Читать интересную книгу Призрак Рембрандта - Пол Кристофер

— Об этом я не забываю, — заверил ее Билли. — Честно говоря, мне не терпится еще раз встретиться с теми ребятами.

— Такие истории очень эффектно выглядят в кино, но, поверь мне, в жизни все немного иначе.

Ей не надо было долго копаться в памяти, чтобы вспомнить тело человека, погибшего на рельсах в Италии, или мальчика, убитого у могилы в каирском Городе мертвых. За свою короткую жизнь Финн не раз видела насильственную смерть и точно знала, что в ней нет ничего красивого, мужественного или возвышенного — только боль, страх и горячий, острый запах свежей крови. Кофе вдруг показался ей горьким, а жара — угнетающей.

— А где наше судно? — спросила она.

— Я уже созвонился с агентом. Оно подойдет к причалу в гавани Джуронг сегодня в полночь. Думаю, нам надо его встретить.

В одиннадцать вечера «Королева Батавии» сбавила ход, а потом и вовсе остановилась на восточном подходе к Сингапурскому проливу, примерно в миле от острова Сентоса и на благоразумном отдалении от оживленного морского пути, ведущего в большой контейнерный терминал в бухте Кеппель. Морской порт Сингапура протянулся на много миль от Джуронга на западе до залива Марина-Бей на востоке, и терминал Кеппель был лишь небольшой его частью. Когда-то давно небольшие суда вроде «Королевы Батавии» проходили прямо по Джохорскому проливу, разделяющему Сингапур и Малайзию, но после постройки в двадцатых годах дамбы и автомобильного шоссе он был закрыт для навигации.

— Я не смогу торчать тут всю ночь, — выйдя на палубу, предупредил Брини Хансон. — Нас в любой момент может засечь морская полиция.

Напряженно прищурившись, он вглядывался в темноту. Ночь выдалась непроглядно черной: на небе не было ни луны, ни звезд, а море казалось почти неподвижной чернильной лужей. Единственным источником света служили желтые окна отелей на острове Сентоса да дрожащее, призрачное зарево над далеким центром Сингапура.

— Терпение, капитан, — отозвался из темноты Ласло Арагас.

Как и во время их первой встречи, он был в белоснежном костюме, сверкающих туфлях и надвинутой на самые уши белой шляпе. Не хватало только черных очков, но и без них вид у Арагаса был достаточно зловещий. На шее у него, на кожаном ремне, висел русский армейский бинокль ночного видения. Рядом с двумя мужчинами на палубе громоздились уже поднятые из трюма ящики с эмблемой «Слазенгера». На мостике нес вахту Эли Санторо, готовый в любой момент дать в машинное отделение команду «Полный вперед!».

— Вам легко говорить, — сердито отозвался Хансон, — а мне совсем не хочется оказаться в тюрьме Чанги из-за ваших теннисных мячиков.

— Ручаюсь, что вы там не окажетесь. Во всяком случае, из-за меня. — Арагас поднес к глазам бинокль и через пару минут удовлетворенно произнес: — А вот и они. Хотите взглянуть, капитан?

Хансон кивнул, и Арагас снял с шеи бинокль — очень аккуратно, ни на миллиметр не сдвинув шляпу. За шесть дней, прошедших после отплытия из Маривелеса, капитан ни разу не видел своего пассажира без этого головного убора. Питался тот у себя в каюте, но и там, по утверждению Базуки, стюарда родом с Самоа, никогда его не снимал.

Хансон поднес бинокль к глазам, и мир сразу же сделался ядовито-зеленым. В трехстах ярдах справа по борту он разглядел очертания приближающегося быстроходного катера. Его острый нос взрезал воду, оставляя по бокам два пенящихся зеленых буруна. Даже в этом странном цвете очертания катера и широкая темная полоса по его борту не оставляли сомнений — это был один из дюжины водометных судов «Родман-55» береговой охраны Сингапура. Запускать двигатель не имело никакого смысла: «родманы» на спокойной воде легко делали тридцать пять узлов, а старушка «Королева» не смогла бы выжать из себя и половины этой скорости. Дергаться бесполезно — они попались.

Хансон резко повернулся к Арагасу:

— Мерзавец!

— Немного коварства иногда приходится очень кстати, — безмятежно отозвался тот.

Хансон чувствовал, как узлом сворачиваются внутренности. Выходит, все кончено?

— Я еще успею переправить тебя за борт, гнида! — Он выхватил из кармана складной нож и, нажав на кнопку, выкинул лезвие. — А сначала вспорю тебе брюхо, чтобы акулы поскорее нашли угощение!

— Не делайте глупостей, капитан. Все мои люди отлично вооружены, а на катере установлен пулемет пятидесятого калибра. И еще на нем имеются четыре самонаводящиеся торпеды. От вашего судна через минуту останется куча металлолома. А сами вы умрете еще до прибытия акул.

