В общем, в конце концов, особист обнаружил четыре подозрительных признака, и никаких сомнений у него теперь не было, что это диверсанты, которые находятся в розыске.
И вот создалась ситуация — они все вооружены автоматами. Сидят в землянке вокруг майора Матвеева. Целая диверсионная группа. И что же делать с ними? Как их задержать, как обезоружить, чтобы обойтись без жертв?
В голове один за другим прокручиваются варианты — и такой вариант, и другой… Но майор никак не мог быстро представить, как решить эту проблему. Конечно, сказывалось и волнение. Ну, поволновался он так немножко, потом взял себя в руки и повел беседу вполне нейтральную.
Мол, он им полностью поверил и теперь вникает в их проблемы, старается помочь команде. Сказал, что есть тут у нас склад трофейного оружия, и они его могут им показать. Они там сразу же найдут что-то нужное для выполнения своей задачи…
— Потом мы свяжем вас со штабом, — проговорил майор. — Так как мы, в чем нет большой тайны, буквально на днях готовимся идти в наступление, то вы можете с нами продвигаться и собирать все, что душе угодно…
Такой разговор был, и майору удалось как-то разрядить и успокоить «командированных». Подействовали доводы — офицер перестал волноваться, и все присутствующие, видимо, решили, что майор им действительно поверил.
Тогда Матвеев вызвал начальника АХЧ хозяйственной части и приказал ему разместить «гостей» в соседней палатке, поставить на все виды довольствия и прикрепить к штабной команде, какая будет участвовать в наступлении.
Они с этим согласились, и таким образом удалось их из землянки вывести…
Но что дальше с ними делать?!
Майор быстро созвал всех оперативных работников, кто был под рукой, и они в спешном порядке стали обсуждать, как им обезвредить этих диверсантов без открытия огня. Прорабатывали самые разные варианты. Но всё никак не получалось обойтись без жертв.
Парни они все были здоровые, как на подбор, и у каждого автомат наготове. Не так, конечно, чтобы откровенно наизготовку и палец на спусковом крючке, но чувствовалось уже наметанным глазом — они готовы на все.
В конце концов, идею подсказал не оперативник, а этот же самый начальник АХЧ. Он пришел в землянку, где мы совещались, и спрашивает:
— Товарищ майор, а как быть с их санобработкой?
Как раз в это время в дивизию прибыл полевой комбинат по санитарной обработке личного состава, и контрразведчики за эту мысль ухватились.
Матвеев приказал ему пойти, проинструктировав, как говорить с ними. Предложить пройти обязательную в этой ситуации санобработку в связи с приказом командира дивизии во избежание педикулёза и других инфекций.
Офицер — старший группы — начал отказываться: мол, мы перед отправкой сюда прошли осмотр, у нас всё в порядке, — но начальник АХЧ твёрдо стоял на своём. Выполняя нашу инструкцию, он сказал, что в этом случае никуда дальше допустить вновь прибывших не может, потому что приказ — есть приказ, и ему лишние неприятности не нужны, он с командиром дивизии ссориться не собирается. В общем, люди мы все военные, сами всё понимать должны.
Длинный получился разговор, но, в конце концов, офицер вынужден был согласиться на санитарную обработку.
* * *
А тем временем солдаты подготовили баню.
Разумеется, она давно уже была готова — в смысле, истоплена — но оперативники оттуда вывели всех военнослужащих и вокруг этой палатки скрытно расположили группу захвата…
Когда всё было готово, начальник АХЧ предложил «гостям» идти в палатку, принять там душ и пройти санитарный осмотр.
После некоторых колебаний они всё-таки разделись в палатке-раздевалке, сложили обмундирование на специальную полку, автоматы и ранцы там же оставили и пошли в палатку-баню, что была в двух метрах от неё. Но одного охранника с автоматом всё-таки оставили.
В бане их начали мыть, как следует, — под паром, а в это время вступил в действие чекистский план — начальник отдела понимал, что охрану они оставят…
Был у майора такой старший оперуполномоченный Иван Каратуев — здоровый, смелый парень, ему и поручили обезоружить охранника. Переодетый санитаром, он преспокойно зашел в палатку, а потом внезапно нанес часовому удар по шее. Да такой, что тот свалился, как сноп, на землю, не пикнув. Но Иван ему ещё добавил для верной «отключки».
Тут же взяли под охрану и всех остальных — их стали связывать под паром, прямо как были, голеньких. Они пытались
брыкаться, рваться, но поздно — группа захвата была сильная.
Только потом, когда их связали, им выдали нательные рубахи и портки, а затем и всё обмундирование.
Когда контрразведчики осмотрели вещи задержанных, то оказалось, что в ранцах у них была взрывчатка, — сто килограммов на всю группу набралось. Вот для чего, оказывается, ранцы-то они с собой носили!
Потом контрразведчики шутили: «Попарились и попались…»
«Офицер» — это был кадровый сотрудник абвера, родом из поволжских немцев. На допросе признался, что они имели задание взорвать эшелон с боеприпасами на том важном железнодорожном узле и подорвать стрелочные коммуникации на железной дороге, чтобы затормозить движение поездов.
Остальные диверсанты, кстати, были из числа изменников Родины, ранее служившие в полиции и карательных отрядах на нашей территории, временно оккупированной гитлеровцами.
Конечно, тут же было принято решение найти вчерашнего «офицера-железнодорожника» — оперативники поняли, что это была разведка. Начали интенсивные его поиски, которые вскоре увенчались успехом. Диверсант был обнаружен в двух километрах от объекта, где он отсиживался, замаскировавшись в кустах. При задержании он оказал сопротивление, и был убит…
Таким образом, была обезврежена разведывательно-диверсионная группа и предотвращена диверсия на важном железнодорожном узле.
Глава девятая
Сито контрразведки
Водной из бесед с автором ветеран военной контрразведки полковник Козловцев Леонтий Иванович, проработавший в системе 2-го отдела ГУКР Смерш НКО СССР, назвал работу его подразделения «большим ситом» военной контрразведки. Он высоко отозвался о своем начальнике — полковнике Сергее Николаевиче Карташове, доброта и требовательность к подчиненным, феноменальная память и невероятная работоспособность которого многих поражала и заряжала энергией работать ещё лучше, ещё активней.
— Карташов, по сути дела, являлся своеобразным аккумулятором оперативной мысли, — подчеркивал Леонтий Иванович. — Мы в него верили, как в себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});