Читать интересную книгу Сокрушительный удар - Дик Фрэнсис

— В смысле?

— Каждый из них знает часть того, что знали те двое.

— Что именно?

На его решительном лице отражалось внимание и искреннее желание помочь. Я рассказал ему о двухлетке, выбравшемся на шоссе, и о виски Криспина.

Паули был ошеломлен. Я сказал:

— Из тех, кто был сегодня, Джимини Белл знал о моем вывихе — ему не раз случалось видеть мой бандаж в раздевалке, когда мы оба были жокеями. Ронни Норт знал, что я купил Речного Бога, потому что сам мне его продал. Вик Винсент знал, что я держу у себя на конюшне транзитных лошадей. Любой из них мог знать, что у меня брат — алкоголик, я этого не скрываю. Все они были в Аскоте в тот день, когда я купил Катафалка. Разумеется, они при желании вполне могли поделиться информацией. Вся беда в том, что я не понимаю, к чему им это.

Паули аккуратно стряхнул полдюйма пепла, нагоревшего на кончике сигары, помолчал, потом не спеша произнес:

— Я тебе скажу, к чему им это.

— И к чему же?

— Чтобы заставить тебя сдаться.

— Чего? — Я расхохотался. — Да ты, наверно, шутишь!

Он пожал плечами:

— Вполне возможно. Сперва слегка вздуть. Ощутимо, но не настолько, чтобы ты обратился в полицию. Потом наделать пакостей. Петом начать угрожать. Либо ты присоединяешься к нам, либо...

— Так просто? — Я покачал головой:

— Не может быть.

— Почему же?

— Не такая уж я серьезная угроза для них. Зачем бы им так утруждаться?

Он откинулся на спинку стула, улыбаясь сквозь дым своей сигары.

— Слушай, приятель, неужели ты не знаешь золотого правила захватчика? Выбери самого сильного и раздави его. Тогда те, кто послабее, сразу присмиреют.

— Да, конечно, этот Вик хуже татарского нашествия, — согласился я, — но с чего ты взял, что я самый сильный?

— Ты себя недооцениваешь, приятель.

— Не пори ерунды.

Паули покачал головой.

— Я привык выносить суждения. Я сам решаю. Сам покупаю лошадей. Раз — и готово! — Он щелкнул пальцами. — И ошибаюсь я очень редко.

* * *

Бродячий цирк покинул Ньюмаркет в субботу после скачек.

К тому времени наши отношения с Виком ухудшились еще больше, хотя, казалось бы, хуже некуда. Он пять раз приказывал мне не принимать участия в торгах. Трое из этих годовиков мне и так были не нужны, а двух других я купил. Шайка ожесточилась настолько, что я всерьез начал избегать пустынных автостоянок.

К субботе Вик предупредил Константина, что я — неподходящая компания для Николя. Константин предупредил Николя, а Николь за ленчем в баре, ухмыляясь, предупредил меня.

Уилтон Янг приобрел еще трех годовичков за астрономические суммы. Файндейл сиял.

Константин делал вид, что его это ничуть не трогает, и сильно повеселел, когда его лошадь обошла лошадь Уилтона Янга в скачках на приз Цесаревича.

Эдди Инграм изъявил желание взять кобылку от Он-Сафари: он независимо от меня выяснил, что она в порядке, — но я уже успел сплавить ее другому клиенту и, увы, не испытал ни малейшего сожаления, сообщая об этом Эдди.

Так что с деловой точки зрения эта неделя была для меня на редкость удачной, несмотря на все угрозы Вика. И тем не менее, выехав на магистраль А-11, ведущую к Лондону, я вздохнул с облегчением.

Облегчение длилось недолго. Ровно до тех пор, пока я не свернул к деревне.

Деревня стояла на ушах. Все жители выбежали из домов, и улица была запружена машинами, велосипедами, детскими колясками и ребятней. Было десять минут девятого. Причина суматохи была ясна: впереди на фоне ночного неба полыхало зарево пожара. И я сразу понял, что это горит мой дом.

Подъехать туда на машине было невозможно. Я вылез и пошел дальше пешком. Казалось, все до единого жители деревни, включая инвалидов в колясках, устремились туда же. Чем ближе я подходил, тем труднее становилось пробиваться через толпу. Толпу сдерживал переносной барьер, поставленный поперек ворот. Я протиснулся мимо него, и деловитый пожарник тут же приказал мне убираться вон.

— Это же мой дом, блин! — немногим вежливей возразил я. — Я только что приехал!

— А-а, — он ненадолго задумался. — Ветер мешает. Но мы делаем, что можем.

Я огляделся и понял, что он имеет в виду.

