Читать интересную книгу Россия и япония (История военных конфликтов) - Алексей Шишов

С древних времен японцы с большим вниманием относились к искусству военного шпионажа и бдительно следили за всеми иностранными атташе, что вносило в их работу еще больше трудностей. Военным агентом в Японии в 1898 году был назначен полковник Б.П. Ванновский. Сын военного министра, он окончил Пажеский корпус - самое привилегированное военно-учебное заведение, служил в конной артиллерии, с отличием окончил академию Генерального штаба. В Японию его назначили вместо генерал-майора Янжула, попросившего полугодовой отпуск по семейным обстоятельствам. Но получилось так, что временное назначение перешло в постоянное, и Ванновский остался военным агентом вплоть до 1903 года.

Ванновский пробыл в Японии почти весь предвоенный период. Из-за отсутствия сети агентуры и незнания японского языка военный агент России видел лишь то, что японцы хотели показать. Ко всему прочему Ванновский, несмотря на добросовестность, был абсолютно некомпетентен в вопросах "тайной войны". В Главном штабе стали замечать, что из Японии, с которой Россия находилась уже на грани войны, поступает очень мало разведывательных донесений, притом с информацией, не представляющей стратегического интереса. Только тогда генерал-квартирмейстер Главного штаба принял решение о замене военного агента в Токио.

Преемник Ванновского, полковник В.К. Самойлов, обладавший незаурядными качествами разведчика, в рапорте от 24 мая 1903 года сообщал в Главный штаб: "Все, что касается численного состава армии в Японии, составляет большой секрет, и достать какие-либо сведения можно только случайно. Сведения же, сообщаемые мне иностранными военными агентами, хотя и разнящиеся от наших, не могут считаться достоверными".

Полковник В.К. Самойлов сумел наладить сбор разведывательной информации среди дипломатического корпуса, аккредитованного в Японии, прежде всего иностранных военных атташе. Самойлов сумел уловить интенсивный характер подготовки империи на Японских островах к войне с Россией. Так, в рапорте от 27 ноября 1903 года, среди прочего, говорилось:

"Произведя приблизительно верный подсчет наших сил, они (иностранные военные агенты. - А.Ш.) того убеждения, что мы будем разбиты до подхода подкреплений. Правда, они берут за основание несколько другие данные, а именно: флот наш они считают безусловно слабее японского, высадку первых четырех дивизий предполагают в Чемульпо через две-три недели после объявления мобилизации, когда, прибавляют они, флот наш уже будет разбит; высадку следующих четырех дивизий - еще через две недели и последних двух еще через неделю; в общем, считают, что через два месяца после объявления мобилизации на р. Ялу будет сосредоточено десять дивизий, тыл которых будет прикрываться резервными (территориальными) войсками. Они не предполагают, чтобы до решительного боя японцы послали бы на материк все двенадцать дивизий, а только десять и часть территориальных войск. Силы наши они считают в 6 дивизий (72 батальона) и полагают, что против 120 батальонов этого недостаточно".

Изложенные в рапорте полковника В.К. Самойлова сведения подтвердились в дальнейшем ходом военных событий. Однако эта разведывательная информация из Токио командованием русской Маньчжурской армии к сведению принята не была.

Для того чтобы Россия не успела к началу войны разместить на Дальнем Востоке необходимое количество войск и боеприпасов, японцы умело занижали данные о численности своей армии. Такое дезинформирование и сокрытие численности японской армии стало одной из причин того, что руководители Военного ведомства России до самой войны не предприняли каких-либо серьезных мер по увеличению русской армии на Дальнем Востоке.

Уже в начале военных действий сведения о противнике, получаемые от военных агентов в Корее и Китае, доставлялись в разведотделение штаба Маньчжурской армии через разведотделение штаба царского наместника на Дальнем Востоке. Это приводило к неразберихе и недоразумениям, которые к тому же усугублялись взаимной неприязнью, характерной для взаимоотношений генерала от инфантерии А.Н. Куропаткина и адмирала Е.А. Алексеева. Отсутствие согласованности между ними сказалось и на деятельности русской военной разведки.

