Читать интересную книгу Открытое окно - Анджей Пивоварчик

Архитектор Канинхен, несмотря на внешние признаки опьянения, сохранял большее присутствие духа, чем я. Он сидел напротив и плотницким карандашом проверял длинный столбец цифр поданного ему счета.

Руди стоял рядом и считал деньги.

Было два часа ночи, когда после тысячи рукопожатий мы с Канинхеном танцующим шагом вышли на пустую площадь.

Лило как из ведра.

– Да-да, мой дорогой коллега. Плевать мне на все, – зашатался Канинхен, – на все, кроме марок!

Мы шли серединой улицы, шатаясь от левой стороны к правой и от правой к левой, направляя свои стопы в сторону длинной Постштрассе, которая должна была привести нас к «Золотому кораблю».

По пути я зашел на почту. Пока Канинхен нежно обнимал почтовый ящик, я послал в адрес НД телеграмму:

«Прости. Вернусь самолетом после полудня. Глеб».

– Да-да. Все суета, – бормотал себе под нос Канинхен. – И только одно еще чего-то стоит – это марки! Первые «Саксонии», «Баварии», «Бадены», «Турн-и-Таксисы», «Бремены»… – перечислял он тихим, полным экстаза голосом.

Затих он только у дверей погруженного в сон «Золотого корабля».

Таков был эпилог моего путешествия в ГДР по делу идентификации личности Посла. Человек, совершивший преступление, был нам всем, к сожалению, знаком и близок.

Глава 11

По мере того как самолет, на который мне удалось попасть в Берлине, приближался к Варшаве, нетерпение мое возрастало. Было ясно, что мы вступаем в новую фазу событий, которая должна завершить расследование преступления.

В то же время меня волновала мысль об НД. Мое открытие ставило НД, учитывая его дружеские отношения с доктором Кригером, по меньшей мере в двусмысленное положение…

Самолет, описав круг над аэродромом, благополучно приземлился.

Минут через пятнадцать, пройдя таможенный досмотр, я вышел из аэровокзала и, обуреваемый жаждой действий, звонил из автомата НД. Несмотря на поздний час, он еще был в лаборатории.

– Aгa, так ты уже здесь… – сказал он устало. – Я ждал твоего звонка. Спасибо за телеграмму из Мейсена, она пришла как раз вовремя. Если можешь, сейчас же приезжай.

Я понимал, что арест доктора подействовал на него как удар грома и он еще не может опомниться. Значит, в эту тяжелую минуту он нуждается в моей дружеской поддержке.

– Сейчас приеду… Послушай, а что с Кригером? – спросил я.

– Что? Ну… ничего. Знаешь, у Достоевского есть такой роман…

«Роман Достоевского? – думал я, садясь в такси. – Наверно, он имеет в виду „Преступление и наказание“. Хочет поговорить со мной… Конечно же, следует обговорить все до моей встречи с полковником, до того, как я приступлю к допросам доктора Кригера».

– Привет! Как дела? Ты что-то неважно выглядишь, – были первые слова НД, когда я вошел в кабинет. – У тебя, наверно, голова болит? – спросил он заботливо.

– Спасибо. Терпеть можно. Но ты тоже далеко не прекрасно выглядишь, – отпарировал я, заметив, что у него еще больше ввалились глаза. – Ты упомянул о «Преступлении и наказании» Достоевского…

– Нет! – сказал он, садясь за стол.

– Как нет?

– А других его произведений ты не знаешь? Ничего больше не читал? – вдруг разозлился НД.

– «Преступление и наказание», «Записки из мертвого дома», «Бедные люди», – начал перечислять я, – «Идиот»…

– Вот-вот! Именно это я и имел в виду. В ГДР ты опростоволосился. Ты же просто патентованный идиот!

Я задохнулся от гнева.

– Это… почему же?

– Почему? Он еще спрашивает! А две твои телеграммы из Мейсена, в твой отдел и мне, это что? Свидетельство твоей гениальности?

«Неужели он… выгораживает своего Олеся? – промелькнуло у меня в голове. – А может, он хочет помочь ему бежать, если уже не помог?»

Изумленный, я смотрел на его злое лицо и старался хоть что-то понять. Позиция НД в этом вопросе была совершенно для меня неприемлема. Конечно, сердца наши уступчивы, если дело касается наших товарищей, друзей юности. Но не в таких же пределах!

– Говори, что и как? И прежде всего, что общего между «Идиотом» и моей телеграммой? Где Кригер? Что с ним?

– Олесь Кригер у себя дома, и сейчас ты со мной поедешь к нему, – решительно заявил НД.

– И не подумаю! До тех пор, пока ты будешь играть со мной в прятки, я отказываюсь! Это совершенно невозможно!

