Читать интересную книгу История человечества. Россия - Владимир Сядро

Короткое царствование Екатерины I славно в истории России открытием Российской Академии наук. Петр, задумавший это дело, не успел его закончить – целый год ушел на переписку с заграницей, ведь в России не было тогда ни одного профессионального ученого. Их всех пришлось приглашать из Германии, Франции и других стран. Императрица приняла первых академиков и благосклонно выслушала речь на латыни профессора Якоба Германа. Он приветствовал императрицу как продолжательницу великого просветительского дела Петра.

В целом в царствование Екатерины I никаких коренных перемен в государстве не произошло. Не было ни шагов вперед, ни возврата к прошлому. Это была очаровательная женщина, но слабая правительница, которая жила, по словам В. О. Ключевского, «благополучно и даже весело, мало занималась делами, распустила управление». Императрица проводила время в развлечениях, устраивала балы, празднества и пиры. Вельможи хотели управлять при женщине и теперь действительно добились своего. Некоторым недальновидным людям из окружения Екатерины показалось, что теперь они могут не особенно церемониться и с самой государыней, чья мягкость и беспечность разительно отличались от стиля правления Петра. Таким неосмотрительным оказался крупнейший церковный деятель архиепископ Феодосий, позволивший себе публично и весьма неодобрительно высказаться о персоне Екатерины и заведенных при ее дворе порядках. Строптивое поведение церковного иерарха было воспринято как бунт. Так же скоро, как и при

Петре, было организовано следствие и суд, который приговорил Феодосия к смерти. Екатерина, впрочем, продемонстрировала свое великодушие: заменила Феодосию смертную казнь заточением в монастырской тюрьме.

Женщина, сидевшая на троне, показала всем, что и в слабых женских руках самодержавная власть в России остается непререкаемой и никому не будет позволено пренебречь ею. В этом состояло поразительное своеобразие всего российского XVIII века – слабость и даже недееспособность правителя (правительницы) еще не означала слабости режима, всей структуры власти самодержавия.

Чтобы сохранить силу режима, была нужна некая структура, эту силу осуществляющая. Вступление на престол Екатерины I вызвало необходимость такого учреждения, которое могло бы разъяснять положение дел императрице и руководить деятельностью правительства, к чему Екатерина не чувствовала себя способной. Таким учреждением стал Верховный тайный совет. Он был учрежден в 1726 году по предложению П. А.Толстого и стал высшим учреждением в государстве. Совет получил право назначать высших чиновников, ведать финансами, Совету подчинялись Военная, Адмиралтейская коллегии, коллегия Иностранных дел и даже Сенат, который стал именоваться Высоким (а не Правительствующим). Сенат сначала был принижен до такой степени, что решено было посылать ему указы не только из Cовета, но даже из прежде равного ему Святейшего синода. Влияние Сената резко упало.

Членами Верховного тайного совета были назначены генерал-фельдмаршал светлейший князь Меншиков, генерал-адмирал граф Апраксин, государственный канцлер граф Головкин, граф Толстой, князь Голицын и барон Остерман. Через месяц в число членов Совета включен был и зять императрицы, герцог Голштинский, на радение которого, как официально заявлено императрицей, «мы вполне положиться можем». Таким образом, Верховный тайный совет первоначально был составлен почти исключительно из «птенцов гнезда Петрова». Но уже при Екатерине I один из них, граф Толстой, был вытеснен Меншиковым, а при Петре II и сам Меншиков очутился в ссылке, граф Апраксин умер, герцог Голштинский давно перестал бывать в Совете, и из первоначальных членов Совета остались трое – Голицын, Головкин и Остерман. Но все это будет позже, а пока вернемся во времена Екатерины.

Совет имел широкие полномочия, ограничивающие царскую власть, он стал свидетельством «монархической беспомощности» Екатерины I. Признавая за Советом роль реального правительства страны, следует подчеркнуть, что он формально состоял при особе императрицы, она была Председателем Совета. Сами «верховники» признавали, что Совет является императорским, поскольку Екатерина в нем «президентство управляет», а их долг – «токмо Ея величества ко облегчению» служить. Но, конечно, ее власть над сановниками распространялась ровно настолько, насколько это позволяли сами царедворцы. «Верховники» сообща решали все важные дела, а Екатерина только подписывала присылаемые ими бумаги.

