Сона стерла катившиеся по лицу слезы. – Мои родители были прекрасными людьми!
– Это расплата за прошлый грех. Очень большой грех. Твоя мать хочет, чтобы ты узнала. Слушай ее знаки и ничего не бойся. Она не причинит тебе зла.
Шаманка замолчала, давая понять, что больше ничего не скажет. Она сидела ровно, как статуя, но Сона не могла просто так уйти. Растерзанная ее словами, она вновь и вновь задавала вопросы, но старуха упрямо молчала.
– Сколько я вам должна? – наконец, отчаявшись добиться от нее ответов, раздраженно спросила Сона, открывая сумку. Она была расстроена, зла и сбита с толку.
– Нисколько. Я тоже отработала свою часть кармы. Уходи.
Сона захлопнула сумку и поднялась на ноги. Наверное, в таких случаях принято хотя бы говорить «спасибо», но у нее не повернулся язык. Она настолько растерялась, что едва не ушла босиком, сделав пару шагов по острому гравию дорожки. Вернувшись назад, надела кроссовки и бегом кинулась подальше от этого жуткого места.
«Шарлатанка! – зло стирая слезы, Сона быстро шла к остановке, печатая шаг. – Что эта старуха вообще несла? Грехи прошлого? Насильственная смерть? Чушь собачья!» Родители были для нее всем: примером, опорой и поддержкой. Даже прожив в браке двадцать с лишним лет, они сохранили свои чувства. Конечно, мама с папой часто ругались, ревнуя друг друга к каждому столбу, но Сона всегда считала, что это из-за большой любви. Родители в ее сознании остались образцом отношений, которые должны быть между мужчиной и женщиной. Поэтому представить, что они когда-то сделали что-то плохое, она не могла.
Однако посещение шаманки было не совсем бесполезным: она хотя бы узнала, что ее преследует не злой дух, а родная мама. Сейчас, вспоминая свой сон, колыбельную и нежное «девочка моя», она поняла, что иначе и быть не могло. Это мама. Ее присутствие успокаивало, и, если она хочет передать какое-то послание, Сона выяснит, что это.
Мрачный переулок закончился оживленной, ярко освещенной улицей, и Сона вдруг нос к носу столкнулась с Хваном.
– Ты что здесь делаешь? – поразилась она.
– Живу, – Хван указал на двухэтажный дом на другой стороне улицы. – А ты?
– Встречалась кое с кем, – пробубнила Сона, неловко отворачиваясь.
– Ты что, плакала? – Хван наклонился, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Что случилось?
– С чего мне плакать? Тебе показалось. Ветер сильный.
– Точно? Тебе нужна помощь? – Хван все никак не унимался, а Сона очень хотелось закрыть эту тему. Во всяком случае, пока она не уложит в голове все свои мысли.
– Нет, все в порядке, правда. Спасибо, – улыбнулась она через силу.
– Ну, как скажешь… – неуверенно протянул парень и тут же широко улыбнулся. – Тогда… если все точно в порядке, – вкрадчиво добавил он, – может, пойдем ко мне? Ты мне обещала ужин, а я только вчера купил новый набор для барбекю.
Сона саркастично усмехнулась.
– Сейчас договоришься, и я куплю тебе еду на вынос в «Бургер Кинге»! – Она показала ему язык. Периодические двусмысленные намеки Хвана ее не раздражали. Им обоим нравился невинный, ни к чему не обязывающий флирт, который слегка задевал что-то в душе, придавая их общению дополнительные краски. – Пойдем лучше выпьем. Я плачу́.
– Идет! – обрадовался Хван и неожиданно наклонился чуть ближе. – Но, если что, имей в виду, мои двери для тебя всегда открыты.
– Да перестань! – Сона шутливо толкнула его в грудь, вдруг ощутив странное смущение. Удивившись самой себе, она подняла голову, встретившись с лукавым прищуром необычных глаз. Было в них что-то будоражащее, и Сона только сейчас осознала, что Хван – мужчина. И довольно привлекательный мужчина. – Пошли уже…
Она зашагала по улице, произвольно выбрав направление. Через пару секунд Хван догнал ее и стал лепетать что-то про работу, рассказывая интересные случаи с туристами на экскурсиях. Сона слушала вполуха, погруженная в свои мысли обо всем, что случилось с момента приезда. Ее душевное равновесие было безвозвратно утрачено, и ей очень хотелось вернуться в самое начало, когда она приняла решение поехать на Чеджу. Возможно, стоило остаться в Сеуле? Но при всех минусах ее переезда Сона не могла не отметить, что в родном городе имелись определенные плюсы. И один из них шел сейчас рядом с ней.
– Может, поедим острых свиных ножек с соджу? – предложил Хван, останавливая Сона за руку возле вывески «Чок паль».
– Почему бы и нет, – равнодушно пожала она плечами, открывая дверь.
Жуткое послевкусие после шаманки постепенно отступало в гуще людей и голосов. А обаятельная белозубая улыбка Хвана окончательно прогнала неприятные ощущения.
– И все-таки, что ты здесь делала и почему плакала? – Никогда не сдающийся Хван вернулся к теме после двух бутылок соджу, которые они выпили за первые полчаса.
Сона заметно расслабилась и сейчас, глядя в блестящие глаза старого друга, вдруг решила сказать правду.
– Ходила к шаманке.
Узкие глаза Хвана распахнулись настолько, что стали почти круглыми. Он опустил на стол полную рюмку, которую не донес до рта.
– К шаманке? Ты серьезно? Зачем?
Сона опрокинула в рот полную рюмку и поморщилась.
– Со мной происходит что-то странное…
Пока она пересказывала все, что с ней произошло за последние дни, Хван слушал ее, открыв рот, и с каждым сказанным словом все больше хмурился.
– Чертовщина какая-то, – с сомнением протянул он. – Если шаманка сказала правду, то это означает, что тебя преследует призрак твоей матери, который хочет тебе раскрыть какую-то тайну прошлого?
– Судя по всему, да. Звучит дико, но после всего, что случилось, я склонна в это верить, – кивнула Сона, нетвердой рукой наполняя очередную рюмку в надежде, что сегодня вырубится и будет спать без сновидений.
– Ты должна поговорить с бабушкой, иного способа что-то узнать я не вижу, – серьезно сказал Хван.
– Ты же знаешь, какие у нас отношения, – грустно улыбнулась Сона. – Вчера я случайно нашла в куче мусора старый мамин фотоальбом, и бабуля так разозлилась, как будто я сделала что-то ужасное.
– Серьезно? Это странно… На фотографиях было что-то необычное?
– Да нет, ничего особенного… – Сона попыталась припомнить. – Там были мамины снимки в школьные годы. И много совместных фото с какой-то ее подругой. Но я ее не знаю, наверное, они давно перестали общаться.
– Школьная подруга? – глаза Хвана пристально смотрели на Сона. Его взгляд стал задумчивым, словно он о чем-то напряженно размышлял. – Как ее звали?
– На обратной стороне одной из них было написано что-то вроде «Мы с Минхи подруги навечно», – ответила она, чувствуя, как разум затуманивается приятной легкой дымкой. Все-таки иногда алкоголь – лучший анестетик.
Хван смотрел в стол, о чем-то глубоко задумавшись.
– И шаманка сказала, что твоя