать…

— К сожалению, это так. При попытке к бегству Вася ушибся, попал в больницу.

— Ушиб серьезный?

— Нет. Врачи говорят, уже все прошло.

Цветков глубоко вдохнул дым:

— Вас интересует характеристика моего сына?

— Безусловно.

Анатолий Захарович притушил в пепельнице недокуренную сигарету, открыл портфель, порылся в нем и протянул Бирюкову с десяток почетных грамот:

— Вот Васины заслуги…

Грамоты были разные: «За отличную учебу и примерное поведение», «За активную работу с пионерами». «За победу в летней Спартакиаде народов СССР», «За первое место в туристском ориентировании», «За добросовестное участие в озеленении города Новокузнецка» и так далее и тому подобное.

Когда Бирюков отложил последнюю грамоту, Анатолий Захарович достал из портфеля роскошную красную обложку с золотым тиснением:

— А вот диплом чемпиона по мотогонкам.

— Значит, ваш сын прекрасно водит мотоцикл? — рассматривая красиво написанный в дипломе текст, спросил Антон.

— Недавно Вася получил звание мастера спорта.

— Ему уже исполнилось восемнадцать лет?

— Немного не хватает. За высокую результативность спорткомитет сделал для него исключение.

Бирюков кратко рассказал о магазинной краже в Заречном. Анатолий Захарович подряд сломал две спички, нервно прикурил новую сигарету. Глубоко затягиваясь, спросил:

— Вы уверены, что именно Вася управлял мотоциклом?

— Утверждать рано, но не исключено.

— Не могу представить, чтобы мой сын связался с уголовниками. Мать контролировала каждый его шаг.

— К сожалению, Анатолий Захарович, вырвавшись из-под родительского контроля, подростки нередко сбиваются с заученного.

— Какой он подросток! Парню семнадцать лет.

— В таком возрасте год-полтора еще ничего не решают.

— Вы правы. Но Вася… Нет, не представляю!

— В деле замешана молодая красивая женщина, мягко говоря, не совсем строгого поведения. Для Васиного возраста это большой соблазн…

— Она из Новосибирска?

— Да.

— У Васи были с ней близкие отношения?

— Анатолий Захарович, что можно, я вам рассказал. Остальное — следственная тайна.

— По долгу работы мне доверяют государственную тайну. Если позволите, с вашего телефона закажу Москву и соединю вас с министром металлургии…

— Зачем? Больше того, что сказал вам, я не скажу и министру, в ведении которого не работаю.

Лицо Цветкова густо покраснело:

— Поймите правильно. Я не хотел щегольнуть служебным положением и, поверьте, никогда не злоупотреблю им. Но судьба сына… Можно мне с Васей встретиться?

— Не рекомендую. Сейчас нам важно быстрее выявить истину. А встреча ваша может помешать, и это осложнит Васину судьбу…

— Но истина может оказаться для Васи печальной…

— Возможно.

— Ценю вашу откровенность и надеюсь получить искренний ответ на более щекотливый вопрос… Какова вероятность возникновения следственной ошибки?

Бирюков откинул со лба свалившуюся прядь волос:

— За ошибки нас очень строго наказывают. Кроме того, мы ведем так называемое предварительное следствие, а окончательное решение о виновности, как вам известно, принимает народный суд.

— Я, разумеется, понимаю, что закон одинаков для всех, тем не менее… — Анатолий Захарович показал на почетные грамоты. — Вот это действительно учитывается при вынесении приговора?

— Безусловно.

— Если не секрет, когда можно ожидать полной ясности по этому делу?

— Думаю, скоро.

— И последний вопрос… — Цветков посмотрел Антону в глаза. — Точнее, просьба: постарайтесь в поступках моего сына разобраться объективно.

— Это не только служебный долг, но и святая обязанность каждого работника следствия. — Антон ободряюще улыбнулся. — Давайте, Анатолий Захарович, не будем прежде времени справлять по Васе панихиду. Вполне может статься так, что Вася к этой печальной истории причастен или косвенно, или совершенно случайно.

— Благодарю за обнадеживающие слова. Надеюсь, позволите мне интересоваться дальнейшим ходом расследования?

— Пожалуйста, заходите, звоните…

— Спасибо.

Цветков встал и, склонив седую голову, тяжело вышел из кабинета. Мысленно представив себя на его месте, Бирюков почувствовал щемящую боль.

Из невеселых раздумий Антона вывел телефонный звонок. Звонил следователь Лимакин.

— Знаешь, Игнатьевич, — озабоченно сказал он. — Вася Цветков на допросе наговорил такое, что голова кругом…

— Что именно? — хмуро спросил Бирюков.

— Почти все грехи на себя берет. И, представляешь, обстоятельства складываются таким образом, что многому из его показаний приходится верить.