Помните расхожее клише: «Россия пытается вступить в ВТО с 1994 года»? Звучит забавно, если учесть, что ВТО появилась на свет 1 января 1995 года. На самом деле противоречия нет: формально человечество вынашивало Всемирную Торговую организацию восемь лет — с сентября 1986 по апрель 1994 года. Но это только формально. Первая попытка создания международной торговой организации была инициирована США еще в 1944 году! Инициирована, а затем собственноручно похоронена. Почему? Ответ на этот вопрос и станет ключом к пониманию метаисторической сути ВТО.
Bretton Woods, Бреттонский лес — в этом живописном местечке Нью-Хэмпшира в разгар Второй мировой войны (июль 1944 года) прошла международная конференция, подарившая человечеству два ключевых инструмента Нового мирового порядка — Международный банк по реконструкции и развитию (МБРР, сегодня — одно из пяти подразделений Всемирного банка) и Международный валютный фонд (МВФ). Момент для конференции был выбран исключительный: Россия и Европа лежали в руинах, Япония уверенно стиралась в пыль ковровыми бомбардировками, а Соединенные Штаты цвели буйным цветом, наращивая экономический и военный бицепс на питательном бульоне колоссальных военных заказов. На момент подписания соглашений в Бреттонском лесу, США обеспечивали половину мировой добычи угля, две трети нефти, более половины электричества, обладали 80 % мирового запаса золота, почти всем свободным инвестиционным капиталом и атомной бомбой, практически готовой к применению.
Можно много говорить о плюрализме мнений и 730 делегатах, представляющих на конференции в Бреттонском лесу 44 страны мира, однако нужно обладать весьма экстравагантным воображением, чтобы заподозрить повестку дня в наивной беспристрастности. Вся система правил, регулирующих процедур, надзирающих структур и курирующих организаций, апробированных в пакете так называемых Bretton Woods Agreements, подчинялась глобальной сверхзадаче: оформлению де-юре давно сложившейся де-факто экономической и финансовой доминанты Америки.
Показательной особенностью конференции в Бреттонском лесу стало учреждение двух банковско-финансовых международных организаций и ни одной — торговой. Изначально предполагалось, что МВФ и МБРР обретут целостность и гармонию в МТО — Международной торговой организации (International Trade Organization), которая станет проводником в жизнь «идеалов экономической свободы и процветания», что в переводе с оруэллианского означало: «Обеспечит Соединенным Штатам беспрепятственное проникновение на все торговые рынки мира». Однако МТО не срослась: ни в 44-м на конференции в Бреттонском лесу, ни в последующие годы.
Место Международной торговой организации в пакете соглашений Бреттонского леса занял лишь проект соглашения по тарифам и торговле. На основе этого проекта три года спустя в Гаване, на конференции Организации объединённых наций, состоялось подписание Генерального соглашения по тарифам и торговле (General Agreement on Tariffs and Trade, ГАТТ), которое на протяжении 45 лет успешно регулировало торговые отношения между странами.
Надо признать, что решение отказаться от торговой организации в пользу торгового соглашения пришло не сразу. Довольно продолжительное время Соединенные Штаты не теряли надежды и параллельно с ГАТТ продвигали проект МТО, который прошёл все стадии от коллективного обсуждения до предварительной ратификации. Так, в июле 1945 года Конгресс США уполномочил президента Трумана провести переговоры со своими ближайшими союзниками по созданию единой торговой организации. В феврале 1946 года по инициативе Соединенных Штатов Комитет ООН по социальным вопросам и экономике принял проект резолюции по созыву конференции, призванной составить и утвердить хартию МТО. Подготовительный комитет занимался разработкой хартии на протяжении всего 46-го и последующего 47-го годов. В марте 1948 года в Гаване состоялось торжественное утверждение хартии МТО, после чего … инициатива спустилась на тормозах. Два с половиной года президент Труман представлял хартию МТО Конгрессу на утверждение, а Конгресс исправно её заворачивал. На том основании, что МТО, якобы, является вмешательством во внутренние дела США. 6 декабря 1950 года Гарри Труман сдался, заявив о прекращении лоббирования Международной торговой организации.