Катер тем временем приближался. У него на носу вспыхнул прожектор, заливший палубу «Королевы» слепящим светом.

Эли выскочил на крыло мостика и тревожно окликнул капитана:

— У нас проблемы, мастер?

— Сообщу, когда сам разберусь! — крикнул в ответ Хансон, и старший помощник снова скрылся в рубке. — Так вы, выходит, из полиции? — повернулся он к Арагасу.

— Почти. Почти, капитан. Слышали что-нибудь о СПКБ?

— Частный шпионаж?

Сокращение «СПКБ» означало «Служба промышленной и коммерческой безопасности» — подразделение полиции Сингапура, занимающееся промышленными преступлениями и разведкой и финансируемое частным капиталом.

— Да. Но лично я занимаюсь борьбой с терроризмом.

— А что, в наши дни кто-то занимается чем-то другим? — презрительно фыркнул Хансон. — С терроризмом сейчас только ленивый не борется.

— А терроризм, как вам, вероятно, известно, — дело дорогостоящее, — спокойно продолжал Арагас, — и финансируется в основном за счет торговли наркотиками.

— Все равно непонятно, что мы-то с вами тут делаем?

— Именно то, что я вам говорил.

— Перевозим партию теннисных мячиков? — хмыкнул Хансон, указав подбородком на ящики с прыгающей пантерой.

— Вот именно, — с улыбкой подтвердил Арагас.

Катер подошел к борту, и уже через пару секунд несколько человек в камуфляжной форме быстро поднимались по трапу, спущенному за борт в ожидании гостей с Сентосы. Все они были вооружены автоматами и девятимиллиметровыми пистолетами «Сфинкс-3000» и, судя по виду, были готовы воспользоваться ими при малейшем поводе.

— Membuka dia! — коротко приказал Арагас старшему — офицеру с тремя полосками на погонах и таким лицом, точно его долго волокли по каменистой дороге.

Тот, размахнувшись, ударил прикладом по одному из ящиков. Дерево треснуло, и офицер руками отодрал верхнюю доску. Арагас подошел и извлек из ящика хорошо знакомый капитану синий тубус фирмы «Слазенгер». Держа его в руках, он вернулся к Хансону и сорвал вакуумную крышку. Раздалось негромкое шипение, и по палубе покатились четыре ярко-желтых мячика.

— Теннисные мячи, — пояснил Арагас, — фирма «Слазенгер», сорт «ультра».

— И как понимать всю эту хрень? — ошеломленно спросил Хансон, не сводя глаз с мячей.

— Эта хрень стара как мир, капитан Хансон. С ее помощью мы совершенно точно установили, на что вы готовы пойти за определенную сумму. Вы проявили себя человеком в равной степени продажным и сообразительным. Два эти качества могут очень пригодиться нам в будущем.

— Так это была вербовка?

— «Вербовка» — это слово, которое придумали американцы специально для своих полицейских боевиков. В жизни ничего подобного не существует. У меня есть полдюжины свидетелей, готовых под присягой подтвердить, что вы пытались ввезти в Сингапур контрабанду. В нашем случае совершенно неважно, что именно это было: теннисные мячи, кокаин, кокосовые орехи или шетландские пони. Вас обвинят в контрабанде того, что я сочту нужным, — это ясно?

Ясно было одно — эта скользкая гадина ловко загнала его в угол, и вывернуться, похоже, не удастся. На кону стоит его свобода и сама жизнь. Откуда-то издалека до Хансона донесся тоскливый гудок парохода. Вода мерно и безразлично плескалась о борт.

— Чего вы от меня хотите?

— Согласия сотрудничать.

— И что это значит?

— Ваше судно перешло к новым владельцам. Молодая американка и ее приятель, какой-то британский аристократ, получили его по наследству.

— Я знаю, — кивнул Хансон. — Они ждут нас в Сингапуре.

— Кроме того, нам стало известно, что человек по имени Хан проявляет к этим людям значительный интерес. Вам известно это имя?

— Разумеется. Оно известно всем, кто плавает в этих местах. Вы говорите о пирате?

— Ну, сам-то он себя пиратом не считает. С пиратами легко иметь дело — ими движет только жажда наживы, а эту жажду нетрудно утолить. А наш Хан считает себя революционером. Это фанатик-идеалист и, подобно Бен Ладену, уверен, что Бог на его стороне. Нет на свете никого опаснее, чем глубоко верующие люди, можете поверить мне, капитан. С ними невозможно договориться при помощи конверта с наличными.

Арагас нашел глазами офицера с тремя полосками и щелкнул пальцами. Тот немедленно начал раздавать короткие, резкие команды своим подчиненным. Люди в форме подхватили ящики и принялись перегружать их на патрульный катер.