Читать интересную книгу Сад земных наслаждений - Джачинта Карузо

Алейт держалась подальше и от картины. Обычно она следила за работой Йероена, приходила в мастерскую, обсуждала с ним планы и заказчиков. Однако на этот раз, под предлогом того, что ее пугает выбранный мужем сюжет, Алейт удалось уклониться от посещений. Правая створка триптиха, заказанного евреем, изображала ад, и все, кто ее видел, признавали, что мастер запечатлел там сцены ужасающие.

Йероен уже несколько раз приглашал жену в мастерскую, но она все откладывала свой приход, говоря, что предпочла бы увидеть уже готовое полотно.

Теперь оно было окончено, и у Алейт не осталось отговорок.

В тот день, незадолго до обеда, ей предстояло пересечь рыночную площадь и войти в мастерскую, где Йероен ждал, чтобы показать ей «Музыкальный ад», прежде чем отдать его заказчику. Алейт не знала, почему полотно так называется, и, откровенно говоря, совсем не хотела знать. Единственное, что ее заботило, — это поскорее покончить с посещением, чтобы картина навсегда исчезла из ее жизни.

Она пожелала, чтобы ее сопровождала Агнес. Присутствие девушки придавало Алейт уверенности. Компаньонка согласилась. Она всегда с радостью ходила в мастерскую, ей нравились беспорядок, запах красок, веселье юных подмастерьев, постоянный круговорот клиентов.

Ровно в одиннадцать они переступили порог мастерской, Йероен встретил их и провел в свою студию. Алейт опасалась, что еврей тоже явится, и потому ступала словно по раскаленным углям. Она осторожно оглядела комнату и, убедившись, что она пуста, вздохнула с облегчением: казалось, самая большая опасность ей больше не угрожала. Теперь Алейт предстояло лишь посмотреть на картину и высказать свое мнение, Йероен непременно хотел его услышать.

«Музыкальный ад» стоял на мольберте. Как и левая створка триптиха, в ширину он составлял меньше метра, а в высоту — более двух. На первый взгляд запечатленное на полотне показалось Алейт нелепостью, начисто лишенной смысла.

В центре картины в двух лодках одновременно стояло чудовище, вместо ног у него были стволы деревьев. Телом ему служила огромная пустая скорлупа, внутри которой поместилась таверна, там сидели трое посетителей, и хозяйка наливала им вино. На голове монстра стояло блюдо, на нем лежала гигантская волынка огненно-розового цвета, рядом расположились пары любовников в сомнительных позах.

Алейт заметила, что видневшемуся из-под блюда лицу чудовища художник придал черты еврея и его напряженный, вызывающий тревогу взгляд. Она постаралась не обращать внимания на эти детали и вновь сосредоточилась на картине.

Над чудовищем располагались два огромных уха, проткнутых ножом и пронзенных стрелой, на заднем плане виднелся пылающий город, по дороге двигались шеренги воинов. Ниже чудовища были изображены три гигантских инструмента: лира, что-то вроде арфо-лютни и бомбарда, — а вокруг них двигались множество грешников, мучающихся от звуков трубы и барабанного боя.

Еще ниже какой-то человек лежал на земле за перевернутым игровым столом. Демон с головой мыши терзал зубами его горло. В сердце человека был вонзен меч, а в правую руку воткнута свеча в канделябре. С противоположной стороны стола барахтались другие игроки, и среди них женщина с большой игральной костью на голове.

Алейт сразу же узнала черты Катарины и содрогнулась от ревности. Девушка позировала для ее мужа почти месяц, с августа по сентябрь. Они часами сидели, закрывшись в мастерской. Неужели все это время он потратил на одну-единственную фигуру? Если только еще одна женщина, лежавшая на земле недалеко от опрокинутого стола, не списана с Катарины.

Алейт подошла ближе, чтобы получше рассмотреть. Сходство неоспоримо. Женщина рассматривала свое отражение в зеркале и рожу дьявола рядом с ним. «Если Йероен хотел изобразить тщеславие, он правильно сделал, выбрав Катарину в качестве модели, — подумала Алейт со злостью, — ведь это и есть ее истинная сущность». Хорошенько приглядевшись, она заметила, что зеркало, в которое смотрелась женщина, не что иное, как зад демона. Увидев отражение дьявола рядом со своим, героиня лишилась чувств, а демон тем временем схватил ее, и жаба прыгнула ей между грудей.

Эта фигура, в отличие от девушки с костью на голове, была точной копией Евы из «Земного рая». Однако здесь она выглядела расстроенной, отчаявшейся.

