Впрочем, не все ли равно. Он сможет жить в роскоши и уйти в блистательную отставку, весь увешанный пожалованными ею наградами — к которым, быть может, прибавится еще и алая лента от Королевы.[37] Придется ли это по вкусу Джоанне? Каково будет Робину расти вдали от всякого английского общества те несколько лет, что остались до отправки его на родину? Родни мог бы отослать их домой немедленно… Он резко оборвал себя и уставился на воду. Джоанна не хотела возвращаться в Англию и он не имел никакого права решать за нее, ехать ли ей. Ей понравится размер жалованья, но явно не понравится то, что она будет единственной англичанкой в Кишанпуре. Он тревожно нахмурился — рани не станет возражать, если Джоанна вовсе не приедет. И у Робина не будет друзей-англичан. А сам он навсегда расстанется с Тринадцатым стрелковым. Он может многого добиться с кишанпурской армией, но никогда ему не сделать ее Тринадцатым стрелковым. Это решало дело.
— Капитан Сэвидж, мне необходимо с вами поговорить.
Он вздрогнул, поднял глаза и с трудом подавил желание выругаться. Под деревом в рыжеватом платье стояла Кэролайн Лэнгфорд. Он стал приподниматься, но она потрясла головой и присела с ним рядом. Также, как он, она сначала медленно обвела взглядом яркие шатры, зеленый водопад и алое закатное небо.
Она сказала:
— Даже «Поле в Золотом Одеянии»[38] вряд ли было красивее… Но я хотела поговорить вовсе не об этом. Вчера мы с майором де Форрестом, вместо того, чтобы присутствовать на коронации, ездили в город. Мы побывали у Ситапары.
Родни уперся подбородком в колени и обнял их руками. Ситапарой звали женщину, которая заговорила с ним из высокого окна в ночь мятежа; он выяснил ее имя уже на другой день, поскольку она была хорошо известна как хозяйка роскошного борделя. Вечером в субботу, рассказывая о мятеже, он упомянул ее имя, но не род занятий. Все же де Форресту следовало бы сообразить, в какого рода место он повез эту молодую особу.
Мисс Лэнгфорд продолжала:
— Конечно, я слышала о ней, когда гостила здесь в прошлый раз, но никогда не встречала. Мы спросили дорогу и легко нашли ее дом. За нами следом шел какой-то коротышка. Он казался встревоженным, но не делал попыток нам помешать. Ситапара — весьма интересная женщина. Она вовсе не удивилась, увидев нас. Мы поговорили по-французски.
— По-французски!
— Да. Она несколько лет была проституткой в Шандернагоре.[39] Капитан Сэвидж, будьте любезны, перестаньте делать вид, что шокированы. Я — взрослая женщина и проработала два года в госпитале в Скутари. Солдаты поступали из Крыма с ранениями, но половину из них приходилось лечить еще и от венерических болезней, которые они подцепляли в турецких борделях. Я не собираюсь ходить вокруг да около, и я намерена выражаться ясно. Ситапара была любовницей французского губернатораШандернагора и говорит по-французски лучше меня. Я отправилась к ней, потому что надеялась, что у нее есть доказательства того, что это Рани убила старого Раджу.
Родни, глядя на темную воду, думал: «Неужели это все-таки должно случиться?» Через пятьдесят часов после появления приглашенных на охоту англичан убийство уже воспринималось как мерзкое преступление — каковы бы не были его причины, а он в глубине души всегда знал, что Рани совершила это убийство. Он избегал думать об этом, когда решал, принять ли пост главнокомандующего. Он нашел другие поводы для отказа, лишь бы не сталкиваться с убийством, не быть вынужденным извлекать его на поверхность и созерцать его во всем его безобразии. Он пробормотал:
— К чему такие усилия? Зачем рыться в грязи? Всем это безразлично, а Компания собирается ее поддержать.
— Потому что старый раджа был моим другом! Потому что в субботу вы сказали нам, что через три дня после мятежа видели простолюдина с выкаченными глазами, что-то кричавшего вам на площади, висящим на виселице. Потому что деван пытался застрелить Ситапару. Потому что комиссар так и не смог дать удовлетворительного объяснения тому, что сказал Серебряный гуру воронам. А что касается Компании, она не осмелится поддерживать рани, если я сумею доказать, что это убийца.
Он по-прежнему сидел отвернувшись, хотя почти стемнело и другой берег реки уже не просматривался. Она перевела дыхание и продолжала с меньшим ожесточением:
— К несчастью, у Ситапары нет никаких юридических доказательств.
— Почему же она так убеждена в этом?
— Частью потому, что очень хорошо знала старого раджу — он был ее отцом. Я тоже об этом слышала, и Ситапара подтвердила, что это так и есть. Ее мать была знаменитой куртизанкой. Раджа влюбился в нее совсем молодым — а она в него, как утверждает Ситапара. В любом случае, до Ситапары и ее девушек доходит многое. Их у нее дюжина, и все придворные бывают у нее: напиваются, а потом болтают лишнее, чтобы показать, что входят в узкий круг приближенных. Один из них видел, как рани столкнула своего мужа с крепостной стены. Чего никто не понимает, так это зачем она его убила. У нее было достаточно власти и при его жизни. Ее мальчик — единственный наследник, которого соглашалась признать Компания. Ситапара думает, что она распутная женщина, по-настоящему ненасытная, из тех, кому нужны десятки любовников, и что Раджа это обнаружил.
Родни ссутулился и выпалил, не подумав:
— Я в это не верю!
Она продолжала ровным, бесстрастным голосом:
— Ситапара на самом деле тоже. И поэтому убийство, и все последовавшие за ним казни лишаются всякого смысла — разве что у рани настолько безумная жажда власти, что ради нее она готова на все.
Родни сидел, подтянув колени к подбородку и с горечью думал о Шумитре и золотых неделях, проведенных в Кишанпуре. Со скалы тусклым стальным листом падала вода; в воздухе вились летучие мыши, и в темноте внизу, в ущелье ревела вода. Он спросил:
— Что еще вы обнаружили?
— Ситапара не смогла ничего рассказать про Серебряного гуру. Она согласилась со мной, что ему что-то было известно, но настаивала на том, что он действительно святой. Она не представляет, что у него может быть общего с такими людьми как рани и деван. Не тот размах, говорит она. Потом она принялась рассказывать, что, что с тех пор, как начался год, стали происходить странные вещи. Все страшно встревожены. Люди шепчутся о звездах, которые падают с неба, о том, что по улицам бегают безголовые собаки, а стервятники по трое кружатся на фоне луны, и тому подобное. И никто не знают, откуда берутся эти слухи. И, — он понял, что она смотрит прямо на него, — как-то ночью один юноша из дворцовой челяди рассказывал у Ситапары, что кто-то из верховной троицы — либо старый раджа, либо рани, либо деван — дает взятки мистеру Делламэну и делает это уже давно.