Читать интересную книгу Люди и спецслужбы - Геннадий Водолеев

е) Не следует домысливать в сторону демонизации варианты ситуаций взаимодействия со спецслужбой, преувеличивать их значение в личном и социальном планах, пытаться глубоко конспирировать при любых контактах с сотрудниками служб госбезопасности — то, что необходимо они организуют сами и намного лучше. Следует воспринимать любые взаимодействия с ними по своей сути не более чем разновидность деловых встреч.

ж) Не следует впадать в состояние ступора при выказывании интереса к вам со стороны спецслужб: открытые контакты — свидетельство того, что вас числят законопослушным. Настоящую профессиональную работу по своей персоне человек если и замечает, то где-то уже на завершающих стадиях процесса.

з) Несмотря на закрытость и многозначительную загадочность спецслужб, их сотрудники вполне земные, разумные люди и отлично ориентируются, кто есть кто: с достойными, некорыстными людьми ведут себя подобающе.

Зная же о существовании множества разнообразных «сетей» разного рода осведомителей, но не имея возможности выяснить доподлинно, кто есть кто из окружающих, из деловых партнеров, коллег, проще предположить наличие в их среде чьих-либо информаторов и совершать действия, высказываться по любым вопросам с учетом этого предположения.

И в какую бы часть света, в каком бы обществе ни пришлось пребывать любому — невидимая «мировая паутина» любого толка всегда будет рядом так же естественно и неотвратимо, как регулировщик движения на городских перекрестках.

В этом мире в большей безопасности не тот, кто всех боится, от всего шарахается, прячется, но тот, кто больше знает о характере опасности и владеет навыками управления сложными и небезопасными процессами.

Мы с тобой одной крови…

Оказавшись в окружении незнакомых людей (поезд, теплоход, самолет, командировка в чужой город и т.п.), любой человек, налаживая отношения, сначала попытается опознать «своих»: по профессиональной принадлежности, происхождению, социальному положению, корпоративно — клановой общности и другим значимым социальным идентификационным признакам. Буде такие обнаружатся — становятся «опорными» субъектами жизни (пусть и недолгой) в новой среде. Вне круга «своих» остальные прочие идентифицируются по иному набору признаков: национальность, конфессия, умный, добрый, лукавый, лживый, хитрец, злодей и т.п. Для «своих» же этот набор опознавательных свойств имеет второстепенное значение.

Существуют безошибочные опознавательные знаки, к примеру, у якудза, масонов, иезуитов, у многих иных. С военными, клиром проще — форма, знаки отличия. Следствия такого «опознания» весьма существенны: «свой», как правило, подлежит защите в любых экстремальных ситуациях против любого рода опасностей, любых иных людей. Зачастую не принимая в расчет никаких законов, никаких заповедей: в бою — главное выжить, победить, спасая и прикрывая товарищей по оружию любой ценой.

Сотрудники спецслужб, в отличие от многих прочих, знаков отличий, включая наколки, не носят, форму одевают только в отдельных редких случаях, вроде торжественных собраний внутри подразделений, при награждении и т.п.

Задачи служебные решают в большинстве случаев в одиночку или в составе небольшой группы, всегда — предельно скрытно, под различными легендами, так что придти в таких ситуациях на помощь «своему» бывает мудрено. Но именно в среде работников спецслужб корпоративная взаимопомощь наличествует в наибольшей степени из всех возможных, распространяясь на весь период жизни человека, что бы ни случилось.

Основы этики отношений внутрикорпоративной поддержки закладываются в главной «корпорации» любого социума — в семье: родители защищают своих детей в любых мыслимых ситуациях, даже когда они совершили тяжкие преступления, даже убийства. Интересы своих детей, братьев, родителей здесь, как правило, выше интересов любого стороннего человека, социальной группы, всего социума. Интересы человечества в этой «системе координат» вообще ничтожны, не существуют. Для футбольных фанатов болельщики чужой команды — враги, остальные — никто. А вот тот, кто с флагом любимой команды в руке — роднее единокровного брата. Примерно такие же предпочтения в сплоченных молодежных дворовых группах по принципу: «Один — за всех и все — за одного!». По свидетельству историков жесткое следование этому принципу предписывалось в воюющей армии Чингисхана: если кто-то из «десятка» попадал в плен — уничтожались все остальные за то, что не сумели отбить у врага своего соратника. В какой мере в боевой сумятице и неразберихе следовали этому предписанию — неведомо, но профилактическое действие этого жестокого постулата присутствовало в бою несомненно.

Европейское дворянство (российское, в частности) споры между представителями своего сословия разрешало на основе особого кодекса чести, но не в судах общей юрисдикции, как это принято повсеместно ныне. Судьбу офицера российского флота решало офицерское собрание боевого корабля, где он служил. Особые правила поведения существовали для каждого значимой социальной группы, существуют и во всех нынешних устойчивых социальных образованиях, профессиональных объединений, включая, соответственно, спецслужбы.