На высоком трехногом троне над нею восседало чудовище с головой птицы, ноги его были засунуты в кувшины. Монстр глотал музыкантов, сгрудившихся вокруг трех гигантских инструментов, чтобы потом извергнуть их из себя в овальную клоаку.

Алейт почувствовала отвращение и обернулась к мужу.

— Ну что? — спросил он, видя, что жена не произносит ни слова.

Она какое-то время колебалась, наконец промолвила:

— Впечатляет. — И снова посмотрела на картину.

Агнес тоже рассматривала полотно с большим интересом.

— Я не могу прочитать ноты, — сказала она, указывая на нотную тетрадь, лежавшую возле арфо-лютни. Страницы лежали вверх ногами, словно обращенные к воображаемым музыкантам, которые должны были играть на гигантском инструменте.

— Это дуэт, — объяснил Йероен. — Для мужского и женского голосов, которые сливаются в единой музыкальной фразе.

— Et erunt duo in carne una, — произнес кто-то за их спинами.

Алейт затрепетала, узнав голос еврея. Йероен и Агнес повернулись, чтобы поприветствовать его.

— Я пришел за картиной, — сказал он. — Нужно лично проследить за тем, чтобы она прибыла ко мне домой в целости и сохранности.

Теперь и Алейт пришлось обернуться. Стараясь избегать черных, как бездна преисподней, глаз еврея, она холодно поздоровалась. Муж посмотрел на нее с недоумением, и даже Агнес, казалось, удивило ее поведение. Только сам Великий Магистр будто не придал ему значения.

— Это брачная музыка адамитов, — проговорил он, обращаясь к Агнес. И продолжил, пристально глядя ей в глаза: — Инструмент, на котором ее исполняют, тоже представляет собой союз звуков. Лютня символизирует женщину, арфа — мужчину, соединенных в божественном дуэте.

Алейт вспыхнула, услышав эти слова. Они пробудили в ней горькие воспоминания. И страшное подозрение: еврей намерен соблазнить также и Агнес.

Та не сводила глаз с гостя. Госпожа хорошо ее знала и поняла, что компаньонка очарована. Для женщины бедной и некрасивой, которой суждено остаться старой девой, внимание учтивого и привлекательного мужчины опаснее яда, потому что питает ложные надежды. Алейт же не хотела, чтобы Агнес строила иллюзии, а потом страдала, когда они разлетятся вдребезги. Нужно было непременно защитить девушку от угрожающего ей демона.

Но голос внутри Алейт спрашивал: действительно ли она хочет вмешаться ради блага Агнес, или ее толкает на это ревность? Она отогнала коварную мысль и прислушалась к разговору.

— Какие странные покрывала на монахинях, — сказала Агнес, обращая внимание присутствующих на сцену, изображенную рядом с троном, на котором восседал попиратель музыкантов.

Там, на кровати с красными драпировками, лежал человек, а позади притаились несколько монахинь. Головы их были покрыты митрами, украшенными полумесяцами.

— Это жрицы Ваала, — объяснил еврей, вызвав тем самым удивление Агнес. — Они входят в одну из тех ужасных сект, что посвящают себя оргиастическим культам.

Алейт пришла в негодование, услышав, как он осуждает похоть других. Этот лицемер, исповедующий доктрину, согласно которой телесное удовольствие стоит в центре всего! Она готова была испепелить его взглядом, но сдержалась и вместо этого стала наблюдать за реакцией мужа. Если ему известно, что происходит на собраниях адамитов, быть может, он тоже возмутится. Однако Йероен остался спокоен.

— Поэтому они и в аду, — заметила Агнес.

Еврей повернулся и посмотрел на нее.

— Разумеется. С оргиастическими сектами следует бороться, их нужно искоренить, поскольку они оскверняют учение Братьев Свободного Духа.

В этот миг в разговор вмешался Йероен, но то, что он сказал, заставило Алейт застыть от изумления.

— Отвратительные ритуалы этих адских сект часто путают с обрядами Братьев и Сестер Свободного Духа. Однако последние соблюдают безупречную моральную чистоту и стоят вне всяких подозрений.

Алейт, хорошо знавшая мужа, поняла, что он говорит искренне. Значит, он действительно уверен в том, что рассказы об адамитах — всего лишь презренная клевета.

Агнес и еврей продолжали обмениваться впечатлениями от картины. Между ними словно установилось тайное сообщничество. Он говорил, пристально глядя ей в глаза, она жадно слушала, полностью захваченная беседой. Щеки девушки разрумянились, глаза заблестели от волнения.

Алейт задыхалась от ревности, словно от удара кулаком под дых. Ей невыносимо было видеть, как еврей обольщает Агнес. Поведение компаньонки говорило само за себя. Даже слепой понял бы, что ей приятно внимание этого мужчины.