Очевидно, что «вмешательство во внутренние дела» — не более, чем демагогическая отговорка: нельзя одной рукой интенсивно развивать проект, а другой — его сворачивать. В равной мере наивна и гипотеза, согласно которой истинная причина отказа Конгресса США ратифицировать МТО скрывалась в многочисленных поправках, внесенных в хартию организации в процессе её обсуждения международными «партнерами» США. Эти поправки якобы вывели де-факто международную торговую организацию из-под контроля Америки, что, разумеется, никак не могло устроить первую державу мира.
На самом деле ларчик открывался просто: сфера международной торговли в том виде, как она была представлена в середине прошлого века, сама по себе не поддавалась регулированию и контролю со стороны любого из её участников! Можно не сомневаться: если бы Соединенные Штаты сумели изыскать хоть какую-нибудь рычаг формального подчинения своей воле международных торговых отношений, они бы нашли подходящие слова и жесты для того, чтобы выстроить по ранжиру всех своих «партнёров», чья экономика и политическая воля пребывали в жалких руинах после Второй мировой войны. Страна, только что сбросившая на Хиросиму и Нагасаки атомную бомбу, не могла обеспечить хартию МТО в выгодном для себя виде? Я вас умоляю!
В том-то и дело, что «выгодной» для США хартии Международной торговой организации не существовало даже в теории! Традиционная торговля с миллионами её участников и миллионами живых товаров и услуг не поддается контролю и принуждению в принципе, в противном случае нам придётся иметь дело уже не с торговлей, а с Госпланом СССР. Соединенные Штаты элементарно не могли заставить покупать каких-нибудь австралийцев американские часы, а не швейцарские, американские костюмы, а не английские, американские духи, а не французские. Единственно возможное и реалистичное регулирование международных торговых отношений заключалось в двухстороннем и многостороннем взаимовыгодном устранении технических барьеров на пути свободной торговли, таких как таможенные пошлины, тарифы, квоты и лицензирование. А для устранения таких барьеров вовсе не требовалась самостоятельная организация, достаточно было простого соглашения!
Таким соглашением и явился ГАТТ, который, как мы уже отметили, на протяжении 45 лет самым замечательным образом регулировал отношения международной торговли, демонстрируя впечатляющие результаты:
— Сессия в Женеве (апрель 1947): устранение 45 тысяч тарифных ограничений на сумму в 10 миллиардов долларов;
— Сессия в Аннеси (апрель 1949): устранение 5 тысяч тарифных ограничений;
— Сессия в Торкей (сентябрь 1950): устранение 8700 тарифов;
— Сессия в Женеве (январь 1956): снижение тарифов на 2,5 миллиарда долларов;
— Сессия «Дуглас Диллон» (сентябрь 1960): снижение тарифов на 4,9 миллиарда долларов;
— Сессия «Кеннеди» (май 1964): снижение тарифов на 40 миллиардов долларов (!) и первое в истории анти-демпинговое соглашение.
Успешная и даже блистательная поступь ГАТТ продолжалась до сентября 1986 года, пока на т. н. Уругвайском раунде не возобновились разговоры о неполноценности простого международного торгового соглашения и необходимости создания специальной международной организации.
Наше видение подлинных (в отличие от декларированных) причин, по которым ГАТТ переделали в ВТО, определяется суждением здравого смысла. В рамках здравого смысла единственным концептуальным отличием организации от соглашения (то есть простой договоренности) является мера принуждения. Соглашение может лишь увещевать, а организация — принуждать. Вся структура ВТО выполнена таким образом, чтобы мобилизовывать по первому требованию эффективные средства принуждения членов этой организации к выполнению определённых взятых на себя обязательств.
Следует также иметь ввиду, что важнейшим фактором принуждения является вовсе не его объект, а субъект — то есть некая сущность, во имя которой это принуждение выполняется. В случае с международной торговой организацией субъектом эффективного принуждения может быть только определенный товар или услуга. В 40-е годы в условиях реальной экономики, наполненной живыми товарами и живыми услугами, эффективное принуждение было невозможно в принципе — именно по этой и никакой другой причине не состоялось рождение МТО! Во второй половине 80-х годов сформировался целый пласт виртуальных товаров и услуг, которые:
а) монопольно генерировались «золотым миллионом» (США, Евросоюзом и Японией) и