Ведущие конфессии мира имеют четкие и жесткие указания своим адептам относительно принципов взаимоотношений с представителями других религий: «О, вы, которые уверовали! Не берите иудеев и христиан друзьями: они друзья один другому. А если кто из вас берет их себе в друзья, то сам из них» (Коран, Сура 5, аят56). В свою очередь, существуют жесткие предписания иудеям, запрещающие разрешать споры между единоверцами в светских судах, предусматривающие жесткие санкции к тем, кто уступил свое имущество нееврею. Конечно, историческая практика всегда изрядно отличается от предписанного, меняясь с изменением социальных условий, но остерегающая тень догмата присутствует, несомненно, в любых исторических периодах, пока живет конфессия и ее организационные институты.

Одним словом, по жизни ни в одном обществе ни в какие его периоды «ничейных» людей, не ассоциированных в какую-либо группу, страту, практически не бывает, практически каждый кому-то — «свой». И в каждой социальной группе, общности существуют наряду с общенациональными, общегосударственными свои этические нормы поведения, часто весьма экзотичного свойства. Главная особенность подобного повсеместного положения состоит в том, что многие эти внутригрупповые, внутрисословные, внутриконфессиональные предписания не только противоречат «общечеловеческим», общегосударственным нормам, но и подавляюще доминируют над ними в жизненной практике всех этих разнообразных сообществ. Причем, практика реализации многообразных корпоративных этических норм стремится к распространению на поведение членов своих корпораций в любых как служебных, так и иных жизненных ситуациях.

С этим мощных фактором всерьез и основательно должны считаться спецслужбы, особенно в таких многоконфессиональных, многонациональных государствах, как бывший СССР и нынешние США. Когда в американских фильмах — боевиках слаженно действуют бригады полицейских, спецназовцев в составе чернокожих и белых антропоидов — это скорее попытка моделировать желательное взаимодействие представителей различных рас и культур, нежели отображение устоявшейся реальности.

Реальное же типичное восприятие среднестатистического белого человека американской действительности, определяющее его поведение и нормы взаимоотношения в политическом обществе, имеют не столь благостное, как в фильмах, содержание: «Самые лучшие соседи — это японцы. Никогда не повышают голоса. Их дома безукоризненны. Покажите мне японца на улице после десяти вечера. Вы когда-нибудь видели, чтобы японца арестовывали? А пьяного японца вы видели? А беременную незамужнюю японку? Нет, конечно. У них любовь семейного очага. Ну, а негры — это животные. Никакой любви у семейного очага. Ему мало вытеснить белого, он еще хочет и тут быть с ним на равных. Они задумали план дальнего прицела — через смешанные браки просветлить свою кожу… Они губят все, где бы они ни появились…» (Стадс Теркел. «Америка: Улица разделения», Москва, «Прогресс», 1984г., с.375).

В таком этническом столпотворении, которое представляет собой американское общество, спецслужбам США приходится реализовывать чрезвычайно сложную и тонкую взаимосвязанную систему принципов, технологий, приемов маневрирования кадрами при «опеке» своих наиболее проблемных этнических, конфессиональных групп. К примеру, с китайскими, арабскими общинами структурам ФБР, конечно, лучше всего поручать работать их соплеменникам. Но у руководителей этой спецслужбы вряд ли когда-нибудь уйдут сомнения, недоверие к таким сотрудникам, которые сами никогда в душе не примут до конца культуру и идеологию европейской расы. Значит, набирая отряд таких сотрудников, руководители ФБР вынуждены будут их особо контролировать, перепроверять, подозревать больше других. Это, безусловно, последними будет ощущаться в полной мере и заставит еще больше чувствовать свою этническую обособленность, некоторую чуждость основным задачам спецслужбы. Мир этой категории сотрудников предельно дискомфортен, отсутствие четкой профессиональной самоидентификации удерживает их самосознание в раздвоенном, расщепленном состоянии: свой среди чужих, чужой среди своих. Успешно ли решаются задачи спецслужбами США, работающим по таким технологиям, не знает никто. То, что общество экономически процветает, государство сильно, военная машина мощна, как никогда — не вся очевидная правда: численность мигрантов, их экономическое влияние при сохранении ими своей национальной самобытности стремительно растут при таком же стремительном сокращении доли белого населения, пока еще преобладающего в составе политической, деловой и финансовой элит. И далеко не факт, что «белой» элите этнические общины позволят и дальше безраздельно контролировать политическую, административную и финансовую власть, в том числе и спецслужбы, США. По крайней мере, японский капитал по своим объемам едва ли уже не превышает ранее традиционно преобладавший там иудейский.