Сведения, добываемые военными агентами, касались в основном тыла японской армии. Их донесения поступали в штаб командующего Маньчжурской армии кружным путем - через Китай или Европу - и почти всегда опаздывали. В начале же 1905 года после неудачного сражения под Мукденом японцам удалось захватить русские штабные документы с обзорами данных военной разведки. В результате этого русские агенты в Японии оказались на грани провала и многих пришлось отозвать.

В мирное время русское военное командование не разработало никакой системы организации тайной агентуры в специфических условиях дальневосточного театра военных действий. Не оказалось ни квалифицированных кадров лазутчиков, ни разведшкол для подготовки агентуры из числа местных жителей.

Между тем японцы задолго до начала войны создали в Маньчжурии широкую сеть резидентуры и подготовили кадры разведчиков. В Инкоу и Цзиньчжоу существовали организованные японцами специальные школы для подготовки тайной агентуры из китайцев. Русское командование только в мае 1905 года основало подобную школу. Ее возглавил редактор издававшейся на средства русской администрации в Маньчжурии газеты "Шенцзинбао", который в области разведки был абсолютно некомпетентен. Вполне понятно, что школа не оправдала надежд командования Маньчжурской армии и через два месяца ее закрыли.

Агенты вербовались, как правило, из среды простого крестьянского населения, которые по причине низкого культурного уровня мало подходили для разведывательной службы. Из-за недостатка финансов русская военная разведка была вынуждена отказаться от вербовки агентов из наиболее грамотной части местного населения - высокопоставленных китайских чиновников, крупной буржуазии, торговцев, которые зачастую сами предлагали свои услуги.

В конечном счете подобранная наспех и неподготовленная в профессиональном отношении агентура не принесла существенной отдачи. Один из современников писал по этому поводу, что русские, зная, что серьезные люди без тайной разведки войны не ведут, завели ее у себя больше для очистки совести, чем для надобности дела. Вследствие этого она играла роль "приличной обстановки", какую играет роскошный рояль, поставленный в квартире человека, не имеющего понятия о клавишах.

Положение русского командования в войне с Японией, причем с самого ее начала, было поистине трагичным. Они имели перед собой противника, о котором имели самый минимум сведений. Не располагая современными и надежными данными о противной стороне, русское командование зачастую уподоблялось боксеру, выходящему на ринг с завязанными глазами.

Для высшего государственного руководства России до и уже в ходе русско-японской войны была характерна полная беспечность в отношении сведений, составлявших военную тайну. В отчете одного из разведывательных отделений русской армии с тревогой констатировалось:

"...Печать с каким-то непонятным увлечением торопилась объявить все, что касалось наших вооруженных сил... не говоря уже о неофициальных органах, даже специальная военная газета "Русский инвалид" считала возможным помещать на своих страницах все распоряжения военного министра. Каждое новое формирование возвещалось с указанием срока его начала и конца. Все развертывания наших резервных частей, перемещение второстепенных формирований вместо полевых, ушедших на Дальний Восток, печаталось в "Русском инвалиде". Внимательное наблюдение за нашей прессой приводило даже иностранные газеты к правильным выводам, - надо думать, что японский Генеральный штаб... делал по сведениям прессы ценнейшие заключения о нашей армии".

Япония, так же как и Германия, в это время была мировым лидером в области организации военной разведки. Правящие круги Японии приоритетное значение шпионажу придавали в истории страны Восходящего Солнца всегда. Еще в средние века в государстве на Японских островах была создана такая система полицейского шпионажа и притом в таких размерах, которые были совершенно немыслимы для стран Европы того времени.

С последнего десятилетия XIX столетия начинается внешний шпионаж, который был крайне необходим для осуществления внешнеполитической экспансии Японской империи. Толчком к началу организации массового сбора разведывательной информации о России стало строительство Великой транссибирской магистрали. В Токио быстро поняли, что с окончанием ее строительства страну Восходящего Солнца ожидает действительно опасное соседство. "Уже с 1890 года, - писал один из наших (российских) агентов в Токио, - ...заметное волнение охватило Японию. Начали появляться в печати статьи, побуждавшие не пренебрегать изучением и разъяснением этого вопроса; многие лица стали... обращаться к начальнику нашей духовной миссии, к посланнику с просьбой дать или указать учителей русского языка".