– Как это невозможно? – привстал с кресла НД. – А ни за что обвинить нашего консультанта, кристально чистого человека, и заставить его просидеть двенадцать часов за решеткой – это возможно? А потом в раскаянии выслать в мой адрес дурацкую телеграмму из Мейсена со словом «прости», по-твоему, это тоже возможно?!

Разгорячившись, словно два петуха, мы стояли друг перед другом. Я не заметил, как открылась дверь и на пороге появился мой неоценимый шеф в спортивных брюках и с удочкой в руке. Очевидно, узнав о моем приезде, сотрудники НД притащили его с берега Вислы.

– О-о, кого я вижу?! Глеб?! Ты уже вернулся из заграничного вояжа? – спросил осторожно полковник.

Он протянул мне руку и одновременно мигнул НД.

– Он цел и здрав! – бесцеремонно заявил НД. – Не думайте, полковник, что после того удара на вилле он сошел с ума!

Я встал по стойке «смирно» и кратко доложил полковнику о возвращении.

– Гм… Значит, так? Вольно, можешь отдохнуть, Глеб…

Вконец сбитый с толку, с пылающим лицом, я стоял перед ними, а они принялись меня изводить.

– Ты послал обе телеграммы лично или по твоей просьбе их посылал кто-то другой? – спрашивал инквизиторским тоном полковник.

– Посылал сам лично!

– И ты утверждаешь, что, отправляя телеграммы, был в своем уме? – вторил из-за стола НД.

– Да, утверждаю!

Я переводил взгляд с одного на другого. Что им от меня надо?

– Ты, как офицер, обязан отдавать себе отчет в своих поступках, – сухо говорил полковник – Обязан заранее предвидеть последствия. Тем более, что дело об убийстве коллекционера страшно запутанное.

Я понемногу остывал. Пока оба они говорили как бы для собственного удовольствия, говорили о чем-то, что было понятно только им двоим.

Неужели слух о пирушке в честь «Баварской семерки» докатился до Варшавы? Нет. Быть этого не могло.

– На каком основании ты обвинил Кригера? – допытывался НД.

– Позвольте! Текст телеграммы был сформулирован согласно нашей договоренности. У меня есть данные, позволяющие утверждать, что Кригер является Послом и преступником, полковник, – защищался я, игнорируя вопрос НД. – Тот, кто назвал мне фамилию и адрес Кригера, не высосал этого из пальца и врать не мог, так как никогда в Варшаве не был.

– Он назвал тебе номер почтового ящика, не так ли? – прервал меня НД.

– Да… А ты откуда знаешь?

– К-хм! Все так, как я и предполагал, полковник. Эх, если бы я раньше догадался, что одно может цепляться за другое!

Что у них там может цепляться? Они продолжали говорить о вещах, о которых я не имел понятия!

– Расскажи, Глеб, кратко, по-солдатски обо всем, что ты смог узнать! – приказал полковник.

Переведя дух, я рассказал о моей встрече с владельцем фирмы «Космос» в Эрфурте, Вальтером Рейнеке, о поисках в Дрездене и о признаниях архитектора-филателиста, с которым я встретился в Мейсене.

– Ага, значит, дело обстоит так… – задумался, выслушав меня, полковник. – Твой Канинхен нашел фамилию доктора Кригера в каком-то английском филателистическом бюллетене? Там же был и адрес?

– Фальшивый адрес! – вставил НД. – Кригер никогда не имел почтового ящика, – начал он мне объяснять. – Ты сам вскоре узнаешь, так как я от своего и твоего имени напросился к нему в гости… Меня и твоего ста… пардон, я хотел сказать, меня и полковника не было в Варшаве. Записка, оставленная дежурному офицеру, гласила: «Глеб сообщит телеграфом фамилию убийцы, которого надлежит немедленно арестовать…» И в результате по получении твоего сообщения в наше отсутствие Олеся Кригера арестовали!

– Но разве в этом виноват я?!

– А кто же? Я, что ли? – возмутился мой дорогой шеф.

– Я действовал согласно полученным указаниям и на основании конкретных данных…

– К счастью, – продолжал НД, – Олесь был освобожден благодаря вмешательству прокурора, после того как выяснилось, что года два назад кто-то выдавал себя за него. Наша вина, что мы еще тогда не разобрались в этом мошенничестве.

– Да. И все случившееся компрометирует нас и перед доктором, и перед прокурором. Ведь речь идет о консультанте нашей лаборатории, следовательно, о нашем человеке! – добавил полковник.

Они опять издевались надо мной, словно я и в самом деле был виноват…

И все-таки мне стало легче. То, что мучило меня последние сутки, в один миг развалилось как карточный домик!

Я не думал о том, что расследование дела об убийстве коллекционера осложняется, что все запуталось еще больше. Как бы все ни повернулось, ничто не могло сравниться с тягостным чувством, возникавшим у меня при мысли, что Кригер и убийца – одно и то же лицо.