Верховный тайный совет был чисто «абсолютистским органом» и вел свою родословную от негласных советов Петра I, именно у Петра родилась мысль о создании небольшого по составу, более гибкого, чем Сенат, постоянного органа. Его создание отвечало задаче сосредоточения власти в руках абсолютного монарха. Ту же цель преследовала при Екатерине перестройка работы коллегий (сокращение штатов, тенденция к единоначалию), местного государственного аппарата. Указом от 15 марта 1727 года предписывалось «как надворные суды, так и всех лишних управителей и канцелярии и их конторы, камериров и земских комиссаров и прочих тому подобных вовсе оставить, а положить всю расправу и суд по-прежнему на губернаторов и воевод». Екатерина I распорядилась вывести армейские полки «с вечных квартир» и расселить их подгородними слободами. Мера эта, несомненно, облегчала положение крестьян, поскольку содержание полков ложилось, по словам Ключевского, «тяжелым и обидным бременем» на деревню; постоянно «у солдат с мужиками» случались «несогласия».

Но истинным правителем государства был даже не Верховный тайный совет и не Екатерина, а князь Меншиков, всегда имевший почти неограниченное влияние на императрицу. Его и Екатерину связывала давняя дружба; по мнению многих историков, они просто нуждались в помощи друг друга, чтобы противостоять своим врагам. С первых же дней царствования Екатерины именно Меншиков стал главным человеком в правительстве и фактическим правителем России. Он сыграл решающую роль при вступлении Екатерины на престол и теперь хотел получить все сполна: власть, почет, деньги, титулы и чины. Смерть Петра освободила Меншикова от вечного страха наказания за многочисленные проступки. Теперь он был свободен! И тотчас же в нем пышным цветом расцвели те черты характера, которые он, хотя и тщетно, скрывал при жизни быстрого на расправу Петра: жадность, безмерное честолюбие, дерзкая уверенность в своем праве подавлять других людей.

Это только увеличивало и без того немалое число его врагов. Против него выступали древнейшие знатные роды Голицыных, Долгоруковых, Шереметевых, Апраксиных, которые считали светлейшего князя зарвавшимся выскочкой. Сопротивление Меншикову пытался оказать Павел Ягужинский – первый человек в Сенате. В его руки попадало немало документов, позволявших делать выводы о неблаговидных деяниях Меншикова, и Ягужинский спешил изобличить его. Но Меншикова поддерживали солдаты, могущественная гвардия, и это давало ему преимущество. Пока на троне была Екатерина I, Меншиков мог быть спокоен, но он понимал, что царствование первой российской императрицы шло к закату и борьба за власть в придворных группировках разгоралась все сильнее. Вопрос о престолонаследии снова встал во всей остроте. Некогда Екатерину удалось легко возвести на престол вследствие малолетства Петра Алексеевича, однако в русском обществе присутствовали настроения в пользу взрослевшего Петра, прямого наследника династии Романовых по мужской линии. Императрица, встревоженная подметными письмами, направленными против указа Петра I от 1722 года (по которому царствующий государь имел право назначать себе любого преемника), обратилась за помощью к своим советникам.

Вице-канцлер Остерман предлагал для примирения интересов родовитой и новой служивой знати женить великого князя Петра Алексеевича на цесаревне Елизавете Петровне, дочери Екатерины. Во избежание возможного в будущем развода Остерман предлагал при заключении брака строже определить порядок престолонаследия. Несмотря на то что противниками этого брака были Меншиков и сама церковь (не допускавшая брака тетки с племянником), он вполне мог бы осуществиться. Под влиянием Остермана Петр влюбился в свою прекрасную тетку, и от нее зависело направить это весьма горячее чувство к цели, указанной честолюбию будущей императрицы тонким немецким политиком. Но в 17 лет это честолюбие еще недостаточно окрепло. Елизавета в жизни Петра II имела гораздо большее значение, чем он в ее. Петр был еще ребенком – ему шел тринадцатый год, и в глазах гораздо более зрелой Елизаветы он едва ли мог казаться привлекательным. Тем не менее в 1727 году дружба их была очень тесной. Не обольщая своего племянника, Елизавета оторвала его от серьезных занятий и учебников. Будучи бесстрашной наездницей и неутомимой охотницей, она увлекала его с собой на далекие прогулки верхом и на охоту. Но первую любовь она познала не с ним. В том же 1727 году она серьезно увлеклась Александром Бутурлиным. Свидания с императором стали после этого нерегулярными, и вскоре их пути разошлись.