В большом пустом доме было не так одиноко, а с системой «умный дом» они прекрасно интегрировались. Могли подать что нужно и пыль смахнуть. Но двух одновременно он никогда не включал.
Хотя вот уже месяц он не включал ни одну. Даже забыл последние имена, которые ставил им до сброса настроек и чистки памяти. И аккумуляторы были вытащены.
Конечно, годились они не только для уборки. Любой взрослый человек поймет. Но, во-первых, у него возраст уже не тот, и самочувствие в последний год не ахти, а во-вторых, нельзя отвлекаться от дел. Странно, но почему-то близость даже с такой женщиной вышибала из колеи сильнее, чем виртуальная стрелялка. Инстинкт верил, обманывался, заставлял думать о бездушной железяке и привязываться к ней. А это лишнее.
Ладно, хоть не надо их в рестораны водить и свидания лишены тягостных пауз, обид и недомолвок. Кастомизация внешности от фирмы производителя была выполнена идеально под его вкус, впрочем, он мог поменять эти параметры в любой момент. Цвет кожи, расу, возраст, комплекцию. Разве что рост был неизменен, да и пол им сменить было нельзя, ха-ха. Но ему и не требовалось. Как установили маркетологи, мужчины — по крайней мере, гетеросексуальные — приобретут робота в женской комплектации, то есть гиноида (gynoid) — даже если никогда не планируют заниматься с ним… точнее с ней, чем либо, кроме прогулок по лесу и приготовления пищи. Просто чтобы радовала глаз.
Видела бы Ольга — конечно, прокляла бы его. Она всегда была ревнивой, даже переписку его читала. Хотя поводов никогда не давал.
Да, они неживые. Но на вопрос «А как же душа?» он ответил бы по-еврейски, встречным: «А у многих ли людей она есть? И многие ли из тех, у кого душа имеется, готовы раскрыть ее даже близким?».
После душа Виктор Семенович прилег на диван на одну секунду, помня про собаку, но диван сам принял нужную форму, наивно думая, что хозяин расположился надолго.
Кроватный столик уже был тут как тут. Эта штука умела не только регулировать свою высоту, не только была сама трехмерным экраном и обладала объемной памятью. В нее еще был встроен универсальный порт, который мог читать хоть мемо-карты, хоть любые древние накопители: даже флешки и экзотические Memory Stick Pro. Все, кроме разве что дискет и перфокарт. В столик была встроена система для акустической левитации пищи, которая воплощала в жизнь мечту одного из персонажей Гоголя. Можно было есть маффины, пончики, куски чизкейка, не рискуя запачкать пальцы в глазури или креме.
Чертыхаясь, Виктор Семенович отпихнул ногой приставучий столик, встал и вышел в холл, прицепил обычный кожаный поводок к потертому ошейнику отчаянно скулившей собаки и вышел с ней во двор.
Дал ей сделать свои дела, порезвиться и побегать двадцать минут, а сам тем временем медитировал, глядя, на облака в небе и на лес за рекой. Лес был настоящий, а не посадки шириной в сто метров. Там начиналась территория национального парка «Лосиный остров». Почти элитное место.
Он в свое время радовался, когда недорого отхватил этот дом у старого знакомого, который сильно нуждался в деньгах. Щелковской район, недалеко от Звездного городка, с видом на лес, озеро в километре и шоссе именно на таком расстоянии, на каком нужно. С двумя гектарами земли и фруктовым садом. Что еще надо? И все это за деньги, на которые и половину квартиры в столичном муравейнике постройки времен миллениума не купишь.
Если бы мир действительно пережил потоп — он бы заметил неудобства от этого факта нескоро. Не раньше, чем через месяц. Хотя все коммуникации к дому были подведены, включая газ, тот мог быть полностью автономным, как корабль. Линии электропередач, как и везде в цивилизованных местах, не уродовали пейзаж. Но в летние погожие дни дом чаще продавал энергосети избыточную энергию от солнечных панелей, чем покупал ее. И все это он делал без участия хозяина.
Пока Муму оббегала кусты и гоняла шмелей — Виктор Семенович отстегнул ее ненадолго, хотя доверия ей пока не было, уже один раз паршивка пыталась удрать за чьей-то кошкой — старик смотрел на увитый лианами забор соседа-менеджера биотехнологической компании. Потом на переливчатый ажурный забор соседа-дизайнера, менявший цвет в зависимости от настроения — то ли хозяина, то ли наблюдателя. Потом на плывущие по небу облака.
Вдохнул запах скошенной травы и увядших цветов. Посмотрел, как подстригается в последний раз перед зимой лужайка. Птиц уже не было, улетели.
Маленький огород — обычный, традиционный, у него тоже был. Без всяких наворотов. Иногда он даже возился на нем сам, ему нравилось работать руками. Но сейчас овощи с открытого грунта уже были убраны, земля стояла голой. Остались только оранжереи. В них растения будут давать урожай круглый год.
Неужели это все достанется сыну? Интересно, сколько ему понадобится времени, чтобы выгодно… или хотя бы без потерь продать это «дворянское гнездо», добавить еще малую толику к своим капиталам? Нет, дело не в том, что жалко, что гложет жадность. Этого нет. Но есть горячее желание жить и видеть эту картину и завтра, и через десять лет…
Вдруг он вспомнил о своих обязанностях главы банды. О подопечных в игре. Надо все же разобраться, что там случилось.
Виктор Семенович развернул экран — по стариковской привычке на столике в беседке, хотя мог бы и в воздухе перед лицом. Выбрал вкладку с «Ржавыми землями». Одну из самых часто вызываемых за последний месяц.
Зажегся логотип. Суровые земли пережившей потоп Земли приветствовали смелых духом… а летающий рекламный баннер настойчиво предлагал игрокам поменять свои кровные глобо на игровые «доллары Побережья». Нет уж, дудки. Он и так столько вложил, что админам хватит и на настоящее шампанское и на живых девочек, а не только на суррогаты.
Загрузка заняла считанные секунды.
Это была олдскульная игра, поэтому тут не было полного реализма, а сохранялась определенная дискретность в духе старой школы RPG. При погружении мир воспринимался как достоверный. И мозг — глупый и наивный — почти не замечал легких нестыковок, склеек, сшивок, слишком широкого угла обзора из глаз, устойчивости тел к незначительному урону, высокой выносливости и подвижности. Всего, что упрощало gameplay.
Можно было играть и без костюма, шлема или очков. С экрана. Но мир игры был — по современным меркам — довольно статичным и бедным. И маленьким — почти плоская карта восемьсот на двести километров. Поэтому молодежь «Ржавые земли» не особо жаловала, зато ее ценили геймеры-старички. Ведь она была стилизована