Конюшня полыхала. Ее было уже не спасти. Она целиком была охвачена ярко-оранжевым пламенем. Языки огня выстреливали высоко над крышей, ревя и грохоча, точно гром и молния, которые смешивают вместе в каком-то дьявольском миксере. Жара стояла страшная. Повсюду клубился дым и ел глаза. Это было похоже на гигантский костер. Присмотревшись, я увидел, при чем тут ветер. Ветер нес снопы искр в сторону все еще темного силуэта дома.

Половина пожарных тушили конюшню. Остальные, столпившись спина к спине, спасали то, что еще можно было спасти. Серебряные струи воды окатывали крышу и задний фасад дома и хлестали в разбитое окно моей спальни.

В дальнем конце двора, у самого загона, стояли две пожарные машины. Я поначалу удивился, почему это они стоят именно там, потом сообразил, что они качают воду прямо из ручья, бегущего за домом. «Ручей-то маленький», — с беспокойством подумал я. Длинный узкий двор превратился в море луж, по которым волочились пожарные шланги. Там было полно людей в черных касках, привычно и ловко выполняющих свою трудную работу, — добровольных пожарников, которые бросили свое субботнее пиво в баре и примчались сюда, чтобы помочь спасти мой дом. Конечно, глупо было в такую минуту думать о пиве, но я все же подумал.

Пожарный, с которым я только что разговаривал, сочувственно сказал, что да, неприятное получилось возвращение домой. Он сказал еще, что для таких строений, как конюшни и фермы, надежды обычно мало, потому что там почти всегда хранится сено или солома. «Горит как порох».

— Мы послали за помощью, — сказал он. — Они должны приехать с минуты на минуту.

Ему приходилось почти кричать, чтобы я мог его слышать.

— Дорога запружена почти до середины деревни! — крикнул я в ответ.

Он вздохнул и пожал плечами. Мне хотелось рвать и метать.

— Жалко вашу машину! — сказал он.

— Какую машину?

Он махнул рукой в сторону гаража, расположенного рядом с конюшней. Там догорали останки машины Криспина.

Я схватил пожарника за рукав.

— Где мой брат? — крикнул я. — Он здесь... Где он?

Пожарник покачал головой:

— В доме было пусто! Мы проверяли. Когда мы приехали, пожар еще не так сильно разгорелся и в доме было безопасно.

— Может быть, он спит!

— Да кто же может спать в таком шуме, парень! Да, его можно было понять. Шуму действительно было немало.

— Мне надо проверить!

— Вернись! — крикнул пожарник. — Туда нельзя! Задохнешься!

Он силой остановил меня на полпути к кухонной двери. Я сказал, что мы должны найти моего брата.

Пожарник снова принялся уверять меня, что моего брата в доме нет.

— Он может быть мертвецки пьян! — Сейчас не время спасать репутацию Криспина. — Он без сознания!

А может, он опять поперся в бар и сейчас сидит там за шестой порцией двойного джина, но проверять было некогда.

— А-а!

Пожарный протащил меня через толпу людей и сплетение пожарных рукавов к ближайшей машине и сунул мне в руки кислородную маску.

— Надевай! — сказал он. — В доме сейчас темно, так что ты его найдешь быстрее моего. Если, конечно, он там.

Он дал мне каску и перчатки, и мы побежали к дому. Я на бегу лихорадочно пытался застегнуть амуницию.

В доме оказалось невероятно много дыма — густого, едкого, горячего и маслянистого. Помещения освещались только пламенем бушевавшего снаружи пожара, а это значило, что все дальние комнаты были заполнены непроглядной мглой. Дым ел глаза и заставлял их слезиться. Я поспешно натянул маску и попытался понять, где нахожусь и куда бежать.

— Где он мог быть? — прокричал пожарник.

— Может, в гостиной? Сюда!

Мы пробежали по коридору и ввалились в гостиную, где было не видно ни зги. Я ощупал диван, кресла, пол — это были те места, где обычно засыпал Криспин.

Его не было.

— Нету!

Мы бросились наверх. Наверху было очень жарко и дым был еще гуще, чем внизу. Деревянные косяки дверей местами обуглились, словно они уже горели, но пламени нигде не было видно.

Я обыскал всю спальню Криспина, потом свою — его нигде не было. В спальне Криспина было темно, в моей играли оранжевые отсветы пламени и в окно тропическим ливнем хлестала вода.

— Нету его! — крикнул пожарный.

— В ванной!

— Скорей, крыша тлеет!

Дверь ванной была закрыта, но не заперта. Я отворил ее, шагнул внутрь — и споткнулся о ноги Криспина.

Здесь воздух был почище. Пожарный протиснулся мимо меня, подхватил Криспина на плечо, точно младенца, и бросился наружу так быстро, что я и без ноши с трудом поспевал за ним.

Пожарный положил Криспина на сырую траву — больше его положить было просто некуда. Я сорвал кислородную маску и с тревогой уставился на брата.

— Он живой?